Евгений Бажанов - По законам Дикого поля
Минералов здесь не сыскалось. Зато природный мир доставил много открытий. После междуречья рек Самары и Сока, а также дельты Волги это третье царство птиц. Топкие, иловатые берега озер и проток густо поросли камышом, достигавшим высоты трех саженей. На гнезда птиц можно наткнуться на каждом шагу. Многие гнезда уже пусты, но их обилие производило впечатление.
Еще одно открытие записала на свой счет экспедиция Долматова. Оказалось, что одни озера пресные, а рядом соседнее может быть соленое.
За Камыш-Самарскими озерами перед экспедицией предстал другой мир, будто за тысячи верст в другую страну попали. Выгоревшая степь перемежевывалась обширными участками полупустыни и пустыни. То тут, то там среди степи и солонцов появляются барханы.
– Болхуны, – назвал Вожа по-местному песчаные горы, встретившиеся в пути.
Растительность в полупустынной степи скудная даже по сравнению с типчаковой степью: пырей, вика, овсюк, чабер, солодковый корень, дикий лен, молочай. На песчаных барханах только кое-где ползучий пырей. В пустыне рос засыхающий песочный овес да верблюжья колючка.
– Рын-пески, – Вожа показал взглядом на песчаное море. Перед взорами путников предстали пески из болхунов высотой от трех до шести саженей. Пески здесь не кварцевые, а известковые, красно-желтого цвета.
– Пустыня, – вздохнул Долматов.
– Это еще не пустыня, – улыбнулся Вожа. – Ключей здесь нет, но от жажды не умрем. Когда к северу глинистая степь засыхает, Рын-пески цветут.
– Отчего так может быть? – удивился Рудознатец.
Вожа молча тронул коня вперед. И впрямь вскоре среди барханов-болхунов путники увидели достаточно широкие долы, покрытые кормовыми травами и частым кустарником, среди которого рос торлок и дикая джида. То и дело на пути путников попадались следы кабанов, помет кабанов и сами многочисленные кабаны.
Когда путники истомились от дороги и жажды, Вожа принялся копать яму. Песок разгребался легко. Только сверху оказался сухой. Почти сразу показался песок влажный, а на глубине аршина стала проступать вода. Она оказалась соленой.
Но искушенный проводник не унывал и показал мастеровым вырыть такую же яму невдалеке. На сей раз вода оказалась пресной и на удивление студеной; особенно для столь жаркого дня. От нее даже зубы ломило.
– Такие ямы у нас называют копани, – сказал Вожа.
– Поразительно! – воскликнул Константин Константинович. – Вода под песком сохраняется, как под подушкой, и не утекает. Есть вода, есть пастбища, есть дрова, есть дичь, есть кабаны. И жить можно в столь скрытых заповедных местах.
– Живут люди, только немногие, – сказал Вожа.
– Велики ли Рын-пески? – спросил Долматов.
– Верст полтораста вдоль будет, – сказал Вожа. – И в ширину верст тридцать-сорок. За Рын-песками ровная песчаная пустыня. Но и там во многих местах под землей есть близкая вода.
Мастеровые и казаки углубили копань до двух с половиной аршин, сделали пологий спуск для коней.
Радовало путников и почти полное отсутствие комаров, правда, среди песчаных бугров на них могли напасть блохи, что и случилось однажды, но в целом дышалось легко. Если бы еще солнце в полдень уменьшило свой жар.
Вожа показал, а художник зарисовал фалангу, кусачую тварь, больше похожую на мохнатого паука. Однако никто из участников экспедиции от них не пострадал.
Капитан надиктовал в дневник:
«В Рын-песках роют копани, в которых вода красноватая, но питьевая. В песке находили морские ракушки».
Далее экспедиция сделала крюк к соленому озеру Эльтон. На пути Вожа увидел большое, кем-то напуганное бегущее стадо сайгаков. Предчувствие подсказало ему, что нужно заметать следы. Он повел экспедицию по низине, которой должны были пройти сотни сайгаков. Расчет зверолова оказался точен. Сайгаки затоптали следы экспедиции.
Отряд Остроги по-прежнему шел за экспедицией на достаточно удаленном расстоянии. Несколько раз Острога терял следы экспедиции, но каждый раз находил их. Его соумышленники терпели тяготы долгого пути, но когда Острога потерял след экспедиции, затоптанный сайгаками в пустыне, нервы у них сдали.
– Острога, потерял след? – недовольно спросил один из соумышленников.
– На погибель завел нас в пустыню, – зло бросил Заплатка.
– Все знали, что путь долгий, – огрызнулся Острога. – С голода умираете? Подстрелите кабана и зажарьте. Чего разнылись!
– Ищи след, Острога, – сказал Заплатка. – Одного из наших в перестрелке на Общем Сырте уже потеряли. Сколько недель мотаемся по степи. И все зря? Ищи и найди след.
– Найду. Не собьет меня Вожа со следа.
– А не взять ли нам их за жабры, – предложил Заплатка.
– Нет, – отрезал Острога. – Они сами приведут нас к золоту. Чего еще они ищут в пустыне?
Экспедиция Долматова шла быстро, но с длительными остановками для исследовательской работы, и потому Острога нашел ее следы и не дал оторваться надолго.
28
Ученая экспедиция вышла к соленому озеру Эльтон. И ранее встречались небольшие соленые озера. Они всегда производили странное впечатление необычным видом. Среди серо-зеленой степи блестящие кристаллы соли казались подобными льду… Но это озеро поразило еще и своими размерами. Двадцать верст в длину и шестнадцать в ширину. Западные берега вышиной три-семь саженей, другие более низкие.
Экспедиция разбилась на два отряда. Один отряд пошел вокруг озера и выяснил, что окружность его около сорока семи верст. В Эльтон впадают восемь небольших речек: Солянка, Лансух – с запада, Улан-Заха, Хари-Заха и Черная – с севера, Большая и Малая Смороды и Горькая – с востока. Воды их теплы, солены, а в речке Улан-Заха вода вишневого цвета. Из Эльтона истока нет.
Другой отряд экспедиции разбил стан на берегу и начал разрабатывать копь. Разработки подтвердили рассказы старых ломщиков соли. Весной талая слабо минерализованная вода покрывает озеро, промывает. Летом солевой раствор красноватого цвета, называемый рапой или тузлуком, испаряется. Соляные частицы соединяются и выпадают на дно озера. Соль новосадка легкая, рыхлая, слегка малинового цвета и в пищу не употребляется.
Под новосадкой старые слои темно-синеватой соли, которая тяжелее и тверже. Слои ежегодно выпадающей соли заметно разделяются тонкой полоской ила, который наносил ветер. Чем более ломщики углубляли копь, тем тяжелее шла работа. Наконец на глубине более полутора саженей железные инструменты стали отскакивать от соли, как от гранита. Рубашки на спинах давно взмокли, но копь почти не углублялась.
Рудознатец взвешивал рапу. Долматов наблюдал за озером и диктовал писарю Михаилу:
– Внешний вид озера меняется несколько раз в продолжение дня: то площадь озера блестит и переливается всеми цветами радуги, при восходе и закате солнца, когда лучи его падают косвенно на поверхность озера, то оно в полдень принимает белый, блестящий вид, так что становится тяжело смотреть на него. Небо тут темно-синее с мутно-зеленым отливом. В окрестностях озера видели: одичавших коней, от рождения своего не видевших пастуха, совершенно диких тарпанов, сайгаков, лис и корсаков, волков, зайцев, уток, бекасов и много других птиц. Комаров почти нет, зато водятся тарантулы, скорпионы, фаланги и длинная тысяченожка.
Долматов закончил диктовать и посмотрел, как Вожа и Васек залезли купаться в озеро, где поглубже. За ними потянулись и другие. Тяжелая рапа поднимала человека, как пузырь.
– Константин Константинович! – позвал Васек художника. – Идемте к нам. Не робейте. В рапе нельзя утонуть.
Васек поднимал руки, лежа и стоя на глубине, но его голова оставалась на поверхности.
– Вот еще, я не робею, – проворчал Константин Константинович.
– Вожа говорит, что рапа и грязь эльтонская лечат от сыпей на теле, лишаев, чесотки и ломотных болезней, – продолжал уговаривать Васек. Заметив сидевшего на берегу пса, радостно позвал: – Волчок, ко мне!
– Так бы и сказал, – все еще хмурился художник. – Радикулит замучил. Еще верхами тряска все время.
Вскоре все участники экспедиции были в озере, даже коней искупали. Рапа щипала царапины, у кого они были, зато лечила лучше любого лекаря. Здесь исцелялись от десятков болезней, от подагры до золотухи.
Уже когда экспедиция снялась со стана, Рудознатец спросил Вожу:
– Есть другие озера, столь богатые отменной солью?
– Яицкие казаки для себя ломают соль на Индерском озере, – ответил Вожа. – И в иных местах ломают. Илецкую соль почитают наилучшей. От моря возвращаться будем, покажу.
В прикаспийской низменности встречались редкие оазисы, но все же преобладала полупустыня и пустыня. Растительность покрывает землю редкой сеткой или отдельными клочками. Серо-зеленая полынь, белоус, ковыль, перекати-поле, верблюжья трава. К пустыне приспособились эти да еще травы, само название которых говорит о многом: соленая лебеда, козлиная солянка…
