Пятьдесят слов дождя - Лемми Аша

Там, на земле, сидит Акира. Его скрипка небрежно лежит рядом.

Аники.

Именно таким я видела его в последний раз. Гладкая бледная кожа, темные, аккуратно зачесанные назад волосы; он ухмыляется, видя выражение моего лица.

Аники.

– Имото [30], – говорит он. – Давно не виделись, да?

Я плачу. Слезы текут по моим щекам, хотя мне не грустно. Я пытаюсь заговорить, однако ничего не выходит.

Акира.

А потом я бросаюсь в его объятия. Он крепко обнимает меня, прижимаясь к моей макушке. Я утыкаюсь лицом ему в шею и беспомощно всхлипываю, слушая его сердцебиение и чувствуя его обжигающее тепло. Он не пытается меня успокоить. Он просто держит меня, пока рыдания не стихают, а затем отстраняется и берет за плечи, чтобы посмотреть в заплаканное лицо.

– Ничего страшного, – улыбается он, смахивая слезу с моей щеки большим пальцем. – Теперь с тобой все в порядке. Все хорошо.

Я шмыгаю носом и смотрю в ясные серо-черные глаза.

– Ты умер, – шепчу я.

Он хихикает.

– Так и есть.

– Но… ты здесь.

Я чувствую жар, исходящий от его тела. Он очень даже живой.

– Ты настоящий.

– Да.

У меня больше нет вопросов. Мне все равно, рай это, ад или чистилище. Акира здесь. Здесь, со мной. Я прижимаюсь к его груди, как будто могу объединить нас одной лишь силой воли.

– Прости меня. Аники, прости. Это все из-за меня. Ты умер из-за меня.

Он качает головой.

– Я умер из-за страха и ненависти. Не из-за тебя.

– Погибнуть должна была я. Ты должен был жить. А я жить не могу. Я не сделала ничего важного, я не такая как ты. Я проиграла. Прости.

Акира вздыхает.

– Ахо, – говорит он наконец. – Прошло столько времени, а ты все еще не понимаешь.

Я поднимаю глаза, чтобы взглянуть на него сквозь ресницы.

– Что?

– Каждый выбор, который я когда-либо делал, был моим собственным. Я ни о чем не жалею.

– Но если бы ты никогда не встретил меня…

Он приподнимает мой подбородок и смотрит мне в глаз-а.

– Нори, – произносит он очень тихо, – я бы предпочел умереть молодым, чем прожить сто лет, не зная тебя.

У меня нет слов. Все, о чем я могу думать…

– Почему?

Он пожимает плечами.

– Ты моя сестра.

– Скажи мне, что делать, аники, – умоляю я. – Пожалуйста.

Акира грозит пальцем.

– Ох, Нори, ты ведь знаешь, что я не могу этого сделать. Ты должна выбрать свой собственный путь.

– Я не в состоянии, – шепчу я.

Все пути передо мной извилистые, и я не вижу, куда они ведут. Нет выбора, который не потребовал бы жертв; нет способа избежать боли.

– Что, если я приму неверное решение?

Акира запускает руки в мои кудри.

– Неважно, что ты выберешь. Просто продолжай идти вперед.

– У меня нет сил. Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться.

Акира кладет мою ладонь на сгиб своей руки.

– Это не от меня зависит, – мягко говорит он. – Если твое время не пришло, ты не сможешь здесь остаться.

– Но я мертва? – Это наполовину вопрос, наполовину утверждение. Тем не менее надежда в моем голосе неоспорима. – Это рай.

Акира снова пожимает плечами.

– Ты знаешь, что я не верю в рай, Нори. Это всего лишь сад.

– Мне все равно, – причитаю я. – Я просто хочу остаться с тобой. Пожалуйста.

Я умоляю его побыть со мной еще несколько минут, еще несколько секунд.

– Пожалуйста, не заставляй меня жить в мире без теб-я.

Глаза Акиры наполняются теплом, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня в центр лба.

– Нори, ты сильнее, чем думаешь. Я тебе больше не нужен.

– Не оставляй меня, – шепчу я, прислоняясь лбом к его лбу.

Я уже знаю, что он прав, и я не смогу здесь остаться. Я почти слышу, как падают песчинки в песочных часах. Времени мало. Если для нас двоих и существует вечность, то она начнется не сейчас.

Акира крепко обнимает меня, прижимая к себе изо всех сил.

– Никогда, – говорит он, – я никогда тебя не ос-тавлю.

Потом мы молчим. Нельзя тратить оставшееся время на слова.

Я не могу сказать Акире ничего такого, чего бы он уже не знал.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть, как темнеет небо и исчезает сад. Пришло время возвращаться.

То, как Акира в последний раз обнимает меня, последний легкий, как перышко, поцелуй в макушку, говорит мне, что он тоже это знает.

Но я не буду прощаться.

Я увижу его снова.

Я смотрю в его глаза, надеясь, что они скажут все то, на что у меня нет времени. Каким-то образом я понимаю, что это будут мои последние слова. Это конец моего чуда. Я держу его за руку, даже когда какая-то невидимая сила тянет меня прочь.

– Ты мое солнце.

Он подносит мою руку к губам и целует ее. А потом улыбается мне. Даже когда тьма подступает к нему сзади, чтобы поглотить, я вижу его прекрасную улыбку.

И я все еще слышу его голос.

Голос слабый из-за внезапного звона в ушах, но я слышу. Слышу его ответ.

И ты – мое.

На следующий день Нори снова встретилась со своей бабушкой. Отметины на ее руках были скрыты широкими рукавами белого кимоно. Волосы, разделенные пробором посередине и выпрямленные, ниспадали до талии. Она стояла прямо и гордо.

Страх исчез.

Лицо Юко было напряженным и кислым.

– Я думала, ты уехала.

– Я пришла дать вам свой ответ.

Юко усмехнулась.

– Ну что ж. Не держи меня в напряжении.

Нори сделала глубокий вдох.

– Мой ответ – да.

Глаза Юко расширились.

– Ты… ты согласна?

– Согласна.

– Хвала Господу, – выдохнула бабушка. На короткое мгновение она, казалось, вернулась к жизни. – Бог говорил с тобой, не так ли? Он показал тебе, что твоя судьба – служить нашей семье? Ты пришла взглянуть на то, что я всегда стремилась тебе показать?

Нори сложила руки перед собой.

– У меня есть на то собственные причины.

Я изменю эту семью, аники. Я избавлю ее от страха и ненависти и наполню человечностью и любовью. Я буду использовать свою силу, чтобы помогать слабым, какой всегда была я. Я восстановлю истинную честь нашего имени.

Как ты и хотел, как ты поступил бы на моем месте. Клянусь.

И когда моя работа на земле будет закончена, я приду к тебе.

Пожалуйста, дождись меня.

В саду.

Киото, Япония

Декабрь 1965 года

Ребенок родился в поместье Камидза пятого декабря.

Пути Господни действительно неисповедимы, ибо он был совершенно здоров, со светлой кожей, пышной копной вьющихся песочно-каштановых волос и янтарными глазами своей матери. Все отметили, какой он красивый.

Что еще более важно, это был мальчик.

Юко заявила, что это Божий знак, что дом благословлен. Она была рада рождению здорового ребенка мужского пола и почти забыла, что его отец был иностранцем, а мать – когда-то презираемой внучкой-полукровкой. Отчаянная потребность увидеть свой дом восстановленным была единственным, что поддерживало ее жизнь, потому что по всем медицинским показаниям она уже должна была быть мертва.

– Смогла родить сына вне брака, – сказала она через посыльного, – сможешь и от мужа. Я довольна тобой, внучка. Проси о любой милости, и я ее выполню.

Медсестра предложила Нори ребенка, как только его вымыли и запеленали, но та покачала головой.

– Отдай его Акико, – промолвила она, затем повернулась к посыльному. – Скажи моей бабушке, что я передаю в ответ.

– Да, госпожа?

– Пошлите кого-нибудь найти мою мать. И если она жива, верните ее домой.

Мужчина кивнул и поспешил из комнаты.

Акико вышла вперед и взяла маленький сверток из рук медсестры.

– Красивый мальчик. Я буду очень его любить. Я позабочусь обо всем, маленькая госпожа. Обещаю.

– Я знаю. – Нори все еще была в тумане после лекарств, которые ей дали от боли. – Никому другому я бы его не доверила.