Антон Дубинин - Рыцарь Бодуэн и его семья. Книга 2
Ждали вестей от графа Раймона — с чем-то вернется он из Рима, что-то скажет нам английский король. Как ни странно, той осенью научился я писать песни. То, что не удавалось мне хорошо делать на языке франков, начало получаться на провансальском, и хотя песни я складывал очень грустные и пел так себе, меня все-таки приходили слушать — кроме родни, еще и соседки, и плакали много, когда я пел — потому что легко было плакать. Айма играла под это дело на вьелле — тоже не слишком хорошо, но тоже всем нравилось.
«Спой нам еще про битву, Франк, спой, пожалуйста. Помоги поплакать — я ведь так и не видала своего сыночка мертвым, так над ним и не покричала…»
Конечно, Гильеметта, хорошо, Брюна, и для вас я спою, Алазаис, все для вас, про ваше горе, а вы за это помолитесь о моем бедном брате, и о рыцаре Гилельме, и обо всех нас…
«Сокола сеньор посылал своей Донне,
Вестника крылатого, рыцаря птичьего,
Приказал спешить — вверх стрелой по Гаронне,
Чтобы вражьим стрелам Бог нИ дал настичь его.
„Там на берегу будет ждать моя дама,
Расскажи ей всё, почему не приеду я —
Не забыл посулов, не медлю упрямо,
Просто за другой Госпожой ныне следую.
Тяжче этой вести нет вестнику груза,
Ныне даже в небе дороги опасные.
Имя моей дамы — мадонна Тулуза,
А в лугах Мюрета трава еще красная.
Платье твое, донна, алее заката —
Снова ли заменишь на вдовье, унылое,
Снимешь украшения светлого злата —
Я не защитил тебя, милая, милая.
Та же, с кем невольно тебе изменяю,
Рыцаря с другой не разделит, ревнивица.
Ты меня прости, что не смог ей противиться,
Лишь тебя любил я, да вот — умираю.“
Написал сеньор, но не хочет ответа.
Руку уронил, и окончена песенка,
Только быстрый сокол летит от Мюрета,
Крылья же в крови у небесного вестника».
Не хуже, чем про ласточку. Только наоборот. То была веселенькая тенсона, «прение», а это — просто «plahn», плач, единственный вид песни, который пишут теперь в Тулузе…
А жить-то все равно надо. И более того — хочется. Упрямое тело так сильно создано для жизни, что не может вечно скорбеть, то и дело возвращается к радости — чуть увидит в небе вместо дождя холодные звезды, яркие, как глаза ангелов, или выпьет чашку подогретого вина, рассылающего по жилам тепло, или вспомнит, как красивы зеленые горы сияющим маем, хоть сейчас они серые и суровые… Когда я возвращался вечером, усталый и больной, меня встречала моя сестра, целовала в щеку. Я не слишком-то любил ее раньше, шумную и самолюбивую еретичку, но теперешнюю Айму — толозанку, которая часто плакала по ночам — я ни за что бы не смог оставить.
Так, милая моя, я и в самом деле стал тулузцем. По-нашему это будет — толозан.
+ + +
На сем конец второй книге, храни Господь Тулузу и тулузцев, живых и усопших.
Перемирия Божия, дни величайших христианских праздников, в которые запрещено вести военные действия
Ты, победивший жало смерти, открыл верным Царство Небесное (лат)
Разреши меня, Господи, от смерти вечной
Заднице мира
«Увы, Рено, мой друг!» (oil) (пер. А. Парина)
«От горя увяну!» (oil) (пер. А. Парина)
Пс. 47, 13–14
В больничном приюте святого Иакова, в пригороде Сен-Сиприен
Ок — эскудье, фр. экюйе. Оруженосец.
Язычники не правы, а христиане правы («Песнь о Роланде»; в русском переводе — «Мы правы, враг не прав»)
«Озеро огненное, огненное и серное» (Откр., 20, 10–14)
Пс.118, 75
Прозвище «Кап-де-Порк» и значит — «свиная голова».
Пс. 78, 1–5
Пс. 77, 62–64
