Давид Бек - Мелик-Акопян Акоп "Раффи"

Вершина была не остроконечной, как это казалось издали. Здесь находилась ровная площадка, покрытая травой. Местами рос жалкий кустарник, а то и дикая груша.

Дождь перестал, небо мало-помалу прояснилось, за туманом и облаками смутно угадывался солнечный диск.

Враг в тусклом свете заметил приближение армянских воинов и дал по ним залп из пушек.

— У этих мерзавцев даже пушки есть! — воскликнул мелик Парсадан, когда одно из ядер упало в нескольких шагах от него. — Огонь, ребята!

На этот раз уже не все вместе, а каждая группа стала стрелять друг за другом и продвигаться вперед. Со стороны врага стрельба была незначительной, он предпочитал отвечать пушечными выстрелами. Пушек, должно быть, было три. Такая перестрелка продолжалась целый час.

Автандил подошел к старому полковнику и сказал:

— Из этой детской игры ничего не выйдет, прикажи идти в атаку.

— Пока это опасно, — возразил мелик Парсадан. — Посмотри, вражеские силы объединились.

Автандил посмотрел в ту сторону, куда показал старик. Он увидел, как часть персов, находившаяся в правей стороне ущелья, то есть там, где должен был пройти князь Баиндур, оставив свое расположение, и в самом деле шла на объединение с другой.

— Готов поклясться, Баиндур все же провел этих дураков, — весело произнес Автандил. — Как ты думаешь, мелик?

— Скоро увидим, — ответил старый воин, — Баиндур никаких упущений не допустит, сам сообщит обо всем. Но до этого нам необходимо удержать занятую высоту.

Пока армянские военачальники обменивались предположениями и медлили, вражеские войска объединились и даже перешли в наступление.

— Ийя-Али! — закричали тысячи голосов, и горы сотряслись от диких выкриков.

Это священное имя наполняет сердце магометанина яростным воодушевлением. С этим именем связаны религиозные чувства, произнося его, он забывает и себя, и свою жизнь, и с мрачным фанатизмом готов жертвовать всем во имя любви к святому.

— Ийя-Али! — повторялись выкрики и, подобно ужасной буре, персы рванулись вперед.

— Да здравствует Давид Бек! — закричали армянские храбрецы и ответили врагу ружейными залпами.

Земля покрылась трупами. Но враг не пал духом и пошел в атаку. Пушки теперь стали грохотать чаще. У армян не было пушки: спрятавшись за скалами, укрывшись в кустах, а то и в глубоких окопах, они стреляли по врагу из ружей.

В это время какой-то молодой человек, вытирая со лба пот и с трудом переводя дыхание, подошел к мелику Парсадану:

— Меня послал к вам князь Баиндур… Сказал, передай от меня большой привет… Сообщи, что батман-клыч персидского царя прошел через «волосяной мост». Сейчас враг находится между нами, если есть возможность — используйте ее. Я отсюда, а ты оттуда…

Надо было знать язык князя Баиндура, чтобы понять его. Хотя на этот раз смысл его слов был несложен: князь перешел через «волосяной мост», то есть совершил труднейший крюк по скалам и расселинам. Теперь враг находился между двумя частями армянского войска и легко было разбить его с двух сторон.

Эта радостная весть мгновенно облетела армянских воинов, сердца у всех преисполнились отваги и решимости.

— Дети мои, орлы мои! — крикнул старик-воин, быстрым шагом обходя свои ряды. — Старайтесь, чтоб никто не ускользнул от вас!

Снова загрохотали вражеские пушки — замбураки.

— Эти замбураки нам надоели, — сказал один из воинов. — До каких пор оставлять пушки в их руках?

— Ничего, скоро отнимем… — ответил другой.

Вдруг персы растерянно заметались. Видно, их с тыла тоже стали поливать огнем.

— Бамндур подоспел!.. — послышались сотни радостных возгласов.

Враг оказался зажатым меж двух огней. Но он был упорен и не думал сдаваться. В разных местах продолжался яростный бой. Воздух был пропитан густым дымом.

В эту минуту группа воинов во главе с Автандилом, словно разорвав завесу огня, пробилась сквозь толпы противника, чтобы захватить пушки. Какой-то молодой воин с орлиной быстротой набросившись на персидского знаменосца, ударом сабли свалил его наземь и отнял знамя. Вражеская пуля пронзила его бедро. Он поднял вверх знамя и, крикнув: «Да здравствует Давид Бек!», громко расхохотался.

— Я и раньше хромал на эту ногу!

И правда, то был хромой Ованес.

Потеря знамени посеяла панику среди противника. На флаге красными красками была нарисована десница Али, охраняющая мусульман и придающая им сил и мощи.

Чуть поодаль шла отчаянная рубка. Группа Автандила сражалась с персидскими канонирами. Армяне старались завладеть пушками, а персы оказывали яростное сопротивление. Здесь вместо пороха действовала острая сабля. Армянские штыки совершали чудеса. Кровь текла ручьем. Люди падали друг на друга.

— Проклятый, довольно тебе досаждать нам! — воскликнул Автандил и опустил свою тяжелую саблю на голову перса-великана, который, получив более десяти ран, все не отходил от пушки. Обняв жерло, он так и остался стоять, лишь разрубленная голова наклонилась набок, из глубокой раны забила фонтаном горячая кровь и окрасила охраняемое им смертоносное орудие. Скинув труп на землю, Автандил завладел пушкой. Остальные замбураки тоже перешли в руки армян.

Пока здесь шел бой, с другой стороны горы князь Баиндур громовым голосом кричал своим воинам:

— Не тратьте на них пороха, ребята! Колите их штыками!

И армянские воины, наступая, одни саблями, другие копьями и штыками, а третьи камнями избивали идущих им навстречу персов. Кровавый бой длился несколько часов, пока персы не заголосили:

— Райя!.. Райя!..

То есть сдаемся, подчиняемся.

Князь Баиндур и остальные были того мнения, что пленных следует убить, но старый мелик Парсадан воспротивился этому, приказав только разоружить их и взять в плен. В руки армян попало много скота, телег и большое количество военной добычи. В сражении армяне потеряли около трехсот человек, а противник — примерно две тысячи, не считая множества раненых.

— Во всей этой перепалке одно очень радует, — подойдя к мелику Парсадану, сказал Баиндур, — нам удалось захватить у противника пушки, которых у нас не было.

— Да, при осаде крепости они нам очень пригодятся, — ответил старик со своей всегдашней доброй улыбкой. — Думаю, и Давид Бек будет доволен: он любит отбирать у врага оружие, чтобы потом направить на него же.

— Однако где задержался этот Бек? Что-то не видно его, — спросил князь Баиндур, оглядываясь вокруг, точно Давид Бек был где-то рядом.

Не успел старый мелик ответить, как появился гонец с известием, что Давид Бек и князь Торос с войсками вошли в ущелье и уже на пути к крепости. Он добавил, что Бек знает о победе и поэтому без опасений вступает в ущелье, уже очищенное от врага.

— А от Мхитара спарапета нет известий? — спросил у гонца мелик Парсадан.

— Он тоже одержал блестящую победу, вышел из прохода Кара-Бурун, занятого врагами. Сейчас спарапет уже, наверное, добрался до крепости.

— А мы чего ждем? — спросил Баиндур и отдал приказ о выступлении.

Пленным связали руки, отнятые у них боеприпасы погрузили в их же телеги, на которых устроили и раненых армян.

Было уже совсем темно, когда Давид Бек вместе с князем Торосом, с одной стороны, и Мхитар спарапет — с другой подошли к крепости. Как только подоспел Баиндур с меликом Парсаданом, началась осада Зеву.

XV

За дождливым туманным днем последовала ясная звездная ночь.

Зеву [143] был осажден армянскими войсками. Персы потерпели поражение на всех позициях. Было много убитых и попавших в плен, а те, что уцелели, бежали и укрылись в крепости. Персы разрушили все мосты, ведущие к ней. Сообщение с внешним миром было прервано.

Крепость Зеву находилась на левом берегу Алидзора, на милю южнее старого Багаберда. Подобно многим крепостям Сюнийского края, она была построена в таком месте, где две реки, сливаясь, составляли нечто вроде вытянутого треугольника. В таком треугольнике и располагалась Зеву. С юга бежала река Алидзор, а с запада Гехва. Зеву находилась не на возвышении, как другие крепости Кафана, а в узком ущелье, сжатом в объятиях упомянутых рек. Только с одной стороны, с запада, у нее было высокое расположение — там стояла неприступная цитадель.