Валерий Шамбаров - Кукловоды Третьего рейха
Хотя говорить всерьез о каких-то мирных инициативах Гитлера не приходилось. Выбросив фонтаны самых заманчивых предложений, он даже не стал ждать ответа! 10 октября фюрер собрал своих генералов и зачитал им директиву № 6 на разработку операции против Франции. В приложении к этой директиве подчеркивалось — возможностей мира не рассматривать. «Цель Германии в войне должна… состоять в том, чтобы окончательно разделаться с Западом военным путем, т. е. уничтожить силу и способность западных держав еще раз воспротивиться государственной консолидации и дальнейшему развитию германского народа в Европе».
Правда, и Чемберлен с Даладье не клюнули на удочки о примирении. Слишком уж осрамились они с мюнхенским «умиротворением», слишком похабно плюхнулись в лужу перед всем миром. Безоговорочно поощрять Гитлера им было уже нельзя, и они ответили уклончиво — если Германия хочет мира, нужны «дела, а не только слова». Что ж, для фюрера это стало хорошим поводом обвинить Англию и Францию. Немцы искренне стремятся к миру, а западные страны против! Так кто же виновники войны? Пускай пеняют на себя! В общем, французско-германская граница называлась теперь фронтом, но там никто не стрелял, никто никого не атаковал. Солдаты сидели по своим укреплениям и посматривали на противоположную сторону. Маневрировали только главы государств и дипломаты. Войск на этом фронте становилось все больше. В дополнение к французским дивизиям стали прибывать британские. А к немцам добавлялись их соратники, перебрасываемые из Польши.
Там, на востоке, никаким противостоянием не пахло. Советский Союз и Германия осваивали сделанные приобретения. Осваивали каждый по-своему. Во Львове было созвано Народное Собрание Западной Украины, в Белостоке — Западной Белоруссии, они приняли решения о воссоединении с Украинской и Белорусской Советскими республиками. Было ли это волеизъявление действительно народным, демократичным? Да, демократичным. В конце концов, любая демократия выражает волю, которая навязывается избирателям господствующими группировками. А в конкретной обстановке осени 1939 г. волеизъявление было подлинно всенародным! [98] Подавляющее большинство жителей Западной Украины и Белоруссии восприняли эдакий поворот в своей судьбе с искренней радостью и с немалым облегчением. Ведь в составе Польши украинцы и белорусы оставались людьми «второго сорта». А тем гражданам, которые очутились под властью Германии, пришлось ох как не сладко!
Гитлер разделил доставшиеся ему области Польши на два сорта. Данциг, Поморье и Силезия до 1919 г. принадлежали Германии — сейчас их присоединили непосредственно к рейху. А оставшаяся часть получила статус «генерал-губернаторства», наподобие немецкой колонии. На совещании в Оберзальцберге Гитлер откровенно предупредил своих генералов, что в Польше «начнут твориться дела, которые вам могут не понравиться» — но приказал не вмешиваться. Кстати, блестящие и благородные военачальники ничего на это не возразили. Выдвинули лишь одно условие, записанное в дневнике Гальдера от 19 сентября: «Требование армии: «чистку» начать после вывода войск и передачи управления постоянной гражданской администрации, то есть в начале декабря». Словом, делайте, что хотите, но без нас и не у нас на глазах. Да и это было скорее не требованием, а скромным пожеланием. Фюрер его отверг, и генералы деликатно промолчали, на своей точке зрения не настаивали.
Какие же «чистки» имелись в виду? Их осуществление было возложено на Гиммлера. В дополнение к своим прежним должностям он был назначен «комиссаром рейха по утверждению германской расы». Ему поручалось «германизировать Польшу», а также «устранять пагубное воздействие иностранной части населения, представляющей опасность для рейха и для сообщества германского народа». А для этого рейхсфюреру СС предоставлялась полная свобода действий! [39] После назначения он издал собственную директиву, разъясняя, какие задачи предстоит выполнять, что именно понимать под «германизацией»: «Наш долг состоит не в том, чтобы германизировать Восток в старом значении этого слова, то есть преподавать тамошнему народу немецкий язык и германское право, а в том, чтобы обеспечить заселение Востока только чистокровными германскими народами».
В рамках этих программ как раз и развернулись чистки. Нацистское руководство пришло к выводу, что надо сразу же парализовать способность поляков к сопротивлению, как активному, так и пассивному. А для этого надо «обезглавить» нацию. Устранить тех, кто может консолидировать народ, настраивать на борьбу — враждебные Германии фигуры аристократии, интеллигенции, влиятельное католическое духовенство. Списки подобных лиц составлялись заранее. Зондеркоманда, вошедшая в Польшу вместе с армией, первым заходом арестовала и расстреляла около 2 тыс. мужчин и несколько сот женщин, во вторую партию попало 3,5 тыс. человек [149].
Перед нацистами заново встала и еврейская проблема. В Германии ее кое-как утрясли, кого-то «аризировали», кто-то выезжал за границу. Но по польским городам и местечкам с незапамятных времен угнездились многотысячные иудейские общины. И мало того, именно здесь осело большинство эмигрантов, правдами и неправдами покинувших Германию! Уезжали от нацистов, бедствовали, как-то пристраивались за взятки, и на тебе, снова оказались под властью нацистов! Часть евреев устремилась бежать дальше. В панике покатились от немцев на восток, на советскую территорию. Немцы не препятствовали им, а русские сперва принимали.
Но евреев оказалось слишком много. Огромные беженские таборы раскинулись возле украинских и белорусских городов. Люди голодали, на осенних дождях и холодах стали распространяться болезни. Советские органы власти озаботились — а почему, собственно, надо принимать эти толпы, устраивать, обеспечивать? Польских пленных отпускали на родину, в западные области, и евреев тоже начали выдворять обратно. Война-то кончилась, вот и возвращайтесь по домам. Но гитлеровцы не пускали их. Когда еврейские обозы приближались к границе, встречали автоматными очередями прямо по людям. По данному поводу завязалась дипломатическая переписка между Москвой и Берлином.
А Гитлер и его правительство приняли решение. На тех землях, которые вошли в состав рейха, проживание евреев запрещалось. Их предписывалось собрать в генерал-губернаторстве, сосредоточить по городам и выделить для них особые кварталы — гетто. Там вводилось свое еврейское самоуправление, создавалась еврейская полиция. Она была достаточно многочисленной (в Варшавском гетто — 2,5 тыс). Офицеры вооружались пистолетами, рядовые — дубинками. Выдавали и особую форму со знаком шестиконечной звезды. Причем еврейская полиция взялась рьяно выслуживаться перед оккупантами! Проводила обыски, облавы, хватала тех, кто посмел выразить недовольство нацистами, пытался создавать оппозиционные организации.
Что же касается поляков, то их германские власти принялись перебирать и растасовывать на несколько категорий. Ведь многие граждане Польши 20 лет назад были гражданами Германии! Или их отцы, деды были гражданами Германии. Они служили в германской армии, сражались в ее рядах в Первую мировую войну. Таким полякам, по сути, предоставляли выбирать, кем они сами себя считают? Поляками или немцами? Для этого заполнялись соответствующие анкеты, и многие поляки, перечислив свои германские корни, автоматически «огерманивались». Как бы восстанавливали прежнее гражданство, отнятое у них Версальскими договорами.
Кроме того, польский народ на своем историческом пути составился из различных славянских племен. Нацисты со своими национальными и расовыми теориями признали некоторые из этих племен отдельными народами, причем дружественными Германии — силезцев, кашубов, гуралей, поморян. Им предоставлялись права поменьше, чем у немцев, но куда большие, чем прочим полякам. В относительно привилегированную категорию выделяли и украинцев.
Но остались и такие, кого признали «просто» поляками. Поставленный во главе генерал-губернаторства Ганс Франк без обиняков обозначил их судьбу: «Поляки будут рабами германского рейха». О том же записал в дневнике начальник генштаба Гальдер — полякам отводится участь «дешевых рабов». Из западных, «огерманенных» областей 1,5 миллиона человек наметили выселить, депортировать их в «генерал-губернаторство». Эту операцию эсэсовцы осуществили суровой зимой 1939/40 г., и Гиммлер в своем выступлении перед дивизией «Ляйбштандарт» вспоминал: «В Польше случалось так, что мы должны были гнать при 40-градусном морозе тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч. Там нам нужно было проявлять твердость, чтобы расстреливать тысячи видных польских деятелей… Господа, во многих случаях гораздо легче идти в бой, чем подавлять ставшее помехой население с низким уровнем культуры, осуществлять казни и гнать людей, как скот, или выгонять из домов истерично рыдающих женщин…»
