Василий Веденеев - Частный сыск есаула Сарычева
Переложив портсигар в карман брюк, Сарычев отправился в зал, подошел к метрдотелю и, фамильярно прихватив его за пуговицу на фраке, заговорщически шепнул:
– На два слова. Как говорят французы, антр-ну.
Мэтр недоуменно поднял брови. Откуда взялся этот высокий, развязный человек с неприятными синими глазами и помятым лицом?
– Я занят. – Мэтр сделал попытку освободиться и пробежал глазами по залу: не обращает ли кто внимания на назревающий скандал? И куда запропастился вышибала, черт бы его побрал? Неужто обожрался на кухне и засел в туалете?
Посетителей было немного, на эстраде играл оркестр, несколько пар танцевали, и на Сарычева никто не обратил внимания.
– В холле ждет один знакомый, – обдав мэтра запахом перегара, снова шепнул Павел. – Он стесняется сюда зайти. Давайте, выглянем на минутку.
Сильно потянув за собой мэтра, он заставил того сделать первый шаг. Решив уступить нахальному незнакомцу, метрдотель пошел за ним, надеясь, что вышибала окажется на посту и вышвырнет этого типа на улицу.
В дверях, ведущих в холл, Сарычев ловко развернулся и подтолкнул спутника вперед – тот едва сумел удержать равновесие и рассерженно обернулся, но Павел уже был рядом и больно прихватив мэтра за плечо, повернул его лицом к сидевшему в кресле Евгению:
– Знаешь его?
– Нет. – Метрдотель вырвался и попытался отпихнуть Сарычева, но Павел неожиданно и сильно ударил его в печень.
Мэтр слабо охнул и медленно осел на пол. Перед глазами у него появился лаковый черный ботинок, покрытый засохшей грязью. Ботинок наступил на полу фрака, не давая возможности встать, и сверху спросили:
– Добавить? Я не люблю, когда лгут.
Раздавшийся металлический щелчок заставил лежавшего на полу мэтра посмотреть на нахального незнакомца – карман брюк у того оттопыривался.
«Револьвер! – подумал мэтр. – Пальнет еще, пьяный дурак».
– Ну?! – поторопил Сарычев.
– Здесь был Гришин, – чуть слышно ответил мэтр. – Человек Филиппова.
– Знаю, – лаковый ботинок исчез и сильная рука прихватила лежавшего на полу мэтра за ворот, помогая встать на ноги. – Это Гришин представляется Алексеем Григорьевым?
– Да, – дрожащими губами промолвил метрдотель и, заметив наконец-то появившегося в холле вышибалу, оживился. – Кто вы такой? Что вам надо?
– Не шуми, кузнечик, – сделав Тоболину знак выйти на улицу, почти ласково посоветовал Павел, покосившись на медленно подходившего к ним рослого громилу. – Я же обещал, что разговор будет между нами, понял? Антр-ну!
– В чем дело? – спросил вышибала, сверля Сарычева маленькими глазками. – Господину пора проветриться?
– Пожалуй, – легко согласился Павел, чем немало озадачил вышибалу. – Адью! Так ты не забудь, – подмигнул он мэтру. – Антр-ну!
Прощально помахав рукой, Сарычев исчез за дверями ресторана.
– Что случилось? – поинтересовался громила, наблюдая, как мэтр перед зеркалом отряхивает фрак и поправляет галстук.
– У тебя все добро в дерьмо уходит, а лучше бы хоть что-нибудь доставалось мозгам, – зло ответил тот.
Поддернув манжеты крахмальной рубашки, он изобразил на лице привычную улыбку – не объяснять же этому животному, что на самом деле случилось. И вообще, об этом стоит помалкивать…
* * *– Значит, так. – Сарычев достал из кармана брюк портсигар и закурил. – Сейчас ты зайдешь в какой-нибудь кабачок и подождешь меня, а я попробую потолковать еще с одним человеком.
Подпрыгивая на сиденье извозчицкой пролетки, – Павел Петрович взял экипаж, чтобы не терять времени, – Тоболин подумал, что дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки. Если так пойдет и дальше, возможно, удастся отыскать хотя бы след пропавших ценностей.
Расплатившись с извозчиком, Сарычев огляделся и, указав Евгению на освещенные окна маленького итальянского ресторанчика, предложил ему подождать там.
– Возьми чего-нибудь, – сунув в руку Тоболина купюру, велел он. – А я нанесу визит в тот домик.
Евгений посмотрел на дом, куда собирался отправиться Сарычев. Сад, скрытый решеткой, густые кусты, высокие ворота с калиткой, двухэтажный особняк с широкими, открытыми верандами, застекленные эркеры, за окнами горит свет электрических люстр.
– Жди, – велел Павел Петрович и, поправив шляпу, направился к калитке. Проводив его взглядом, Тоболин пошел к ресторанчику.
Сарычев повернул ручку механического звонка и стал ждать пока откроют, нетерпеливо постукивая носком лакированной туфли по плиткам тротуара. «Интересно, – думал он, – предупредил метрдотель о том, что у него были? Скорее всего – нет. Зачем ему подставляться и выдавать самого себя? Сейчас время дорого, и надо действовать решительно, блефовать, нажимать, не давать Филиппову опомниться».
Щелкнул замок и приоткрылась решетчатая дверь калитки. В образовавшейся щели Павел увидел узкоглазое лицо.
– Борис Васильевич дома? – дотронувшись до полей шляпы учтиво спросил он. Щель стала шире и показалась белая рубашка, серый полосатый жилет и тонкие черные брюки, складками лежавшие на замшевых мягких туфлях без каблуков.
– Как доложить? – спросил слуга.
«Японец, – разглядев привратника, понял Павел. – Страхуется бывший присяжный поверенный, даже своих в дом не нанимает».
– Скажите, пришел Сарычев. Он знает, кто я такой.
Слуга молча закрыл калитку. Потянулись минуты ожидания. От нечего делать бывший есаул прошелся, заложив руки за спину и негромко насвистывая марш лейб-гвардии казачьего полка. Свежий воздух немного взбодрил его, прошла головная боль, выветрился хмель выпитого за игорным столом и мысли потекли ровнее.
Снова щелкнул замок, японец высунулся и, показав в презрительной ухмылке крупные, неровные зубы, сообщил:
– Хозяина не принимает.
– Ты! – Павел быстро сунул носок башмака в щель, не дав захлопнуть калитку. – Скажи ему, что дом спалю! Понял? Или он будет говорить со мной, или пожгу к чертям ваше гнездо вместе со всеми обитателями! Пошел!
На этот раз японец вернулся на удивление быстро. Широко распахнув калитку, он с поклоном пропустил Сарычева в сад и повел по вымощенной узорчатыми плитками дорожке к подъезду дома. Есаул хмуро кусал ус – не сдержался, пугнул, но что оставалось делать, если Филиппов забился в нору и не вылезает, а переговорить с ним обязательно надо?
Вошли в дом, поднялись по застланной темно-зеленым ковром широкой лестнице на второй этаж, в роскошно обставленную гостиную.
– Хозяина сейчас будет, – вежливо поклонился слуга и бесшумно исчез.
– Чем могу служить?
Павел Петрович обернулся. Приволакивая искалеченную ногу, к нему шел хозяин дома, придерживая рукой полы длинного шелкового халата. Блеснув стеклышками пенсне в золотой оправе, он выжидательно поглядел на незваного гостя, но руки не подал и сесть не предложил.
– Надо поговорить, Борис Васильевич, – миролюбиво начал Сарычев. – Может быть, присядем? Разговор деловой.
– Я не располагаю временем, – правая щека Филиппова дернулась. Принесла нелегкая этого забияку! Слуга-японец доложил, что бывший есаул слегка пьян и, кто его знает, вдруг действительно пустит красного петуха? С него станется, рассказывают, еще не такое выкидывал. Опасный человек, рисковый, ни в грош не ставящий ни свою, ни чужую жизнь. В отличие от него, Борис Васильевич свою жизнь очень ценил и старался попусту не рисковать.
– Если вы настаиваете, прошу, – он указал на кресла у камина и первым присел, предложив визитеру располагаться напротив. – Что вас привело ко мне?
– Дело о коллекции Тоболина, – усмехнулся Сарычев.
– Это какого же Тоболина? – удивленно поднял брови Филиппов. – Покойного профессора истории? Его, кажется, убили агенты Чека? Но при чем здесь я, позвольте спросить? Будьте добры, объяснитесь.
– Охотно. Вы, Борис Васильевич, умный человек, а повторяете пустые сплетни. Какое дело большевикам до Тоболина? Убили его свои, и не просто так. Вчера совершено покушение и на сына покойного профессора. Некие лица привезли его в банк и заставили получить хранившиеся там коробки с раритетами, а потом хотели убить на берегу моря.
– Хотели? Значит, мальчик остался жив? – стеклышки пенсне Филиппова блеснули красным отсветом пламени камина. – Слава богу!
Хозяин широко перекрестился, грузно повернувшись к киоту с лампадой. Сарычев наблюдал за ним с усмешкой.
– Перестаньте, – предложил он. – Перестаньте ломать комедию. Гришин-Григорьев ваш человек, не надо отпираться. Дело получит неприятный для вашей компании оборот, если…
– Что если? – переспросил Филиппов. – Договаривайте. Чего вы хотите?
– Хочу получить обратно коллекцию и десять тысяч долларов как компенсацию за ущерб.
– А вы наглец, – с интересом разглядывая Сарычева, протянул хозяин. – Я много про вас слышал, но, признаться, не всегда верил в то, что рассказывали.
