Феликс Дан - Борьба за Рим
Юноша, бледный, серьезный, последовал в хижину за стариком. Долго говорили они тихо в комнате старика. К ужину Адальгот не вышел. Старик сказал своей внучке Гото, что он очень устал и лег спать.
Чуть только звезды стали бледнеть, юноша встал и на цыпочках вошел в комнату Гото. Луч месяца освещал чудную золотистую голову девушки или, скорее, еще девочки. Остановившись у порога, Адальгот взглянул на нее и, прошептав: «Мы еще увидимся, моя Гото», вышел из хижины.
Свежий ночной ветерок с гор дул ему в лицо. Он взглянул на молчаливое небо. Вот яркая звезда, описав высокую дугу, пролетела над его головой к югу Юноша поднял свой пастушеский посох и пустился в далекий путь.
— Туда призывают меня звезды! — вскричал он. — Берегись теперь, негодяй Цетег!
Глава IV
Быстро вел Цетег свое войско к западному берегу Италии. Там он сел на быстроходные военные суда и, действительно, прибыл в Рим раньше готов.
Тотила же дорогой разбил еще одно сильное византийское войско и через несколько дней после Цетега также подошел к Риму. Войско его по дороге сильно увеличилось, он так кротко обращался с пленными, что очень многие из них — итальянцы и воины императора — перешли на его сторону. Кроме того, по всем дорогам к нему стекались готы и итальянцы. Мелкие города и крепости с радостью открывали ему ворота без боя. Сопротивлялись только те немногие, в которых были византийские войска. Тотила оставлял подле них часть своего войска, а сам торопился к Риму.
Вскоре он подошел к нему. В войске Тотилы снова были лучшие вожди готов — Гунтарис, Гриппа, Маркья и Визанд, которые были схвачены и заключены вместе с Витихисом. После победы у Падуи Тотила обменял их на пленных византийских вождей.
Началась вторая осада «вечного города» Стены и укрепления Рима были грандиозны, но на этот раз у Цетега было слишком мало войска, чтобы защищать их: людей не хватало даже на главные посты. Он обнародовал воззвание, в котором призывал всех граждан, от шестнадцатилетних юношей до шестидесятилетних стариков, на защиту священного города своих отцов против варваров. Но этого воззвания почти никто не захотел и читать, между тем как манифест Тотилы, который по ночам перебрасывался во множестве экземпляров через стены города, читался с увлечением.
Цетега это злило. Он объявил, что будет обращать в рабство и лишать имущества тех граждан, которые будут читать и распространять манифест. Но это не помогло, и на его воззвание никто не откликнулся. Тогда он велел своим исаврийцам ходить по домам, силой забирать всех юношей и стариков и зачислять их в войско. Недовольство против него, конечно, еще более возросло.
В лагерь готов, напротив, одна счастливая весть приходила за другою. Гильдебранд и Тейя в несколько недель заняли всю северную Италию, а Тотила, поручив осаду Рима герцогу Гунтарису, сам с конницей отправился к Неаполю. «Оттуда на холщовых крыльях я проберусь в Рим!» сказал он. Путь его туда был настоящим триумфальным шествием. Нижняя Италия долее всех терпела от ига византийцев и поэтому с особенной радостью приветствовала готов, как освободителей. Жители Минтурны выслали навстречу ему раззолоченную карету, сами впряглись в нее и с восторженными криками ввезли его в город. Путь его усеяли цветами. Так дошел он до Неаполя.
В этом городе стоял отряд храбрых армян под начальством Арсакида. Он вышел навстречу Тотиле. Перед началом боя из среды готов выехал всадник на белом коне, снял шлем с головы и вскричал:
— Мужи Неаполя, неужели вы меня не узнаете? Я Тотила. Вы любили меня, когда я был вашем графом. Примите же меня теперь, как своего короля. Разве вы забыли, как я на своих кораблях спас ваших жен и детей от гуннов Велизария? Знайте же, эти ваши жены и дочери снова в моих руках, и на этот раз они — мои пленницы. Я их отправил тогда в Кумы, в крепкий замок Кумы, для защиты от византийцев. Теперь Кумы сдались мне, и все убежавшие туда — в моей власти. Мне советуют удержать их, как заложниц, чтобы вынудить вас и другие города к сдаче. Но я не хочу этого. Я всех отпустил на свободу и разослал по родным городам. Только ваших жен и детей, граждане Неаполя, я велел привести в свой лагерь, — но не как заложниц, не как пленниц, а как своих гостей. Вот, смотрите, они бегут к вам из палаток. Примите их, они свободны! Будете ли вы теперь сражаться против меня? Я не верю этому. Кто из вас первый выстрелит в эту грудь?
И он широко распахнул свой плащ.
— Да здравствует король Тотила! — загремело в ответ. Легко увлекающиеся жители Неаполя побросали оружие, с криком радости приветствовали своих освобожденных жен и детей и бросились обнимать ноги молодого короля.
Начальник византийского отряда подъехал к нему.
— Мои воины окружены. Их слишком мало, чтобы сражаться. Вот, король, возьми мой меч: я твой пленник.
— Нет, храбрый Арсакид, — ответил Тотила. — Ты не был побежден, следовательно, ты не пленник. Иди, куда хочешь, со своим отрядом.
— Я побежден и пленен возвышенностью твоего сердца. Позволь мне сражаться под твоим знаменем!
Таким образом, под дождем цветов, Тотила вступил в город. Начальник флота хотел было сопротивляться, но матросы и население заставили его сдаться Тотиле.
Вечером город устроил в честь короля большое празднество, но в самый разгар пира он незаметно ушел. Стража с удивлением смотрела, как их король среди ночи один, без свиты, прокрался к полуразрушенной башне у Канопских ворот и скрылся у старого оливкового дерева. На другой день вышел указ, освободивший всех евреек от поголовного налога, который они платили перед тем. А в маленьком садике около развалин круглой башни вскоре явился прекрасный памятник из лучшего черного мрамора. На памятнике стояла краткая надпись: «Мирьям — Валерия».
И во всем Неаполе никто не мог объяснить, что значит эта надпись.
Глава V
Овладев без боя флотом Неаполя, Тотила усилил его своими воинами и тотчас двинулся к Риму. С другой стороны, Тейя, овладев всей северной Италией, повел к Риму свои войска.
Цетег понял, что дело очень серьезно. Он старался ободрить своих людей и военачальников, но сам далеко не был спокоен. Ко всем своим противникам и врагам он относился со спокойным сознанием своего превосходства. Но этого юношу-короля он боялся. «Золотистая голова этого молокососа лишила меня сна», говорил он Лицинию. И действительно, положение его в Риме было далеко не легкое: запасы истощались, воины переутомились, так как почти бессменно должны были охранять стены. Но Цетег не унывал: несколько недель уже он со дня на день ожидал прибытия флота из Равенны, который должен был привести ему и войска, и большие запасы провианта.
Наконец действительно прибыл передовой корабль и сообщил, что на следующей неделе восемьдесят кораблей с людьми и припасами будут в гавани Рима.
Цетег тотчас разослал по всем улицам герольдов, которые при звуке труб объявили, что через неделю восемь тысяч граждан будут освобождены от обязанности охранять город. Но накануне назначенного дня явился гонец и объявил, что Тотила захватил корабли со всеми людьми и запасами. И действительно, Тотила, усилив свой неаполитанский флот захваченным равенским, вошел в гавань Рима. Таким образом со стороны моря римляне не могли теперь получить никакой помощи. В то же время явился Тейя с сильным войском и обложил Рим с Севера.
Цетег видел, что город не сможет продержаться долго, так недостаток провианта вынудить его к сдаче. Но вдруг совершенно неожиданное событие оживило его надежды: в Италию снова явился Велизарий.
Юстиниан никогда не верил измене своего лучшего полководца и отозвал его из Италии только по требованию своей жены Феодоры. Но как только Велизарий уехал, дела византийцев в Италии пошли все хуже. Друзья героя воспользовались этим и легко убедили Юстиниана, что причина неудачи заключается в отзыве Велизария. Да и сами военачальники, оставшиеся в Италии, сознавались, что они не могут заменить великого полководца. «Пришли нам снова этого льва, — писал Дмитрий Юстиниану, — мы ничего не можем поделать без него».
Между тем Велизарий торжественнейшим образом поклялся никогда более не служить своему неблагодарному государю. Но как только Юстиниан приветливо улыбнулся ему, преданный добряк забыл свою клятву. А когда, после падения Неаполя, Юстиниан обнял его, Антонина не могла более удержать его, — он согласился снова ехать в Италию.
Сильно обрадовались византийцы, узнав, что флот Велизария высадился в Далмации, и даже сам Цетег, при этой вести, сказал со вздохом: «Лучше Велизарий, чем Тотила».
И Тотила призадумался. Велизарий прежде всего высадился в Равенне и снабдил голодающий город припасами. Отсюда он двинулся с флотом к югу и сделал попытку захватить Пизавр, но был отбит с большой потерей. В то же время Гриппа, Визанд, Гильдебранд и Маркья заняли все города в средней Италии, так что Велизарий не мог пройти к Риму сухим путем. Но, зная, что этот город терпит уже сильную нужду, он решил подойти к нему со стороны моря, уничтожив флот Тотилы. однако дорогой страшная буря рассеяла его корабли. Его самого с нескольким кораблями принесло к берегам Сицилии, остальные его корабли почти все укрылись в гавани Кротоне. Тотила, узнав об этом, отправил туда часть своего флота и захватил их.
