Галина Петреченко - Рюрик
Охотники расступились, и перед Рюриком предстал вождь его родного племени: высокий, сухопарый, с длинными синими волосами, спадающими до пояса. На нем была коричневая кожаная сустуга с длинными рукавами, надетая поверх серой льняной рубахи, и красные полотняные штаны.
Рюрик подошел ближе и глянул в лицо вождя: старое, изборожденное морщинами и шрамами, умное лицо его выражало удивление:
— Рюрик? На рассвете? И во дворе моего дома? Что случилось, самый храбрый из моих рарогов? — спросил вождь.
— Я только что проводил Юббе, — виновато произнес Рюрик, склонив голову. — Он просил поклониться тебе, — глухо добавил князь, не глядя в лицо старого рикдага.
— Пират отплыл за дружиной фризов? — спросил уже знавший все вождь.
Рюрик забеспокоился. Он поднял голову и решительно произнес;
— Я знаю, вождь, ты будешь гневаться, но мы решили биться с германцами, не дожидаясь согласия совета племени.
Охотники — невольные свидетели разговора — издали возглас удивления. Вождь повернулся к ним.
— Мы должны были поговорить одни, но вы слышали уже решение Рюрика, так выслушайте и мое, чтобы спокойно прошла у вас нынче охота: я тоже буду биться вместе с ним! — И он указал рукой на князя рарогов.
Охотники переглянулись. Еще до появления Рюрика они свой разговор с вождем закончили и удивились, почему им было разрешено слушать беседу с князем. Повинуясь движению руки вождя, охотники один за другим начали молча покидать двор.
Столь необычный оборот дела привел Рюрика в замешательство, и он, не зная, как себя вести, молчал.
Вождь покойно смотрел на удаляющихся охотников, вид которых внушал страх: длинные синие распущенные волосы, расписанные красками лица, колчаны с остро заточенными стрелами, короткие секиры и двойные кожаные щиты на спине и груди. Затем он обернулся к князю и предложил ему:
— Присядь, сын мой, и давай поговорим. Рюрик покорно сел на шкуру медведя рядом с вождем.
— Вчера вечером, когда ты встречал волохов, — размеренно делая паузы после каждого слова, заговорил вождь, — к нам опять пожаловали ирландские миссионеры, — тихо и настороженно оповестил вождь князя и пристально посмотрел на него.
— Ирландские? — удивился Рюрик, и глаза его сверкнули недобрым огоньком. — Так ли это, мой вождь? — спросил он, прямо глядя в умное лицо старого вождя,
— Я понимаю твою настороженность, — грустно улыбнувшись, проговорил Верцин, — ты прав, они, конечно, скорее германские миссионеры, а у нас с тобой нет времени, чтобы поразмышлять об этом столько, сколько бы хотелось… Hoi — Старый вождь сделал паузу и так посмотрел на Рюрика, словно хотел заглянуть ему в душу.
— Но?! — тревожно переспросил Рюрик и вскочил с места.
— Сядь, — тихо, но властно приказал ему вождь, проницательно глядя в серое от усталости, с воспаленными глазами лицо Рюрика. Старый вождь думал только об одном: сумеет ли понять его этот умный и любимый воинами, но такой горячий князь? От этого во многом зависел благополучный исход дела, которое затеял Верцин.
— Я сяду, — прошептал Рюрик возбужденно. — Я сяду, Верцнн, но знай: их семисвечник стоит на столе в моей гридне, только чтобы освещать ее. Ты слышишь? И клянусь Святовитом и Перуном: ума в моей голове от этого подарка миссионеров не прибавилось! — запальчиво сказал он.
— Ты утверждаешь, что всегда будешь верен Святовиту? Будешь внимать только пророчеству Камня Одина? — с обостренной заинтересованностью спросил рарожский вождь князя и услышал в ответ:
— Да! Своих богов я не променяю ни на Йогве, ни на Христа. Сегодня уступи и предай богов, завтра — землю и жизнь?! Неужели ты не чуешь, куда они целят? — горько спросил он вождя и встал.
Словно меткий стрелок из лука, он поражал одну цель за другой, бросая Верцину одно доказательство весомее другого.
Старый вождь вскинул голову, поднял правую руку вверх и сурово произнес:
— Сядь, Рюрик! Останови свой гнев и не мечи ядовитые стрелы в мою душу! Не зная истории своего племени, не надо давать зарок богам, сын мой!
— Что-о-о? — протянул князь и остановился, словно захлебнувшись от возмущения: уж кто-кто, а он историю своего народа знал назубок. Он попытался вскочить, но спокойный властный голос вождя вновь приковал его к месту.
— Сиди, князь! Скажи, сын мой, ты знаешь, от кого пошло наше племя?
— От Верцингеторига, великого полководца, который сражался с великим Цезарем, — как на уроке, выпалил Рюрик, и тут же понял, куда целит вождь. Он был… саксом? — ошарашенно прошептал побледневший князь и, заклиная себя терпеть и молчать, опустил голову.
— Чистокровным, — сознался потомок великого древнекельтского полководца, но в голосе его не было торжества.
Рюрик произнес какое-то бранное слово, глубоко вздохнул и невольно закрыл глаза. Он старался дышать глубоко, но бесшумно, потому что всеми силами стремился показать себя вождю зрелым мужем, умеющим владеть собой в любой трудной ситуации. Но новость была настолько неожиданной, что от всевидящего ока старого вождя Рюрику не удалось скрыть ни ярость, рвущуюся из груди, ни растерянность. Ему хотелось орать, чего-то требовать, трясти кого-нибудь за плечи, но никого, кроме зорко наблюдавшего за ним вождя, рядом не было. Двор вдруг опустел, и вокруг установилось странное спокойствие.
Верцин смотрел на внутренне бунтующего князя w снисходительно-добрым, то обеспокоенным взглядом. Ему понятно было это состояние души Рюрика, его страстное сопротивление услышанному, но упорного и явно затянувшегося молчания вождь принять не захотел.
— Значит, большая часть наших соплеменников — славяне, венеты, галлы, иудеи и саксы — они не чистокровны? — спросил язвительно Рюрик. И взгляд его, устремленный на вождя, был беспощаден.
— Да, — спокойно ответил Верцин.
— Та-ак, — протянул Рюрик и зло спросил: — Ну и что же мешает германцам и иудеям признать нас своими?
— Древняя ссора праотцов, породивших наши племена. К тому же племен много, миссионеров мало, а иудеи вообще не признают насильственного приобщения к своей вере, — спокойно пояснял Верцин.
— Какова же причина столь глубокой ссоры? — все. так же колко пытался выяснить Рюрик.
— Различия в вере, — проговорил старый вождь, с прежней пытливостью вглядываясь в сузившиеся глаза взъерошенного князя.
— Ну и в чем же суть этих различий?
— Наш прапрадед, потомок Афета, считал, что богов много. Они управляют всеми силами природы и помогают человеку в его делах, — спокойно и сознательно медленно, чтобы унять гнев князя, проговорил вождь и ч ответ услышал:
— Это и умно, и верно!
— Но так думали далеко не все! — продолжил Верцин, предупреждая возражения князя. — А вот потомки Сима, родного брата Афета, признали единого Бога, которого считают Отцом всего сущего — и природных явлений, и человека. Он управляет нами…
— Управляет?! — удивленно переспросил Рюрик и возмущенно повел плечами. — Разве боги управляют, а не помогают нам?
— Да… — скорее самому себе, чем Рюрику, ответил Верцин и, спохватившись, пояснил: — Но ты слишком молод, чтобы постичь это. Да, Рюрик, — грустно заметил вождь, — боги нами управляют, и мы бессильны против их воли.
— Значит, и исход борьбы нашего племени с германцами тоже зависит от воли Христа, либо Йогве, либо Святовита? — В голосе Рюрика слышались горечь и насмешка. Вождь не понял, над кем — над ним или над богами, — и потому грозно потребовал:
— Не глумись над тем, чего не постиг!
— А я не верю тому, что ты сказал, — горячо возразил Рюрик и вскочил. По-твоему получается все легко и просто: германцы — христиане, и они дерутся с нами потому, что мы признаем Святовита и не почитаем их бога. Стало быть, если я признаю наконец Христа главным богом, то германцы сразу же прекратят со мной биться? Так, да?
— Да, — с уверенностью подтвердил Верцин и ласково улыбнулся Рюрику, радуясь, что князь так быстро все понял.
Но у Рюрика был готов другой дерзкий вопрос:
— А ежели я захочу почитать сразу иудейского и мусульманского бога? Ведь они тоже боги-люди, да? Вера в них обоих совместима?
Верцин изумленно раскрыл рот и ахнул:
— Рюрик! Я знал, что ты своеволен, но не предполагал, что в такой мере…
— Хорошо, мой вождь, — с болью согласился Рюрик, видя, как страдает старый рикдаг[18], и веря. его душевному потрясению. — Я подумаю над твоими словами. Но я не могу поверить, что германцы вытесняют нас из Рарожского песочья только из-за того, что мы другой веры…
— Но это так, — убежденно перебил вождь князя и горячо посоветовал: Посмотри, как живут меж собой христианские государства! Они же не воюют!
Рюрик усмехнулся и отрицательно покачал головой. Настороженность и недоверие не оставляли его.
