Алан Голд - Королева воинов
Светоний посетил каждого центуриона и каждую центурию, подбодрил и приказал молить бога Марса, чтобы тот даровал им победу. Все его люди понимали, что противник превосходит их численно, причем во много раз, и все страшились рассказов о бриттах, которые мучили и расчленяли еше живых людей. Но солдаты были уверены в своем полководце и в том, что даже в страшные часы грядущего утра он поведет их к победе. Они знали, почему должны сражаться и какая награда их ждет.
Командующий проверил охрану, хоть прекрасно знал, что Фабий и центурионы проверили все еще с вечера. Но лишь удостоверившись, что все в порядке, он вернулся к своему шатру. Он знал, что надо бы поесть, но аппетит пропал, как и всегда перед битвой.
Светоний спешился, передал поводья часовому и вошел в шатер, где раб помог ему раздеться и умыться. Он приказал сначала принести ему устриц, выловленных в море близ Камулодуна. То был знак уважения к римлянам этого города, убитым фурией, с которой он теперь собирался сразиться. Потом было блюдо из морской рыбы с фенхелем и специями; напоследок он подкрепился бараниной и олениной с оливками, мятой и петрушкой. Он теперь всегда ел в одиночестве, это было его привилегией и соответствовало его высокому рангу. Раньше он вкушал пищу со своими друзьями — командирами легионов, но теперь как правитель Британии должен был сохранять дистанцию.
Наконец он закончил трапезу. Раб помог ему умыться и удалился. Светоний должен был еще прочитать депеши из Рима и составить приказы и пароли на ночь. Записав пароль «Отступление фурии», он улыбнулся.
Снаружи послышался вежливый кашель.
— Войди, Фабий, — сказал командующий. Он знал причину прихода своего помощника.
Молодой человек вошел и остановился возле стола:
— Простите меня за беспокойство, но могу ли я что-нибудь сделать перед тем, как командующий пойдет ко сну?
— Да, Фабий, ты можешь помочь мне с речью, которую мне нужно будет сказать войску на рассвете. Я думаю, что они все-таки нервничают, потому что противник превосходит нас числом, а также из-за болтовни о кельтах. Эти сплетни о расчлененных телах ходят по всей армии, и людям не по себе. Думаю, что, когда я обращусь к ним утром, нужно будет сказать что-нибудь вроде…
Было еще темно, когда римляне собрались на равнине у подножия холма, где через несколько часов должны были сразиться с неисчислимыми ордами бриттов. Перед рассветом было холодно и люди дрожали. С равным нетерпением они ждали командующего и теплых лучей солнца.
Обеспокоенный холодом и подавленным видом солдат, Светоний подъехал к своим людям. Только два легиона — силы ничтожные в сравнении с морем бриттов, которых им предстояло одолеть…
Светоний встал так, чтобы в свете факелов его было хорошо видно всем.
— Солдаты Рима! — воскликнул он. — Я горжусь тем, что буду сражаться с вами этим утром. Вы — лучшие солдаты прекрасных легионов самой сильной армии, какую когда-либо знал мир. Ни ассирийцы, ни египтяне, ни спартанцы, афиняне, ни сам Александр Македонский не смогли бы победить вас в битве. Никогда еще в бой не вступала столь прекрасная армия. Почему мы здесь? Ради чего мы покинули свои дома и любимых и отправились в эти варварские земли? Потому что мы несем повсюду знания, искусства, науки, философию, наших богов и наш образ жизни, чтобы спасти тех, кто живет в болотах, красит свои лица, носит шкуры животных, тех, чей язык похож на лай собак и блеяние коз.
Солдаты рассмеялись. Именно это они и хотели услышать.
— Когда взойдет солнце, вы подыметесь на вершину этого холма вместе со мной и займете позиции, которые указали вам ваши командиры прошлой ночью. Там вы станете ждать появления бриттов. Их будет очень много, но у вас нет причин для страха, ибо один римский солдат на подготовленной позиции стоит десяти бриттов, которым, чтобы убить его, придется карабкаться вверх. Я, как и вы, бился против самых яростных армий и побеждал. И этим утром мы с вами будем сражаться с дикой толпой и тоже победим.
Его слова вновь были встречены криками одобрения. Он повернулся и увидел, что первые лучи солнца упали на вершины ближайших холмов, и это выглядело так, словно на них зажигались сигнальные костры. Пришло время отправлять людей на позиции.
— Когда вы увидите их перед собой, вы, римляне, будете презирать их, ибо они — всего лишь варвары. В этом сборище женщин больше, чем мужчин, а женщины слабы и ничтожны. Это войско лишено храбрости, у него мало оружия, а тем, что есть, можно лишь убирать навоз за лошадьми. Не слушайте их вопли, не смотрите на их раскрашенные синим и красным голые тела. Думайте о красоте и мягкости римских женщин, и вы почувствуете отвращение к этим уродливым гарпиям, которые голыми нападают на вас. Они дрогнут, почуяв сталь, и откатятся волной, столкнувшись с храбростью римской армии, которая побеждала их уже столько раз! Они — не солдаты, которые пришли для битвы, но ублюдки, что побегут прочь при одном виде ваших мечей. Это братья и сестры тех, кого мы уже победили на западе, тех, что бежали при появлении римлян и побегут снова. Помните, что сегодня любой из вас может переломить ход битвы. Держите крепко свои копья, сражайтесь так, словно вы сделаны из железа, и, когда они повернутся и побегут, преследуйте каждого. Победа даст вам все, что вы хотите. Боги идут с вами и даруют силу оружию Рима!
…Воины окружили его, все хотели на удачу прикоснуться к своему полководцу.
Светоний услышал бриттов еще до того, как увидел, словно почувствовал сквозь землю движение тысяч и тысяч людей. Полководец вздрогнул, но не выказал своего волнения.
Он отправил Фабия на другую сторону холма. Помощник должен был стать его глазами и ушами на правом фланге. Вот первый бритт показался на дороге, вот число врагов стало расти, закрывая собой горизонт; Светоний на расстоянии почувствовал, как страх сковывает его людей. Но даже издалека он мог видеть, что бритты двигались как толпа: не было ни строя, ни колонн. Они шли на римлян, словно стадо коров.
Бритты подходили ближе, и черты их становились все более отчетливыми. Как и их собратья на острове Мона, многие были без одежды, лица раскрашены синим, грудь и пах — красным, а волосы вымазаны в грязи. Даже на расстоянии их оружие казалось грубым и ненадежным. И все же Светоний был потрясен их числом. Они все шли и шли, и ему стало мерещиться, будто вся местность вокруг не имеет более ни деревьев, ни кустов, ни травы, но состоит из одних только бриттов.
С ними вместе двигались и повозки с детьми, женщинами и подростками. Когда шпионы ночью доложили ему о том, что на битву отправились целые семьи, он счел эти сведения сомнительными. Но теперь и сам видел, что воины Боадицеи двигались целыми родами, со всем скарбом, словно шли не на битву, а на пир или празднество. Светоний глядел и не верил глазам. Разве они не понимали, как опасно оставлять повозки на поле боя? А что будет с теми, кто не может сражаться? Было ли это легкомыслие или часть безумной военной хитрости, какой он еще не встречал?
Словно зачарованный, он смотрел, как приближались орды бриттов, — самая странная из всех армий, что он когда-либо видел. К обнаженным женщинам на поле боя Светоний просто не мог привыкнуть, он нигде не встречал войска, в котором женщин было бы столько же, сколько мужчин. Но эти воительницы так же ловки в обращении с оружием, как и мужчины, может быть, не так сильны, но выносливы, и уж точно — так же жестоки. Неудивительно, что его люди были испуганы.
Бритты все прибывали, и Светоний понимал, что ему нужно немедленно что-то предпринять, чтобы не допустить среди своих войск паники. Его люди были слишком дисциплинированны, чтобы отступить — это был бы смертный приговор, — но страх мог сковать их руки и охладить сердца. Он повернулся к солдатам и закричал:
— В моем шатре — мешок золотых монет! Я собирался купить на них зерно и вино для моей семьи на следующую зиму, но, думаю, будет лучше, если я отдам их тому солдату, который сможет одним ударом копья убить двух варваров. Помните, воины, мешок золота — за один удар!
Это было именно то, в чем нуждались его люди. Они взглянули на своего командующего с изумлением и вдруг увидели, что он широко улыбается. Рассмеявшись, они закивали и вновь исполнились уверенности.
Боудика ехала в своей колеснице впереди армии. Напрягая зрение, она пыталась разглядеть вдали римские позиции. Достигнув небольшого возвышения, она смогла, наконец, обозреть всю местность и увидела далеко в долине, у реки, римский лагерь: сотни палаток и столбы дыма от кост ров, поднимавшиеся в спокойном воздухе. Но в лагере не было видно солдат.
Она снова присмотрелась и все-таки увидела их: римляне построились далеко справа, не в долине, а на холме. Они выстроились в прямую линию. Она увидела сначала их штандарты и знаки различия. Они просто стояли и ждали ее прихода, словно приглашая на бой.
