Де Луис - Немецкая пятая колонна во второй мировой войне
8 августа 1940 года вышла в море подводная лодка, на которой находились Рассел и Райан. Еще до подхода к берегам Ирландии Райан неожиданно умер от разрыва сердца, и от всего замысла пришлось отказаться{576}.
Не исключено, что немцы разрабатывали также планы покушений на жизнь Черчилля, генерала де Голля и президента Чехословакии Бенеша{577}. Однако данных об этом никогда не публиковалось.
Нет никаких определенных сведений и о действительных масштабах упоминавшихся выше действий немецких агентов и экстремистов из Уэльса, Шотландии и Ирландии. К сожалению, записи в основном источнике сведений, то есть журнале боевых действий второго отдела Управления разведки и контрразведки, обрываются в апреле 1941 года. На основании имеющихся в нашем распоряжении данных создается впечатление, что до указанного [324] времени проводили фактическую работу лишь относительно мелкие группы фанатиков. Между тем в 1940 году к действительным или потенциальным членам пятой колоны в Англии относили три значительные по своей численности группы людей, то есть немецких подданных, эмигрантов из Германии и английских фашистов. Рассмотрим деятельность этих групп несколько подробнее.
В 1931 году общее число немецких подданных, проживавших на территории Англии, Шотландии и Уэльса, достигало 15 500 человек. Примерно две трети из них проживало в Лондоне{578}. В 1934 году немецкие авторы признавали, что большая часть немецких подданных, проживших длительное время в Англии, не имела ничего общего с национал-социализмом{579}. Предположение о том, будто “накануне войны в Англии насчитывалось не менее 20 000 организованных немецких нацистов”{580}, сильно преувеличенно. Во всяком случае, после начала войны только 7400 немцев были зачислены трибуналами по делам иностранцев в категорию ненадежных; почти 4300 из них являлись политическими эмигрантами{581}. Про остальных 3100 человек немецких подданных было известно, что они сочувствуют национал-социализму. 350 человек, как уже упоминалось выше, были внесены в списки выявленных или подозреваемых агентов противника; в самом начале войны их арестовали. Весьма вероятно, что среди арестованных находились члены заграничной организации немецкой национал-социалистской партии.
Что касается политических эмигрантов из Германии, то не исключено, что в их среду могли затесаться отдельные личности, подобные д-ру Гансу Веземану (как указано во введении к первой части книги, этот человек похитил из Базеля антифашистского публициста д-ра Бертольда Якоба); такие личности оказывали ту или иную помощь гестапо, например информировали о [325] нелегальном вывозе из Германии иностранной валюты. Вместе с тем является фактом, что после ареста и интернирования 30 000 политических эмигрантов им не смогли предъявить никаких порочащих обвинений, если не считать “одного-двух незначительных случаев, вроде фотографирования студентом Зольфом горящего самолета (причем это оказалось не актом шпионажа, а неуместным увлечением фотографа), а также одного или двух нарушений правил о затемнении”{582}. В ходе дебатов в палате общин 22 августа 1940 года помощник министра внутренних дел снова признал, что он не получал сведений “ни об одном серьезном акте враждебного характера, к которому были бы причастны политические эмигранты”. Вместе с тем он указал, что в отдельных случаях под видом беженцев из Германии немецкие агенты пытались проникнуть в Англию и поэтому “не исключено, что некоторые беженцы” могут оказаться вражескими агентами{583}.
Многие политические эмигранты из Германии, по мере того как их постепенно выпускали на свободу, зачислялись во вспомогательные строительные батальоны; свыше 1000 человек вступило в десантно-диверсионные отряды (“коммандос”) и воздушнодесантные войска. По окончании войны примерно 34 000 бывших политических эмигрантов натурализовались в качестве английских граждан{584}.
Говоря об английских фашистах, следует полагать, что многие из них желали включить Англию в гитлеровский “новый порядок”. Их лидер сэр Освальд Мосли нанес в октябре 1936 года визит Геббельсу{585}. После начала войны членами организации Мосли и других подобных ей политических группировок распространялась фашистская пропаганда. Однако явных, подтверждаемых документами доказательств того, что кто-либо из этих людей вел шпионаж в пользу нацистов, не имеется{586}. [326]
В первой части книги упоминалось о факте, имевшем место 12 мая 1940 года, когда Британская радиовещательная корпорация распространила ошибочный приказ, касающийся мобилизация. В то время данный случай расценивался в качестве одного из примеров “ложных сообщений”, распространяемых агентами противника. Откуда взялся приказ, о котором идет речь, так и не удалось выяснить. Не исключено, что произошла ошибка.
Америка
Ко времени успешных завоеваний в Западной Европе Гитлер не имел отработанного штабами плана нападения на Англию. То же самое относится и к Америке, хотя возможность нападения на американский континент не исключалась. Осенью 1940 года Гитлер изучал проблему захвата Азорских и Канарских островов “для обеспечения возможности вести в будущем войну против Америки”{587}. “С Америкой придется воевать не ранее 1942 года, если только вообще придется”, - записал 4 ноября 1940 года в свой дневник начальник штаба германской армии{588}.
За месяц до нападения на Россию Гитлер все еще тешился планами захвата Азорских островов, желая использовать их в качестве базы при нанесении ударов с воздуха по Соединенным Штатам. “Потребность в этом может возникнуть еще до осени”, - сказал он Редеру{589}. Через три недели после начала войны с Россией Гитлер заявил своим военным помощникам, что
“после полного разгрома Советского Союза окажется вполне уместным сокращение немецких сухопутных войск. Одновременно военно-морской флот будет увеличиваться до размеров, диктуемых войной против Англии, а если возникнет потребность, то и против Америки”{590}. [327]
Когда такая потребность в самом деле возникла (после того как Гитлер объявил войну США), то все виды вооруженных сил Германии использовались в смертельной схватке на востоке настолько широко, что для ведения крупных наступательных операций против Америки не оставалось никаких резервов. Летом 1943 года Гитлер был вынужден, хотя и с большой неохотой, отказаться от мысли о бомбардировке крупных городов на восточном побережье Америки{591}. Для нанесения удара по сильнейшему в индустриальном отношении противнику у Гитлера оставалась теперь единственная возможность - использовать в широких масштабах диверсантов.
Вскоре после начала второй мировой войны органы немецкой разведки составили планы использования в Америке агентуры для саботажа и диверсий, а также для ведения пораженческой пропаганды в войсках. Обсуждался, в частности, вопрос о там, нельзя ли организовать диверсии на английских судах во время их стоянки в американских портах. Гитлер высказывался против проведения в жизнь этих и им подобных планов. Он справедливо придерживался мнения, что причиненный противнику материальный ущерб в случае успешного выполнения подобных планов не сможет оправдать политических потерь, которые понесет в этом случае Германия. В апреле 1940 года он приказал адмиралу Канарису оставить Соединенные Штаты в покое{592}. Тот же приказ был повторен в июне.
Когда осенью 1940 года Соединенные Штаты стали предоставлять Англии военную помощь, в Германии составили новые планы диверсионных актов и стали проводить их в жизнь. Немецкий агент Рековский, который находился в то время в Мексике и выдавал себя за коммерсанта, наладил связь с группой проживавших в Соединенных Штатах ирландских экстремистов{593}. Он требовал от них выполнения диверсионных актов “на военных [328] заводах и на морском транспорте”{594}. Запрещение развертывать диверсионные группы на территории Соединенных Штатов оставалось в силе. Немецким агентам вроде Рековского приходилось проводить всю подготовительную работу в Канаде или Мексике{595}. Рековский обосновался в Мексике. Благодаря установленным связям ему удалось подорвать несколько судов и организовать поджог склада каучука близ Кливленда (штат Огайо){596}. Как видно, он располагал в Мексике большими запасами диверсионного имущества{597}. Однако в Берлине Рековскому не доверяли: у немцев создавалось впечатление, что его “успехи” в значительной степени объясняются стремлением получить от немецкой разведки как можно больше денег{598}. К тому же в конце апреля Рековский попал в беду: мексиканские и американские власти напали на его след, и он вынужден был бежать из страны. Его место занял некто Карлос Фогт, немец по происхождению, ставший мексиканским подданным в 1934 году{599}.
