Елена Жаринова - Сын скотьего Бога
Путь был трудный. Днем припекало, так что с беглецов сходило семь потов, и они еле волочили ноги. Ночью заморозки пронимали до костей.
Туйя приглядела у брата беличьи рукавицы.
— Что это у тебя? Славные.
— Бабушка подарила, — похвастался Боян.
— А теплые? Дай поносить, а то у меня руки совсем закоченели.
Бояну не хотелось расставаться с рукавицами — они еще хранили тепло покинутого дома. Но отказать сестре он не мог. Туйя с удовольствием закутала руки в золотистый мех.
Она все время следила за рекой. Боялась, что Боян заметит русские корабли раньше нее. Если их заметят, то все сорвется. Но по пустынной реке плыли только тени от облаков. Наверно, ей повезло, и корабли Волха они обогнали, не заметив в потемках.
И вот наконец сердце Туйи ёкнуло, а потом забилось ровно и холодно. Боян сначала радостно вскрикнул, а потом испуганно схватил сестру за руку. Из-за поворота показался незнакомый корабль.
— Бежим! — Туйя дернула брата за руку.
— Куда? Ты знаешь, кто это?
— Знаю.
Волоча за собой Бояна, Туйя бежала вверх по косогору. У нее словно открылось второе дыхание.
Сверху был красивый вид. Серебрилась река, отражая нагой весенний березняк. А на гребне реки вверх по течению шли на веслах корабли. Их облик был хищным и зловещим, морды чудовищ на высоких узких носах казались живыми. Выпустив наконец мокрую от пота руку Бояна, девушка сорвала с головы красный платок и замахала им что есть силы.
Ее заметили. Кто-то из лучников тут же взял ее на прицел. Но передняя ладья замедлила ход, а потом плавно повернула к берегу.
— Что ты задумала? — прошептал Боян. Его тошнило от страха: на носу ладьи стоял мохнатый и рогатый монстр. И множество таких же монстров толпилось у него за спиной. Но Туйя не удостоила его ответом. Вслед за ней мальчик почти кубарем скатился с косогора вниз.
Там, на берегу, их уже ждал один из монстров. Боян немного успокоился, поняв, что это все-таки человек с диковинным шлемом на голове. К тому же он говорил по-словенски.
— Кто такие? — спросил он, с ухмылкой поглядывая на Туйю. Девушка в ответ смерила его холодным взглядом.
— Мне надо поговорить с Росомахой. Передай, что у меня есть для него подарок.
Рогатый загоготал, демонстративно сгибаясь пополам.
— У нас уже… болят от таких подарков! — сообщил он. У княжны от скабрезности окаменело лицо.
— А ты передай, — тихо ответила она. Что-то в ее тоне заставило рогатого пожать плечами и побрести обратно к кораблю.
Боян дернул сестру за рукав.
— Что ты задумала? Эти люди… Они как-то угрожают родителям, да? Мы должны их обмануть?
— Да, да, отстань, — раздраженно отмахнулась Туйя. Она вся была как натянутая струна. Неужели месть удастся? Ее знобило от предвкушения удачи.
— Поднимайтесь! — послышался с корабля ломкий голос.
Брат и сестра зашли по колено в воду. Туйя подняла голову — с палубы ей протягивал руку молодой парень, немногим старше нее, с красивым, но надменным и жестоким лицом. Но Туйя смотрела сквозь него — на высокую фигуру, стоящую у него за спиной. Черная бычья шерсть дыбилась на могучих плечах. Рогатый шлем покрывал косматые, серые от седины волосы. Сквозь прорези в налобнике смотрели темные недобрые глаза.
Холодная вода кандалами обхватила Туйе ноги — словно хотела ее остановить. Воспоминания полезли из глубин памяти, как змеи из-под коряги, черными кольцами они сдавливали сердце… Шум и крики, от которых гудит в голове… Ее, пятилетнюю девчонку, волокут на площадь… На теремном крыльце — отец и высокий человек в черном косматом плаще… Она не знает, что хотят с ней сделать, но безошибочным звериным инстинктом чует опасность и борется за жизнь. Потому что никто не спасет ее, кроме нее самой.
Было и еще одно воспоминание, еще глубже, еще страшнее. Они с мамой куда-то бежали, а потом мама перестала бежать и дышать и говорить тоже перестала. Свет заслонило что-то огромное, для чего у ребенка еще не было слов. На Туйю уставились темные нечеловеческие глаза.
Не может быть. Самый страшный кошмар ее детства вернулся. И ему она привела на заклание маленького брата…
Но ее жажда мести разливалась огненным морем. Страх и угрызения совести коснулись его поверхности легкой зыбью — и исчезли. Туйя крепко вцепилась в протянутую руку. Вслед за ней на палубу вытащили Бояна.
Чудовище молчало. С Туйей заговорил юноша.
— Я Росомаха. С тех пор как я ступил на палубу этого корабля, никто еще не искал меня по доброй воле. Кто вы такие и что вам нужно?
Боян, побледнев, ждал ответа сестры. Она не посвятила его в свой хитрый план, и больше всего он боялся неуклюжим словом ей помешать. Но Туйя не успела ответить. Чудовище слегка нагнулось к уху Росомахи. На лице молодого разбойника обозначилось изумление. Потом он расхохотался.
— Дети новгородского князя? Сами пришли? Это, наверно, какой-нибудь дурацкий словенский обычай. Ваш папаша послал мне подарок, надеясь смягчить мое сердце? Бедолага, видно, совсем обезумел от страха…
— Отец не знает, что мы здесь, — прервала веселящегося Росомаху Туйя. — Так что подарок тебе делаю я, княжна Туйя. Вот Боян, сын Волха. Отец в нем души не чает. Пригрози Бояну смертью — и Волх сделает все, что захочешь. Например, уведет из засады корабли.
— Какие корабли? — нахмурился Росомаха.
— Такие! — Туйя вздернула нос. И рассказала о плане новгородцев.
Темные глаза Росомахи полыхали, зубы хищно скалились. Он смотрел на Туйю, качая головой, словно все еще не веря в свою удачу. Когда девушка закончила, предводитель разбойников заявил:
— Ты пришла ко мне с бесценным подарком, княжна! Но я не могу его принять.
— Почему? — ахнула Туйя.
— Потому что в подарках всегда есть подвох. Я не знаю, чего вы не поделили с отцом, и не понимаю, почему ты так поступаешь. Вот услуга — другое дело. Говори, чего ты хочешь взамен. И не мелочись — твой товар самого высшего сорта.
Туйя растерялась. Она шла сюда мстить, а не торговаться, и не думала о награде. Но может, одно не исключает другого?
— Ну… безопасности, конечно…
— Хороший выбор! Тебе не помешает заручиться моим словом, маленькая княжна, — осклабился Росомаха.
— А я не для себя! — с вызовом заявила Туйя.
— А для кого? Неужели для отца? Для брата?
Туйя вдруг покраснела.
— На кораблях вместе с отцом — русский воевода Мар. Хочу, чтобы он остался жив.
— А! — Росомаха многозначительно поднял брови. — У тебя есть дружок. Хорошо, уболтала, если не будет глупить, получишь его целым и невредимым. Даю слово. Эй, парни! Заложника…
И тут Боян прыгнул за борт. На глазах у обомлевших разбойников он пружинисто приземлился и не оглядываясь припустил к берегу.
— Ах ты… За ним, за ним, тупые уроды! — взревел Росомаха.
Четверо разбойников тяжело спрыгнули с борта. Отмель расплескалась под их сапогами — в это время Боян уже лез на обрыв. Он карабкался по торчащим из песка корням как по веревочной лестнице.
Казалось бы, четырем мужчинам догнать мальчика — плевое дело. Не тут-то было. Учитель Овтай отличал Бояна не только за то, что княжич. Даже сейчас, насмерть напуганный, преданный сестрой, Боян бежал, как на уроке — следя за дыханием, не позволяя сердцу зайтись от ужаса. Он ни разу не споткнулся — как будто крылья выросли на ногах. Он зайцем петлял, волком перепрыгивал через ручьи; его и с собаками выследить было трудно. Единственное, о чем он не думал — куда заведет его чаща, мелькавшая голыми ветками у лица.
Зато об этом задумалась погоня.
— Все, упустили, — мрачно подытожил один из разбойников. Все четверо остановились, согнувшись, и пытались продышаться.
— Кто-нибудь знает, где осталась река? — спросил другой.
— Там, кажется, — неуверенно показал третий.
Четвертый покачал головой.
— Страшно возвращаться с пустыми руками.
— Брось! Обойдется, — легкомысленно фыркнул второй.
— Хорошо бы… — с сомнением вздохнул четвертый.
И оказался прав.
Сначала Росомаха просто разозлился.
— Вот дурни! Гусеницы ползают быстрее, чем вы. Ладно, леший с ним, с мальчиком. У нас осталась девочка. Княжна, ты ведь не сочтешь за труд послужить разменной монетой в переговорах с твоим батюшкой? — с издевательской церемонностью спросил он Туйю.
Та побледнела.
— Что, не ожидала сама в заложницах оказаться? — расхохотался Росомаха. А четверо, упустившие Бояна, облегченно вздохнули: вроде обошлось.
Но не тут-то было.
Страшная фигура за спиной у Росомахи снова нагнулась. Разбойник изменился в лице.
— Ах ты, сучка новгородская, — прошипел он дрожащим от ярости голосом. — Так Волх ради тебя и пальцем не пошевелит? Это правда? Говори!
— Правда, — равнодушно ответила Туйя.
В ее равнодушии не было бравады. Она давно миновала границу, за которой оставались страх и сожаление, добро и зло. Этот мерзавец Боян испортил ей праздник мести! — вот что страшнее смерти. Пусть Росомаха теперь знает о засаде, но этого мало, чтобы вырвать отцу сердце.
![Роберт Говард - За Черной рекой [= По ту сторону Черной реки]](/uploads/posts/books/11728/11728.jpg)
