Донна Кросс - Иоанна — женщина на папском престоле
— До завтра, — прошептал он. Когда Джеральд ушел, у Джоанны от волнения долго кружилась голова.
Аригий всматривался в предрассветный мрак, проверяя двор Латеранского дворца. Все готово. Рядом с бронзовой статуей волчицы была установлена жаровня. Пара прочных железных прутьев, закрепленных внутри жаровни, уже раскалились до красна. Рядом стоял палач с наточенным мечом.
Горизонт осветился первыми лучами солнца. Час для публичной казни был необычный. Как правило, такие события происходили после мессы. Несмотря на раннее утро, толпа любопытных уже собралась. Такие люди обычно приходили пораньше, чтобы занять самые лучшие места. Многие являлись с детьми, и те бегали вокруг толпы, предвкушая забавное зрелище.
Аригий назначил именно на этот час казнь Бенедикта, опасаясь, что проснется Сергий и изменит свое решение. Многие осудили бы Аригия за проведение казни с такой поспешностью, но он хорошо знал, что делает и почему.
Должность мажордома Аригий занимал уже более двадцати лет, посвятив жизнь служению церкви, обеспечивая безотказную работу всего огромного и сложного правительственного аппарата Рима. С годами Аригий стал относиться к папскому двору, как к живому существу, чье благополучие целиком зависело от его добросовестного отношения к своим обязанностям.
Теперь этому благополучию угрожали. Менее чем за год Бенедикт превратил церковь в рассадник взяточничества и беззакония. Жадный и коварный Бенедикт угрожал институту папства. Чтобы спасти организм, следовало ампутировать его больную часть. Бенедикт должен был умереть.
Сергий решиться на такое не мог. Потому Аригий взял ответственность на себя. Он пошел на это без колебаний, зная, что действует во спасение Святой Церкви.
Все было готово.
— Приведите узника, — приказал Аригий страже.
Ввели Бенедикта, усталого и грязного после бессонной ночи в темнице. Он с надеждой оглядел двор.
— Где Сергий? Где мой брат?
— Его святейшество нельзя тревожить, — сказал Аригий.
Бенедикт бросил на него гневный взгляд.
— Вы понимаете, что делаете, Аригий? Вы видели моего брата прошлой ночью. Он же был пьян и не отдавал себе отчет в том, что говорит. Дайте мне поговорить с ним, и вы увидите, он никогда не согласится на мою казнь.
— Приступайте, — приказал Аригий страже.
Стражники вытащили Бенедикта на середину двора и принудили опуститься на колени. Схватив его за руки, они уложили их на «пьедестал» волчицы.
Лицо Бенедикта исказилось от страха.
— Нет! Остановитесь! — Устремив глаза в сторону дворца, он завопил:
— Сергий! Сергий! Серг!..
Меч полоснул по его рукам, и Бенедикт закричал, когда отрубленные кисти упали на землю.
Толпа ликовала. Палач положил отрубленные кисти рядом с волчицей. По древнему обычаю, они будут лежать так целый месяц в назидание всем, кому захочется украсть.
К узнику подошел врач Эннодий. Вынув из жаровни раскаленные прутья, он крепко прижал их к кровоточащим ранам Бенедикта. Запахло горелым мясом. Бенедикт взвыл и потерял сознание. Эннодий склонился над ним.
Аригий внимательно наблюдал за Бенедиктом. Как правило, люди умирали после такой казни, если не сразу от болевого шока, то медленно от заражения или потери крови. Но тех, кому удавалось выжить, можно было видеть на улицах Рима. Тип уродства соответствовал характеру их преступления: изуродованные губы — наказание за лжесвидетельство, изуродованные ноги у рабов, за то, что они пытались убежать от хозяев, выколотые глаза — у тех, кто посмел возжелать жен и дочерей своих господ.
Аригий очень боялся, что Бенедикт выживет, поэтому пригласил на освидетельствование Эннодия, а не Иоанна Англиканца.
Эннодий выпрямился.
— Свершилось Божье правосудие, — мрачно объявил он. — Бенедикт умер.
«Благословение Христу, — подумал Аригий. — Папство спасено».
Джоанна стояла в очереди в купальню, готовясь к ритуалу омовения рук перед мессой. Глаза у нее болели и опухли от бессонной ночи. Она так и не сомкнула глаз, думая о Джеральде. Прошлой ночью чувства, которые, как ей казалось, давно умерли, воскресли вновь с такой силой, что удивили и даже напугали Джоанну.
Появление Джеральда в ее жизни воскрешало желания молодости. «Что будет, если я вернусь к жизни женщины?» — гадала она. Джоанна уже привыкла отвечать за себя и быть хозяйкой своей судьбы. Но по закону, жене следовало полностью посвятить жизнь супругу. Можно ли доверять мужчине… даже Джеральду?
«Никогда не отдавайся мужчине», — слова матери прозвучали в голове как предупреждение.
Чтобы сердце успокоилось, нужно время. Но именно времени у Джоанны не было.
За ее спиной появился Аригий.
— Пойдемте, — нетерпеливо произнес он. — Его святейшество нуждается в вас.
— Он болен? — встревожилась Джоанна и последовала за Аригием в папскую спальню. Прошлой ночью, хорошо очистив организм Сергия от вина и пищи, она дала ему дозу зимовника, чтобы предотвратить приступ подагры.
— Заболеет, если будет продолжать в том же духе.
— Что случилось?
— Бенедикт мертв.
— Мертв!
— Приговор был приведен в исполнение сегодня утром. Он умер мгновенно.
Бенедикт! Джоанна ускорила шаги. Она представляла, какое впечатление это произведет на Сергия.
Но даже Джоанна испугалась, увидев его. Она едва узнала Сергия в человеке с растрепанными волосами, красными и опухшими от слез глазами, исцарапанными щеками. Он стоял на коленях возле кровати, раскачиваясь из стороны в сторону и всхлипывая, как ребенок.
— Ваше святейшество! — громко произнесла Джоанна.
Он продолжал раскачиваться, ослепший и оглохший от горя. Когда Сергий в таком состоянии, с ним невозможно было разговаривать. Достав немного настойки зимовника из сумки, Джоанна отмерила дозу и поднесла к его губам. Он рассеянно выпил.
Через несколько минут Сергий перестал раскачиваться и взглянул на Джоанну, словно увидев ее впервые.
— Поплачь за меня Иоанн. Моя душа проклята!
— Ерунда! — решительно возразила Джоанна. — Вы действовали в соответствии с законом.
Сергий покачал головой.
— Не будь Каином, который убил своего брата, — процитировал он из первого Послания Иоанна.
Джоанна вспомнила ответ.
— Но почему Каин убил его? Потому что Авель был праведником. Бенедикт не был праведным, ваше святейшество. Он предал и вас, и Рим.
— А теперь он мертв, и убить его приказал я! О Боже! — Сергий стал бить себя в грудь и завыл от боли.
Надо было отвлечь его от горя, чтобы он не довел себя до нового приступа. Джоанна крепко взяла его за плечи.
— Вы должны тайно исповедаться. — Тайная исповедь была распространена среди франков. Но Рим придерживался старых правил, когда исповедовались публично только раз в жизни.
Сергий ухватился за эту идею.
— Да, да, я исповедаюсь.
— Пошлю за одним из кардиналов, — сказала Джоанна. — Нет ли у вас какого-то предпочтения?
— Я исповедаюсь тебе.
— Мне?! — Простой священник и к тому же чужестранец, Джоанна была самой неподходящей кандидатурой для этого. — Вы уверены, ваше святейшество?
— Не хочу никого другого.
— Хорошо, — она повернулась к Аригию, — оставьте нас.
Аригий благодарно взглянул на нее и удалился.
— Peccavi, impie egi, iniquitatem feci, miserere mei Domine… — произнес Сергий ритуальные слова покаяния.
Джоанна с сочувствием слушала его длинную исповедь о печали, сожалениях и угрызениях совести. Неудивительно, что обремененный такой ношей и мукой, Сергий искал утешения в вине.
Исповедь подействовала так, как и ожидала Джоанна. Постепенно отчаянье прошло, Сергий устал, но уже не мог причинить себе вреда.
Теперь настал сложный момент, предшествовавший отпущению греха. Сергий ожидал, что его наказание будет тяжелым: публичное порицание, возможно, на ступенях базилики Святого Петра. Но такой акт лишь ослабит Сергия и папство в глазах Лотара, а этого следовало избежать любой ценой. Тем не менее Джоанне следовало подвергнуть Сергия такому наказанию, которое для него не было бы слишком легким.
Ее посетила отличная мысль:
— В наказание вы должны отказаться от всякого вина и мяса животных отныне и до вашего последнего дня.
Посты были обычным наказанием, но, как правило, длились лишь несколько месяцев, от силы год. Воздержание в течение всей жизни было тяжким наказанием, особенно для Сергия. К тому же такой пост спасет Папу от его дурных привычек.
Сергий склонил голову в знак согласия.
— Помолись со мною, Иоанн.
Джоанна встала рядом с ним на колени. Во многом Сергий был словно ребенок — слабый, импульсивный, капризный, требовательный. Она знала, что он способен на добрые поступки. И в этот момент один Сергий стоял между Анастасием и престолом Святого Петра.
