Реза Амир-Хани - Её Я
– Бульон? Разве ты бульон? Ах, влюблен?! Поистине, это неслыханно! А ты вообще знаешь, что такое влюбленность?
Али пожал плечами и рассмеялся:
– Я вообще-то больше тебя!
А она, смеясь, тряхнула головой, и кофейные волосы разлетелись ввером.
– Верблюд еще больше, значит, он лучше всех знает о влюбленности…
Али рассмеялся: ему все это нравилось. Он считал, что Махтаб правильно его подколола. Они медленно шли по улице Хани-абад. Али не стеснялся здороваться с тем или иным ремесленником, торговцем, иногда даже гордился тем, что все его видят вместе с Махтаб. Может быть, ему даже мечталось, что и мама одобрила бы его, если бы увидела… И вот они, так же медленно, свернули в переулок Сахарной мечети. Дарьяни вышел из своей лавки и погладил усы. Поднял красное лицо к солнцу, а потом указал Али на Махтаб:
– Вам хорошо вместе? Дело на мази, смотрю?
– Назло завистникам, – отрезал Али, оглянувшись через плечо и не останавливаясь. Ему не хотелось препираться с Дарьяни.
Вот и дверь дома, приоткрытая. Али открыл ее пошире и приложил руку к груди:
– Прошу ваше превосходительство войти!
Махтаб молча улыбнулась. Помедлив, склонила голову к плечу. Али положил руку ей на плечо и как бы ввел Махтаб внутрь, в коридор. Она глубоко вздохнула и медленно вошла. Али, продолжая держать руку на ее плече, шел следом. Он чувствовал, как плечо ее поднимается и опускается. И Махтаб обернулась: ей не хотелось, чтобы Али почувствовал ее волнение. Не таким мелодичным голосом, как обычно, она сказала ему:
– Прошу вас не прикасаться ко мне…
Али замер. Он не в силах был что-либо сделать, например убрать руку. Тогда Махтаб сама сняла его руку со своего плеча. Правой рукой она взяла правую руку Али, потом мягко сжала ее и еще мягче сказала:
– Дайте слово, что вы никогда больше ко мне не прикоснетесь…
У Али голова пошла кругом. И Махтаб, отпустившая его руку, была словно не в себе. Он кинулся назад по коридору и пулей вылетел в переулок Сахарной мечети. И все бежал, не останавливаясь… «Есть ли в мире кто-то счастливее меня?»
Махтаб проводила его взглядом и своими длинными пальцами коснулась щеки. Обнаружила влажный след от слезы и вытерла ручеек кончиками пальцев. И всем своим существом сделала глубокий вдох… «Есть ли в мире кто-то счастливее меня?»
* * *Матушка по звуку хлопнувшей двери поняла, что Махтаб и Али вернулись. Надела свои сандалии на деревянной подошве и спустилась с крыльца. Еще не дошла до овального бассейна, как увидела, что из крытого коридора заглядывает во двор Махтаб. Девочка все еще прерывисто дышала. Увидев матушку, улыбнулась и пошла к ней:
– Здравствуйте, хозяйка! Доброго вам дня!
Матушка ответила на приветствие, и Махтаб еще раз кивнула – водопад кофейных волос сверкнул на солнце. Сердиться на нее матушка была неспособна. Она лишь вздохнула и спросила:
– Где Али мой, девочка?
И Махтаб вздохнула. Наклонила голову к плечу и тем же тоном ответила:
– Не знаю, где Али мой…
И покраснела. Она сама не понимала, оговорилась она или намеренно так выразилась. Матушка ничего не ответила, лишь опустила голову и отвернулась. Она не знала, что сказать.
* * *Фаттах теперь возвращался домой рано. По вечерам сил уже не было даже в кофейню Шамшири заехать, тем более, господин Таги тоже там теперь не бывал. Он только что перенес инфаркт и не покидал дома. И вот Хадж-Фаттах приехал домой, Искандер открыл ему дверь. Пригласил войти, и Фаттах вошел. Из двери заднего двора показались Махтаб и Карим, поздоровались с хозяином. Дед, ответив на их приветствие, внимательно вгляделся в лицо Махтаб, потом притянул ее к себе и погладил по голове:
– Девочка моя как себя чувствует?
– Вашими молитвами, господин!
Пройдя через главный двор, Фаттах присел возле бассейна, обмыл водой запылившееся лицо. Солнце как раз садилось. В это время матушка обычно на крыльце докуривала кальян, потом звала деда к чаю. Но сегодня невестки не было видно, и дед громко спросил:
– А где невестушка моя дорогая?
Вместо нее из угловой комнаты показался Али, подошел к деду и взял его за руку. Дед обнял Али за тонкую шею, причем ему уже приходилось тянуться, чтобы обнять Али: тот на полголовы был выше деда. Сегодня Али был какой-то нервный и рассеянный, хмурил брови и все смотрел куда-то поверх стены двора.
– Как дела? – спросил дед. – Где мама твоя? И почему сам такой хмурый?
Али вздохнул. Потом, словно какой-то узел в груди его развязался, он заговорил:
– Дедуля! Как только я сегодня из школы вернулся, матушка больной притворилась и слегла в постель. И не встает, а только ругается и все повторяет: мол, ты меня в гроб вгоняешь, позоришь меня… Был бы ты лучше девочкой, как Марьям! Лучше бы, мол, Марьям была здесь, а ты бы вместо нее на чужбине…
Деда рассмешили эти слова, но он скрыл свое веселье и сурово спросил Али:
– Так что все-таки произошло? Говоришь, больной притворилась? А вообще мать передразнивать нехорошо!
Али сморщился, как от боли:
– Да я не передразниваю! Но с полудня до сих пор она твердит все одно и то же. А я-то ведь ни в чем не виноват…
Дед схватил себя за бороду и поднял брови:
– Ты, значит, совсем ни в чем не виноват, а мать возводит на тебя напраслину?
– Так точно! Именно напраслину.
– А что такое напраслина? Ты выражайся яснее!
– Дед! Вообще-то ты первый употребил слово «напраслина»…
Теперь дед рассмеялся:
– Я употребил?..
По ступенькам он взошел на крыльцо и, произнеся «Йалла!», толкнул дверь в комнату своей невестки. А Али удалился в то место в заднем коридоре, где ему было уютнее всего. Хорошо было бы подслушать разговор деда с матерью, но как-то неловко…
* * *Когда дед вошел, матушка приподнялась в постели, приняв полусидячее положение.
– Неужто захворала, невестушка дорогая? – спросил дед. – Аллах в помощь!
Та вместо ответа лишь всхлипывала.
– Кто обидел тебя, невестушка? Искандеру только мигну, он ему сразу задаст!
Матушка села более прямо:
– Дорогой Хадж-Фаттах! Мальчик не виноват. Скажу откровенно: во всем вы сами виноваты! Зачем вы поселили Искандера с семьей на заднем дворе? Им так хорошо жилось в овраге, никому они там не мешали, и мы довольны, и они довольны…
Дед кивнул:
– Так что они сделали, невестушка?
– Они ничего не сделали… это Али…
– Хорошо, а зачем тогда их ругаешь? А Али что сделал? Дружит с Каримом? Но ведь у них дружба не разлей вода, что же делать? И ничего в ней плохого нет. Ты сама помнишь, невестушка, как твой муж, да помилует его Аллах, горячо дружил с Мусой-мясником? То есть с сыном Яхйи-мясника! А в кофейне дружил с хулиганом Хасаном, с Асгаром одноруким, с Мохсеном косоглазым, с кем только не здоровался и не раскланивался! Знаем мы это все! Но этот уважаемый ведь не только твой муж, он еще и мой сын был!
Матушка улыбнулась сквозь слезы:
– Нет, я не о дружбе с Каримом… Тут хуже… В сотни раз хуже… Эти ухаживания его… И все эти новые обстоятельства с Махтаб…
Дед рассмеялся:
– Да он же ребенок еще… – Потом продолжил более серьезно: – Обстоятельства не такие уж и новые, ты ведь сама знаешь. Это уже несколько лет тянется…
– И я тоже так думала, уважаемый, – сказала мама. – Говорила себе: мол, мальчик и девочка играют, подрастет – за ум возьмется, но не так все складывается, Хадж-Фаттах! Похоже, у него все всерьез, чертов мальчишка!
Дед поднял глаза к потолку:
– В таком случае скажи, что ты предлагаешь? Тебе как матери главное слово.
– Не знаю я, дед! Может, вы что надумаете?
– Ну, если меня спрашивать, я бы ничего не делал. Козлик вкус травки почувствовал, что ж… К тому же, Махтаб – неплохая девочка.
– Но он же ребенок! А у девочек и у мальчиков развитие идет так неравномерно, они как небо и земля. Пока вырастет, у него сто раз сознание переменится!
– Во всяком случае это выше моего понимания, – заметил дед, а матушка, которая почти целый день думала об этом, облизала губы и заговорила:
– У меня есть одна мысль: нужно, чтобы Искандер выехал с заднего двора!
– А куда им деваться? Я уже дом в овраге отдал в ведение Мирзы с фабрики…
– Пусть куда-нибудь еще переедут.
– Например, куда?
– Например, в тот караван-сарай, который у нас есть в Верамине.
Дед поднял брови:
– Госпожа! Там ведь пустыня. К тому же, там ведь, по существу, склад, а не дом, да и развалилось там все. Богу это будет неугодно…
Матушка все-таки настаивала:
– Я уж не знаю куда, но главное, что отсюда они должны уехать… От этого зависит будущее Али…
Дед немного подумал. Потом пристально взглянул на невестку:
– Была у меня еще мысль одна… Я должен был тебе раньше сказать… В любом случае вся моя собственность принадлежит тебе и детям. Я хотел что-то подарить Искандеру, но так, чтобы он не обиделся… Чтобы и его жизнь, и жизнь его детей после моей смерти…
– Не приведи Аллах!
