Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
— Да, милорд, но она не сердится на нас, она рада, что история наконец кончилась.
— Мы можем поздравить себя с этим. Но все-таки, милорд, замечу, что у ее величества имеются еще какие-то посторонние глаза и уши, кроме нас с вами! Нам нужно быть начеку. Поэтому постарайтесь как можно скорее спровадить Кингтона.
— Это будет сделано!… Ну а документ у вас?
— Вот он, передаю его вам в качестве сувенира!
Говоря это, лорд Бэрлей улыбнулся, но Лейстер, не обратив внимания на этот насмешливый тон, поспешно схватил документ.
— Благодарю вас! — почти простонал он и бросился вон из дворца.
Бэрлей приказал доложить о себе королеве и был немедленно принят Елизаветой. Он застал свою повелительницу в состоянии высшего возбуждения. До сих пор она находила в себе силы владеть собою, но с того момента, когда Лейстер ушел от нее, она уже не могла больше притворяться.
— Милорд Бэрлей! — сказала она ему. — Вы видите перед собой разбитое сердце. Но этот урок был необходим, чтобы сделать меня тем, чем я стала. Благодарю вас за разумное направление дела, но не будем больше никогда говорить о нем. Клянусь вам, что впредь я и думать не буду о замужестве и что меня так и опустят в могилу девственной королевой… Ну, что у вас?
Во время этих слов Бэрлей несколько раз поклонился королеве с выражением глубокого сочувствия на лице. Когда она кончила, он подал ей папку с бумагами и произнес:
— Ваше величество, слухи о поражении партии королевы Марии Стюарт подтверждаются. Шотландская королева снова бежала и испрашивает защиты и покровительства у вас. Ваше величество, по всей вероятности, в настоящее время она уже находится на английской территории.
Елизавета гордо вскинула голову.
— Мария явилась сюда? — вырвалось у нее. — Ну что же, она найдет в Англии защиту. Дайте ей знать об этом!
По мере того, как Елизавета читала письмо несчастной Марии Стюарт, выражение торжествующей радости все ярче отражалось на ее лице. В этом письме Мария почтительно и скорбно испрашивала английского заступничества, она упоминала, что взбунтовавшиеся подданные сначала продержали ее в тюремном заключении, а потом и вовсе выгнали из государства. Теперь она нашла приют у лорда Геррьеса, но ее состояние самое плачевное, она не успела ничего взять с собой не только из драгоценностей, но даже из платья, к тому же ей пришлось еще проделать более шестнадцати миль пешком. Мария заканчивала письмо признанием, что после Бога ей не на кого больше надеяться, как на Елизавету.
— Смотрите, милорд, — сказала Елизавета с холодной горделивой радостью, — вот какая судьба ждет королеву, если она забывает, что не имеет права быть женщиной. Пошлите курьера к шотландской королеве, пусть он отвезет ей разрешение пребывать в пределах моего государства, а на вечер созовите совет министров.
На состоявшемся вечером совете главным образом обсуждался вопрос, как быть с Марией Стюарт.
Елизавета могла поддержать Марию, помочь ей снова вернуть трон. Англия могла предоставить Марии временное убежище, чтобы потом переправить ее во Францию.
Елизавета могла стать судьей между Марией и ее восставшими подданными.
Наконец, английское правительство могло перейти на сторону восставших шотландских лордов и посмотреть на Марию как на пленницу.
Каждый из этих вариантов подвергся тщательному обсуждению и критике. Но было очевидно, что Елизавета внутренне уже приняла определенное решение, она распустила совет, не высказав, к чему именно склонилась сама.
Путь на эшафот
Глава первая
МОНАРШЕЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
Вся жизнь несчастной шотландской королевы Марии Стюарт представляла собой цепь необыкновеннейших приключений, которые нередко встречаются в действительной жизни, Но последняя часть ее жизни, со времени ее вынужденного отказа от престола, превратилась в сплошную драму, и весь ее ужас только подчеркивался той медленностью развития, с которой шел к своему трагическому концу этот один из самых печальных эпизодов истории вообще, и в особенности — хроники царствующих особ и государей.
Мария Стюарт, потерпев поражение в попытке вернуть престол, покинула свою страну и вступила на английскую территорию у Виркингтона в Кумберлэнде; навстречу ей явился губернатор Карлейля, доставивший ее в свой город со всеми приличествующими ее сану почестями.
В то время губернатором Карлейля был лорд Лаутер. Он поспешил послать своей государыне донесение обо всем происшедшем, а пока окружил шотландскую королеву подобающими почестями. Но не успел еще он получить ответ на свое донесение, как к Марии прибыл гонец, вручивший ей письмо от английской королевы, в этом письме Елизавета высказала ей свое участие и дала разрешение оставаться в Англии.
Это было для Марии последним обманчивым сиянием, последним миражом того, будто ее прежний ранг еще вызывал в Европе какое-либо уважение.
Действительно, вскоре лорд Лаутер получил выговор за прием, устроенный Марии, а вслед за этим появились лорд Скруп, начальник западных провинций, и Фрэнсис Кнолисс, вице-канцлер Елизаветы, с инструкциями, касавшимися шотландской королевы, Им было поручено предупредить всех шерифов и мировых судей Кумберлэнда, чтобы они ни в коем случае не допускали бегства Марии, они привезли ей новое письмо Елизаветы, содержание которого в существенных чертах было таким же, как и первое, но с особенным прибавлением словесного поручения.
29 мая 1556 года Скруп и Кноллис были приняты Марией, передали ей письмо своей королевы и прибавили на словах, что Елизавета сожалеет о невозможности принять ее у себя, пока она не оправдается в подозрении, будто принимала участие в убийстве своего супруга.
Мария Стюарт разразилась слезами, в ее сердце зашевелилось подозрение о том, чего ей ожидать здесь в будущем.
— Господи Боже! — сетовала она. — Неужели это — ответ несчастной женщине, которая явилась с просьбой о помощи?
В тот же день прибыл отряд в пятьдесят солдат, которые должны были сторожить королеву; от нее удалили всех дам и слуг; в качестве компаньонки и смотрительницы к ней была приставлена леди Скруп. Мария уже не могла сомневаться, что попала в плен, но, все более убеждаясь в этом, не теряла головы, а наоборот — проникалась мужеством и истинно королевским достоинством, чего не могли отрицать в ней даже ее враги.
Она послала в Лондон лордов Геррьеса и Флеминга, чтобы они постарались там сделать что-нибудь для нее, кроме того, Флеминг должен был отправиться во Францию, чтобы испросить там заступничества и помощи.
А тем временем к английской королеве обратился регент Шотландии, лорд Мюррей, и это обращение дало Елизавете возможность пойти намеченным заранее путем.
После долгого ожидания посланцы Марии получили аудиенцию у английской королевы и передали ей мольбы и пожелания своей повелительницы.
— Я от всего сердца жалею мою царственную сестру, — ответила Елизавета с притворным сочувствием, — но ее честь, так же как и моя, требует строжайшего расследования слухов, касающихся ее поведения.
— Ну а если, ваше величество, — обратился к королеве лорд Геррьес, — обстоятельства — упаси Бог! — сложатся против шотландской королевы?
— Тогда я попытаюсь дать делу правильный ход.
— В таком случае моя повелительница желала бы, чтобы ей дали возможность переправиться на материк Европы, или же в крайнем случае позволили вернуться в Шотландию в том же челноке, в котором она приехала в Англию.
— Я лучше знаю, чего требуют интересы моей царственной кузины, — возразила Елизавета.
Посланцы уехали из Лондона ни с чем.
В это же время начался живой обмен письмами между английским правительством и графом Мюрреем, от которого в конце концов потребовали, чтобы он представил доказательства обвинений, предъявленных им королеве.
Теперь одну за другой стали принимать меры, направленные против Марии Стюарт. 13 июня 1556 года к несчастной королеве прибыл посол Елизаветы, лорд Миюльмор, в сопровождении Скрупа и Кноллиса. Марию ждало новое унижение, так как от нее потребовали, чтобы она подчинилась всем перипетиям правильного судебного процесса. Мария рассердилась и сама написала Елизавете письмо.
Марию стали содержать несравненно хуже, чем в первое время по приезде. Это вызвало протесты французского и испанского посланников; однако Елизавета не приняла их.
Прошло еще два месяца в переговорах, и Мария наконец сдалась. Она согласилась, чтобы ее дело было рассмотрено специальной комиссией, состоявшей из назначенных Елизаветой комиссаров. С этой целью ее перевезли из Карлейля в замок Болтон в графстве Йорк. Тем временем в Шотландии воцарился мир, и Мария снова стала надеяться на благополучный исход.
