Лев Кокин - Витте. Покушения, или Золотая матильда
Вопреки ожиданиям, граф встретил довольного успехом «лейбу» неприветливо, хмурясь.
— У меня к вам покорнейшая просьба, мон шер. Не затруднитесь, пожалуйста, сообщить в газеты, что ваш «Большой человек» не имеет к графу Витте ни малейшего отношения.
Колышко опешил:
— Чем же вы недовольны? В городе злые языки утверждают, что за эту пьесу я с вас миллион получил!..
— Я ничего, — отвечал на это Сергей Юльевич. — Но Матильда Ивановна! Она у вас в пьесе, сударь, — «темного происхождения»… А ведь это, знаете ли, совершеннейшая неправда! Ее отец был учителем английского языка!..
5. Темное происхождение
Матильда Ивановна облилась слезами, когда Московский Художественный театр привез в Петербург чеховские «Три сестры», настолько щемяще все это растревожило собственное… то, чего предпочла бы не вспоминать. Провинциальный город. Три сестры. Гарнизон. И это — вечно: «В Москву! В Москву!» Их новгородский круг был, правда, отчасти иной, нежели у чеховских героинь, и клич был не этот, а — «Отсюда! Отсюда!». Но до последнего занавеса не отнимала Матильда Ивановна платочка от глаз. Завзятая театралка, она ни одной премьеры или гастроли старалась не пропустить, а редко когда испытывала подобное потрясение.
…С молчаливого родительского одобрения все три — не чеховские три сестры — крестились в старинной запущенной церкви… «Отсюда» — для них значило не только из постылой провинции, из теснимого иудейства прочь. Родители перебрались из черты оседлости в светлые пореформенные времена, для них губернский Новгород был пределом желаний. Дети же, вопреки тому, что в порядках многое поворачивало на прежнее, мечтали о жизни столичной… Так что стоило заезжему чиновнику петербургскому предложить с ним пойти под венец, старшая из сестер раздумывала недолго. Две другие от души за нее порадовались… да муженек оказался на поверку порядочное дрянцо. Не один год промучилась с ним, прежде чем судьба вознаградила ее встречей с Сергеем Юльевичем… Ну а сестры с городом распрощались не скоро, хотя тоже в девицах не засиделись. И, по местным меркам, повыходили удачно, за приметных в губернии женихов. Женя — за инженера, заведовавшего дистанцией на железной дороге. За известного всему городу земского доктора — Вера (правда, доктор Григорий Лазаревич был по паспорту Гирш Лейзер…). Лишь спустя много лет, словно бы в осуществление девичьей мечты, удалось благодаря Сергею Юльевичу вызволить обеих сестер в Петербург…
А сама Матильда Ивановна очень скоро пожалела о переезде. Вырваться-то вырвалась, да с замужеством явно поторопилась… Опомнилась, было уже поздно. В люльке гукала дочка. Когда бы не это, ни за что не осталась бы со своим то ли коллежским асессором, то ли секретарем. Петербургский чиновничий быт оказался совсем не по ней. А к тому же асессор… то ли секретарь попивал и в картишки поигрывал и ей каждую копейку высчитывал. Лишь одним выделялся из вицмундирного своего мирка — сановною теткой, супругой придворного генерала. По праздникам, а нередко и просто по воскресеньям наносили их превосходительствам родственные визиты. В генеральском доме и познакомились с министром Витте.
Потом Сергей Юльевич ей признавался, что она произвела на него впечатление еще раньше, — однажды в театре он увидел ее в ложе и долго, почти до неприличия долго, лорнировал, в каждом антракте, но, увы, она не обратила на это внимания… На самом-то деле очень даже обратила, его фигура слишком выделялась из публики… и даже разузнавала, кто он, этот представительный господин.
Встречаясь с супругами Лисаневич, нетрудно было заметить… вернее, трудно было не заметить, что муж ведет себя невозможным образом и что их семейное счастье совершенно разрушено. При всем желании скрыть это Матильде Ивановне не удавалось. Вдовец, Сергей Юльевич решился. Стал уговаривать ее разойтись с мужем… выходить за него!..
Это было похоже на сказку — Золушка на королевском балу, с тою разницей, что у нашей Золушки дочь… Принц конечно же знал об этом.
— Сергей Юльевич, милый вы мой, — в ответ на его предложение возразила она, — да известно ли вам, из какой я среды?
— Какое это имеет значение?! — воскликнул принц.
Признаться, она не поверила, что он не лукавит. А он был искренен с нею. Объяснение нашлось позже: он рос на Кавказе, учился в Одессе, где разные веры и разные нации в ту давнюю пору еще прекрасно уживались между собой. А ей, умудренной, только и оставалось, что пожимать плечами. Да что говорить… Где те счеты, чтобы на них сосчитать, скольких стоила женитьба на ней Сергею Юльевичу хлопот…
Развод с Лисаневичем, обратившийся едва ли не в торг, показался не более чем пустяком, хотя и досадным, после того как он — министр — по причине такой женитьбы сделал царю заявление об отставке. Положение свое, карьеру, можно сказать, суть жизни бросал он к ногам любимой своей разводки … Могла ли женщина устоять перед этим безрассудным рыцарем-великаном?! Не какая-то была наивная барышня, чтобы этого не оценить, опытом довольно Господь надоумил!.. На ее счастье, отставка не была принята, а то бы взяла Матильда Ивановна еще один грех на душу… Но дальше-то, дальше… На каждом шагу подстерегало обоих напоминание о темном прошлом!
Какие-то неясные толки вились вокруг ее имени и до нее долетали; какие-то нашептывания, наговоры. Госпоже министерше полагалось быть представленной ко двору. Разносилось, что чуть ли не сама государыня не желает с ней знаться. Будто бы из Новгорода докатились до высочайшего слуха гарнизонные сплетни… Будто бы новоиспеченная министерша танцевала и пела там в офицерском собрании едва ли не неглиже, а потом господа офицеры отвозили ее в санях, завернутою в шинель… Было? Может, в юности что и было, да, казалось, быльем поросло… Да и где, как не в офицерском собрании, оставалось в Новгороде веселиться?.. От светского лицемерия с непривычки тошнило. На себя бы, сиятельные, обернулись. Но то, что прощалось в своем кругу, — выскочке ни за что, никогда. Да к тому же еще из этих … Уж такой-то привкус Матильда Ивановна чувствовала нутром.
Теперь она догадывалась, кто мог распускать эти сплетни, живучие по сию пору. Минуло семнадцать лет, а женитьбы на Матильде Ивановне Сергею Юльевичу не простили. Новгородской дивизией в ее годы командовал генерал Раух. Теперь генерал Раух-сын, не последняя скрипка в яхт-клубе, приближенный к великому князю, опекает дубровинскую «черную сотню»… Нападки на еврейку жену задевали Сергея Юльевича куда сильнее, нежели ее саму. Она им не удивлялась. Она привыкла. А вот за него всякий раз было больно. Не могла притерпеться, что из-за нее на нем словно Каинова печать. Что бы он ни делал, все приписывалось воздействию зловредных ее козней. И она терзала себя, что испортила ему жизнь. Он же ни единым словом не попрекнул ее никогда… Угрозы, покушения… все это не могло, конечно, Матильду Ивановну не пугать. Случалось, угрожали не только ему, но и ей, даже дочери с внуком! Но головы она при том не теряла. И это Сергей Юльевич в ней очень ценил.
6. Дуэль на перьях
В тот самый момент, когда следователь по важнейшим делам принимал свое соломоново решение, граф Сергей Юльевич оказался втянут в довольно-таки непривлекательную историю. С легкой руки Гурьева, то есть, конечно, напротив, с нелегкой его руки, данная генералу Куропаткину отповедь кончилась вызовом Сергея Юльевича на… дуэль. В двадцатом-то веке!
Знакомство их было давнее, еще времен турецкой войны, когда «юго-западный железнодорожник» занимался перевозками войск, а капитан Куропаткин служил под началом у Скобелева{49}. (Скобелев, тогда еще полковник, их, помнится, и познакомил — получилось случайно: Витте подвез по пути офицеров в своем служебном вагоне.) Много позже один мудрый человек отозвался о Куропаткине как об умном офицере, и храбром, и что сделает большую карьеру… но душа у него штабного писаря. Характеристику генерал оправдал с блеском, действуя в Маньчжурии против японцев, хотя, ясно, не мог о ней и подозревать.
Накануне отъезда Куропаткин провел вечер у Витте. Обсуждал положение на Дальнем Востоке, делился собственными своими намерениями…
На прощание сказал:
— Сергей Юльевич, вы могли бы мне дать хороший совет, что делать.
— Я бы мог, — согласился Сергей Юльевич, — только вы меня не послушаете.
— Но почему же?! — вскинулся генерал. — Вы же знаете, как я ценю ваше мнение…
— Вы с кем едете? — спросил Сергей Юльевич.
— Со своим будущим штабом.
— Вы можете этим господам доверять?
— Разумеется, и вполне.
Тогда Витте сказал:
— Приехав в Мукден, я бы на вашем месте так поступил. Послал к главнокомандующему своих офицеров, приказав его взять под стражу. Ваш престиж в войсках по прежней боевой службе позволяет на это решиться… Затем посадил бы адмирала Алексеева{50} в поезд, на котором приехал, и отправил его в Петербург. И телеграфировал государю, что для успешного исполнения того громадного дела, которое вы, ваше величество, на меня возложили, я счел необходимым поступить таким возмутительным образом, ибо без этого успешное ведение войны невозможно… за подобную дерзость я заслуживаю расстрела, однако же ради пользы родины прошу великодушно простить.
