Роберт Стивенсон - Черная стрела (Пер Репина)
— Увы! — подумал Дик. — Неужели бедный юноша погиб? Это, наверно, его славный серый конь. Ну, товарищ, ты зовешь меня так жалостно, что я сделаю все возможное человеку, чтобы помочь тебе. Не оставлю тебя тонуть дюйм за дюймом!
Он натянул арбалет и пустил стрелу в голову животного.
Дик поехал дальше уже не с прежней веселостью после такого грубого акта милосердия. Он пристально вглядывался во все окружающее, ища следы своего менее счастливого предшественника.
— Если бы я смог как следует указать ему дорогу… — подумал он. — А теперь он, пожалуй, погиб в болоте.
Только он подумал это, как чей-то голос окликнул его со стороны плотины, и, обернувшись, он увидел лицо мальчика, выглядывавшее из-за тростника.
— Вы здесь? — сказал он, останавливая лошадь. — Вы лежали среди тростника так, что я заметил вас, когда проехал мимо. Я видел вашу лошадь — ее затянуло в трясину — и я избавил ее от мучений. Право, вы должны были бы сами сделать это, если бы были милосердным всадником. Но выходите из своего убежища. Тут никто не потревожит вас.
— Добрый мальчик, у меня нет оружия, да если бы и было, то я не умею управляться с ним, — ответил юноша, выходя на дорожку.
— Зачем вы называете меня «мальчиком»? — крикнул Дик. — Я не думаю, чтобы вы были старшим из нас двоих.
— Добрый мастер Шельтон, — сказал незнакомец, — пожалуйста, простите меня. У меня не было ни малейшего желания обидеть вас. Скорее я буду молить вас о доброте и милости, потому что мне приходится теперь хуже, чем когда-нибудь, так как я потерял дорогу, плащ и мою бедную лошадь. У меня есть хлыст и шпоры, а нет лошади, на которой можно было бы сидеть! А главное, — прибавил он, грустно оглядывая свою одежду, — главное, неприятно быть так страшно выпачканным!
— Вздор! — крикнул Дик. — Неужели обращать внимание на то, что выкупался? Кровь из раны или пыль от путешествия — все это только украшает мужчину.
— Ну, тогда он нравится мне больше некрасивым, — заметил юноша. — Но, пожалуйста, скажите, что мне делать? Помогите мне советом, добрый мастер Ричард. Если я не доберусь благополучно до Холивуда, то я погиб.
— Ну, — сказал Дик, сходя с лошади, — Я дам тебе кое-что получше совета. Возьми-ка мою лошадь, а я побегу рядом; когда я устану, мы поменяемся; таким образом, бегом и пешком мы скоро доберемся до нашей цели.
Дик остановил свою лошадь. Мальчик сел на нее, и они отправились вперед настолько скоро, насколько позволяла неровная плотина. Дик шел рядом с лошадью, положа руку на колено всадника.
— Как тебя зовут? — спросил Дик.
— Зови меня Джоном Мэтчем, — ответил юноша.
— А что ты делаешь в Холивуде? — продолжал Дик.
— Ищу убежища от притесняющего меня человека, — был ответ. — Добрый аббат Холивудский — сильная опора слабых.
— А как же ты очутился с сэром Даниэлем, мастер Мэтчем? — продолжал расспрашивать Дик.
— Благодаря насилию! — сказал юноша. — Он взял меня силой из моего дома; одел в эту одежду; заставил ехать, пока мне не сделалось дурно; насмехался так, что я чуть не заплакал; а когда некоторые из моих друзей погнались, чтобы отнять меня, он поставил меня в задний ряд так, чтобы их выстрелы могли попасть в меня! Я даже был ранен в ногу и хромаю. Ну, да настанет день суда над ним, поплатится он за все!
— Неужели ты думаешь, что из маленького ружья можно выстрелить в луну? — сказал Дик. — Он храбрый рыцарь, и рука у него железная. Если он узнает, что я устроил твой побег или принял участие в нем, мне плохо придется.
— Ах, бедный мальчик, — возразил юноша, — я знаю, что он твой опекун. И мой также, по его словам, или он купил право на устройство моего брака — не знаю хорошенько, но только у него есть какой-то повод иметь власть надо мной.
— Опять «мальчик»! — сказал Дик.
— Ну, так звать мне тебя девочкой, добрый Ричард? — спросил Мэтчем.
— Только не девочкой, — возразил Дик. — Я ненавижу всех их.
— Ты говоришь как мальчик, — заметил его спутник. — А думаешь о них больше, чем сознаешься.
— Ну, уж нет, — решительно проговорил Дик. — Они и в голову не приходят мне. Черт их побери! Дайте мне охотиться, сражаться, пировать и жить с веселыми жителями лесов! Я никогда не слыхал, чтобы девушка могла быть годна на что-либо, впрочем… кроме одной; да и ее, бедняжку, сожгли, как ведьму, за то, что она, вопреки природе, носила мужское платье.
Мастер Мэтчем набожно перекрестился и, по-видимому, прочел молитву.
— Что ты делаешь? — спросил Дик.
— Я молюсь за ее душу, — ответил Мэтчем.
— За душу ведьмы? — воскликнул Дик. — Впрочем, помолись за нее, если угодно; она была лучшая девушка в Европе, эта Жанна д'Арк. Старый стрелок Аппльярд рассказывал, что он бежал от нее, как от нечистой силы. Да, она была храбрая девушка.
— Ну, добрый мастер Ричард, — вернулся Мэтчем к прежнему разговору, — ты не настоящий мужчина, если так сильно не любишь девушек, потому что Бог нарочно создал всех попарно и послал в мир истинную любовь для ободрения мужчин и утешения женщин.
— Фу! — сказал Дик. — Ты — ребенок, молокосос, что обращаешь такое внимание на женщин. А если ты считаешь, что я не настоящий мужчина, то сойди на дорогу, и я докажу, что я мужчина, чем угодно: кулаками, мечом или стрелой.
— Я вовсе не боец, — поспешно проговорил Мэтчем. — Я не хотел обидеть тебя. Я просто пошутил. Если же я заговорил о женщинах, то потому, что слышал, будто ты женишься.
— Я женюсь! — вскрикнул Дик. — В первый раз слышу это! А на ком же я женюсь?
— На некоей Джоанне Седлей, — краснея проговорил Мэтчем. — Это дело рук сэра Даниэля; за устройство этой свадьбы он рассчитывает получить с обеих сторон. А я слышал, что бедная девушка страшно огорчена мыслью об этом браке. Она, кажется, разделяет твое мнение, а может быть, жених неприятен ей.
— Ну, брак что смерть, от него не уйдешь, — покорно проговорил Дик. — А она огорчается? Ну, посуди сам, что за ветреницы эти девушки — огорчается раньше, чем увидела меня? Отчего же я не огорчаюсь? Если я буду жениться, то уже с сухими глазами! Но если ты знаешь ее, то скажи, какова она? Красива или некрасива? Дурного характера или хорошего?
— А зачем тебе это? — сказал Мэтчем. — Если тебе надо жениться, то и женись. Не все ли равно, красива она или некрасива? Ведь это пустяки. Ты не молокосос, мастер Ричард; ведь ты женишься, не проронив ни слезинки.
— Хорошо сказано, — заметил Шельтон. — Мне это решительно все равно.
— Приятный муж будет у твоей жены, — сказал Мэтчем.
— У нее будет такой муж, какого пошлет ей Господь, — возразил Дик. — Я думаю, бывают и худшие, и лучшие.
— Ах, бедная девушка! — вскрикнул Джон.
— Почему уж такая бедная? — спросил Дик.
— Да потому, что ей придется выходить за человека, сделанного из дерева, — ответил его товарищ. — О, Боже мой, такой деревянный муж!
— А ведь я и в самом деле человек из дерева, — сказал Дик, — потому что плетусь пешком, а ты едешь на моей лошади; но я думаю, что, если я из дерева, то из хорошего.
— Прости меня, добрый Дик, — живо проговорил юноша. — Нет, ты добрейший человек в Англии. Я только пошутил. Прости меня, милый Дик.
— Ну, без глупостей, — возразил Дик, несколько смущенный горячностью своего товарища. — Ничего дурного не вышло. Я не обидчив, хвала святым.
В эту минуту ветер, дувший им в спину, донес до них резкие звуки трубы сэра Даниэля.
— Слушай! — сказал Дик. — Это звучит труба.
— Ах! — сказал Мэтчем. — Мое бегство открыто, а у меня нет лошади! — и он побледнел как смерть.
— Ну, смелее! — сказал Дик. — Ты сильно обогнал их, а мы уже близко к перевозу. А вот у меня так действительно нет лошади.
— Увы, меня поймают! — кричал беглец. — Дик, добрый Дик, умоляю тебя, помоги мне!
— Ну, что такое с тобой? — сказал Дик. — Мне кажется, я помогаю тебе очень усердно. Но мне жаль такого трусливого малого! Ну, так слушай же, Джон Мэтчем, — если твое имя действительно Джон Мэтчем, — я, Ричард Шельтон, будь что будет, во что бы то ни стало доставлю тебя невредимым в Холивуд. Пусть святые накажут меня, если я покину тебя. Ну, ободрись-ка, бледнолицый сэр. Дорога здесь лучше; пришпорь лошадь. Быстрее! Быстрее! Не обращай внимания на меня; я могу бежать как олень.
Лошадь бежала крупной рысью; Дик легко поспевал за ней. Таким образом они проехали остальную часть болота и добрались до хижины перевозчика на берегу реки.
ГЛАВА III
Перевоз у болота
Широкая, медленно струившаяся река Тилль, с глинистым руслом, вытекала из болот и в этой части своего течения вилась среди двух десятков болотистых островков, поросших ивами.
Река была мутная, но в это светлое, чудное утро все казалось прекрасным. На поверхности ее виднелась сильная рябь, а небо отражалось улыбающимися, разорванными кусками голубого цвета.
