Татьяна Янковская - Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени
14
К соседке Екатерине Андреевне ходит в гости Георгий Александрович, геолог. Они оба ходят с палочкой, только у них разные ноги хромые. Он подолгу сидит у нее, они пьют чай и разговаривают. Им не очень нравится, когда Аня заходит послушать. Что-то такое она слышала, как будто Георгий Александрович был японский шпион и возил японцам донесения на тракторе. Это, конечно, шутка – разве можно с Урала в Японию что-нибудь на тракторе довезти? Екатерина Андреевна не запирает дверь в свою комнату, и Аня уже несколько раз заходила туда, когда никого не было дома. У Екатерины Андреевны есть трюмо, у мамы нет. На трюмо лежит вязаная салфетка, а на ней стоят духи, помада, пудра, шкатулки. Однажды утром, до школы, когда нечего было делать, Аня надела мамино нарядное платье из креп-сатина, подвязав его кушаком, черные с золотой окантовкой китайские замшевые босоножки на высоком каблуке, шляпу с вуалью, а потом в соседкиной комнате надушилась «Красной Москвой» и накрасила себе губы перед трюмо. Красиво, не хуже, чем с лепестками маргариток. Аня с восторгом рассматривала свое отражение, когда Екатерина Андреевна забежала за чем-то домой и увидела Аню во всей красе на месте преступления. «Екатерина Андреевна, простите, я больше не буду!» Аня чувствовала глубокое раскаяние, ведь это почти как воровство. «Хорошо, раз ты обещаешь, я не скажу твоим родителям». Но уходя, заперла свою дверь на ключ, от чего Ане стало еще стыднее. Она вспомнила, как девочка из дома через дорогу приходила к ним во двор играть и отдала лишнее платье своего пупсика Аниному. Когда Аня стала хвастаться дома пупсиковой обновкой, папа отругал ее и велел немедленно вернуть кукольное платьице. «Моя дочь не может быть воровкой». – «Но она сама мне дала!» – «Все равно, ты не должна брать чужое».
Как Аня плакала тогда! Сегодня она сама расскажет маме с папой, что она сделала. Папа будет очень сердиться, но так ей и надо. Зато она знает, что никогда больше не пойдет в чужую комнату и не прикоснется ни к чему чужому без спросу.
...Характеристика на ученицу 1 «Б» класса
Хазанову Анну
Хазанова Анна в школу поступила 1 сентября 1955 года. Посещала детский сад. Девочка очень развитая, умная. До школы умела читать и считать. Много читает. Самая активная в классе. На любой поставленный учителем вопрос отвечает правильно, не задумываясь. Очень подвижная.
Все задания выполняет чисто, аккуратно. Общественница. Хорошо дружит с товарищами.
Родители следят за девочкой и много уделяют внимания ее воспитанию. Аня в течение года училась на круглые пятерки.
Хорошо читает стихи.
Учитель: H.A. МосквинаПервый класс Аня закончила на «отлично». В школе ее наградили толстой книжкой ирландского писателя Шона О’Кейси «Я стучусь в дверь. На пороге». Это взрослая книга, но все почему-то стараются подсунуть ей книги посложнее – ив школьной библиотеке, и в районной библиотеке калирудника в соседнем с ними доме, куда она записалась. Маленькая добрая Тамара Георгиевна дает ей то «Робинзона Крузо», то «Гулливера». Интересно читать, но не так увлекательно, как «Старика Хоттабыча». А папа, наоборот, говорит про многие книги, что ей их рано читать. Теперь у них такая игра: папа рассказывает ей про несколько книжек, которые ей уже пора читать, – одна другой интереснее, даже трудно выбрать, – пишет названия на бумажках, сворачивает их в трубочку, перемешивает в шапке, и какую Аня вытянет, ту и будет читать первой. Читает она и книжки, специально написанные для детей, – Осеевой, Гайдара, Бориса Житкова, «Родные поэты» (это ей часто читают вслух), про Марусю-первоклассницу, «Школьный год Марины Петровой». Последнюю она особенно полюбила и перечитывала столько раз, что почти выучила наизусть. Самое начало завораживает: «Скрипнула калитка, пропел колодезный журавль…» Как будто это она, Аня Хазанова, а не Марина Петрова, слышит все эти звуки летом в деревне.
В это лето Аню отправили в деревню Аникино вместе с сыном Ядвиги Леонтьевны. Ядвига Леонтьевна из Польши, она очень красивая, и Ленька хорошенький мальчик. Его никогда не пускают во двор – ни гулять, ни бегать.
В деревню с ними поехала домработница Хазановых тетя Зина. Сначала на поезде доехали до станции со смешным названием Шиши. «Станция Шиши. Вылезайте, малыши!» В деревне всего шесть домов, и нет электричества. Но здесь, как и в Ленинграде, летом белые ночи, и можно бегать с ребятами по всей деревне и по полям вокруг целый долгий день. Один раз они ходили на пасеку, и на обратном пути за ними увязались пчелы. Аня мчалась что есть мочи, но пчелы не отставали и безжалостно жалили ее. Когда в воскресенье приехали родители, она все еще ходила с заплывшим глазом и распухшими рукой и ногой.
За полями – лес, куда ходили за ягодами, а потом и за грибами. Сырой запах травы и леса, щелканье и пенье птиц. А есть и сухие леса, и везде растут свои грибы. Много белых – крепкие боровики в плотно сидящих темных круглых шляпках и большие плоские коровенники, чуть посветлее, похожие на коровьи лепешки, под лежащими на земле еловыми лапами. Где больше лиственных и трава – рыхлые обабки, красноголовики на высоких, толстых, как будто волосатых ножках. Эти грибы жарят, сушат, маринуют, варят грибовницу. А рыжие лисички – что может быть лучше на жареху! А грибы для соленья – сиреневаторозоватые волнушки, белые и черные грузди, разноцветные сыроежки, бежевые путики и скользкие, целыми семьями прячущиеся в землю желтые кубышки! [1] Вдоль дороги попадаются шампиньоны с оборкой на тонкой ножке, а на пеньке под огромной одинокой липой недалеко от деревни растут вкусные опята. Однажды Аня нашла в лесу целую кучу опят прямо на земле, только они были какие-то странные, с серыми шляпками, и росли как будто все из одной толстенной не ножки даже, а большого основания. Оказалось, что это очень редкий гриб баранья голова – большая удача грибника! «Везучая ты», – сказала тетя Зина.
В одно из воскресений у них в избе гуляла вся деревня. Взрослые пили брагу, им с Ленькой дали попробовать. Похоже на квас, который делает мама, но мамин квас вкуснее – слаще и с изюмом. Кто-то дал браги худому черному коту, который жил в доме, и он опьянел, как некоторые дядьки. Коту двадцать один год, он глухой от старости, но бодрый, бегает иногда с ребятами.
А во второй класс Аня не пошла вместе со всеми, потому что родители взяли ее с собой в Сочи. Снова море, но главное – дендрарий, тиссо-самшитовая роща в Хосте, удивительная тропическая растительность. И еще Сочи запомнился песней «Мишка» и уравнениями с иксом, папа ей рассказал о них, чтобы она не отстала. Первый раз в школе учат что-то, чего она не знает, а ее нет! На всякий случай Аня решает все примеры из задачника, а то вдруг она не сможет написать контрольную, когда приедет? А самое главное – в Сочи приехал дедушка! Он вернулся из Казахстана. Аня уже начала забывать его, но сразу вспомнила. Он поедет с ними в Гиперборейск и поживет у них немножко, а тетю Зину пока отпустят. У них теперь больше места: Екатерина Андреевна уехала в Москву, где она раньше жила, и они заняли ее комнату, так что у них отдельная квартира. Теперь Ане будет с кем поговорить, а то родители работают и устают, особенно мама. Вот мама читает Ане книжку и засыпает. Аня трясет ее, будит: «Читай!» Дедушка подходит, тихо забирает книгу из маминых рук, уводит Аню и сам ей читает. Родители к ней в школу не ходили, кроме как на собрания: им некогда, да и зачем – Аня ведь и так хорошо учится. А дед захаживал. Даже ходил к ним в раздевалку после физкультуры – проследить, чтобы Анечку не продуло, чтобы она быстро переоделась в сухое. Кто его пускал – непонятно, да дед ни у кого разрешения не спрашивал, а если б и спросили, прорвался бы сквозь любые заслоны.
Дед много знает, не только из книжек, но и из жизни. Например, он может по фамилии определить национальность Аниных одноклассников.
– Ларка Севастьянова!
– Русская.
– Дамирка Насыров!
– Татарин.
– Витька Пферд!
– Немец.
– Нет, он украинец, он сам сказал, когда его Ким обзывал фрицем!
– Ну, может быть. Наверно, у него мама украинка.
– Юрка Ким!
– Кореец.
– А корейцы и еврейцы – это одна и та же нация? Дед смеется.
– А ты знаешь, что твой папа еврей?
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я его отец и тоже еврей. И бабушка твоя была еврейка. Неужели тебе мама с папой не говорили?
– Не-a. А мама тоже еврейка?
– Нет, мама русская.
– А я?
– А ты и еврейка, и русская.
– А разве так можно?
– Можно. Бывает и больше национальностей в человеке намешано. А в шестнадцать лет выберешь, какую национальность себе в паспорт записать. Но это не значит, что от другой половины надо отказываться. Это твои корни.
– Ну, давай дальше. Сашка Гольдман?
– Еврей.
– А вот и нет, немец! Он сам сказал, что его папу зовут Адольф, как Гитлера.
