Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера
3
Прополз пес на брюхе несколько шагов, проверяя, какой именно дорогой пойти туда. В конце концов встал на лапы и отправился к месту назначения. Тем временем стало вечереть, и поднялся муэдзин на конек крыши, и прокричал свое. Услышали арабы, и оставили свои дела, и очистили себе место. Вымыли руки и ноги, и прополоскали рты, и провели водой по лбу и волосам, и обратили свои лица к югу. И подняли руки, и произнесли что-то, и поднялись, и сели на кончики пяток, и выпрямились, и воздели руки кверху. Солнце село, и высыпали звезды и заполнили небеса, и каждая звезда сверкала, как капля дождя. Взглянул пес на небо и сказал: «Небо, небо! Если бы ты было рекой, а звезды твои каплями воды, не должен был бы бедолага этот таскать свои обессиленные ноги в поисках воды». Потом опустил он морду к земле и нашел углубление для ночевки. Обошел его несколько раз, и убедился, что нет там змей, и залез туда. Одолел его сон, и он задремал. Привиделась ему большая река, и множество ручьев вытекает из нее. Сложил он свой язык и сделал из него нечто вроде ложки. Только он собрался напиться, поднялась вода и убежала.
Стал он тут ноги свои торопить:
«Эй! Выкресты! Бегите во всю прыть!
Разве не знаете, не понимаете, как я спешу?
Бегите по пути, что я укажу, и делайте то, что я вам скажу!
Что вы там шепчетесь, подлый народ?
Чтобы всех вас побрал черт!»
Напряглись его ноги, подобно стреле лука,
И подобно птице, разрывающей силков муку,
Так они поспешили и так помчались!
И он сам тоже побежал, как газель.
То бежал, то скакал, как олень.
И так он мчался с бешеной скоростью, как угорелый.
Ни на миг не сворачивая ни направо и ни налево.
И вывалился у него язык, так он бежит.
Губы пересохли, и в горле хрипит.
А вода шумит и шумит.
Но нет ничего, как он ни глядит.
Ушли воды туда, откуда взялись.
Померкло у него в глазах, и ноги отнялись.
Свалился он и закрыл глаза. Увидел, что вода все прибывает, и все пространство вокруг наполняется водой, и между ним и водой расстояние не больше двух, трех бросков. Собрал он все свои силы и направился навстречу воде. Отказали ему ноги и опрокинули его. Разозлился он, и укусил свои ноги, и заорал на них, чтобы те встали, а если нет, не оставит он от них ничего и раздавит, как лепешку навоза.
Были ноги его изранены и не могли стоять.
Тогда стал он прыгать, как курица,
И как лягушка скакать,
И извиваться, как змея,
И бросаться вперед, как стрела,
И катиться, как козел отпущения.
Вдруг он понял, что нет тут воды, а есть только миражи, вроде источников с водой и рек, которые встают перед человеком в пустыне. Бросился на землю и сказал: «Дураком был тот, кто верил своим глазам. Теперь, даже если предстанут перед нами четыре главные реки мира, не сдвинемся мы с места». Осмотрел свои ноги, и зализал их раны, и извинился перед ними, и пообещал привести их в одну из лощин под «Бецалелем», на которой растут целебные травы. Он еще возится со своими ногами, как вдруг видит перед собой водный поток. Напрягся и прыгнул в него. А поток тот зеркалом был, вроде тех, что висят в парикмахерских. И когда он бросился в него – ударился, и поранился, и переломал себе ребра. Утром был пес поражен: что это, ведь всю ночь он лежал, почему же кости его переломаны? Пытался он расслабиться и не мог. Вытягивал свои ноги, и не вытягивались они. Закрылись его глаза, и задремал он снова. Увидел во сне, что бежит, как бежал всю ночь, только ночью он бежал вслед за водой, а теперь бежал и не знал, куда бежит. Похоже было, что двойник того же сна приснился ему, а может, какой-то другой сон. Проснулся он и залаял, залаял и проснулся. Высунул язык и осмотрелся кругом. Потом приподнялся и пошел туда, куда собирался пойти, то есть к домам Урии Штайна, где миква – есть, а собак – нету. И ему повезло, что не попался ему навстречу еврей и не увидел надпись на нем. Потом попалась ему навстречу компания хасидов. И ему повезло, что они не заметили его; возвращались они с праздничного застолья, и перебрали малость, и были озабочены проблемой, куда поставить ноги, не поскользнуться бы и не свалиться в ямы и канавы. Потом попался ему навстречу старик. И ему повезло, что тот старик слепой был. Потом попался ему навстречу молодой человек. И ему повезло, что тот молодой человек считал, что не надо ни на что смотреть в этом мире. Потом попалась ему навстречу госпожа одна, еврейка. И ему повезло, что не умела она читать без огласовок. Когда он увидел, что никто ничего не говорит ему, вообразил, что исчез его порок и больше нечего ему бояться. Задрал нос, как будто весь мир теперь полюбил его.
4
Идет себе пес горделиво
И тешит себя терпеливо
Мыслями о доброте своей
И о злодействе дурных людей.
То подпрыгивает, то шагает,
И высокопарные стихи слагает:
«Ой вы, блохи, мамзеры[66],
Проклятие на проклятье.
Вы терзали мою душу, словно заклятьем.
С вечера до вечера вы рты не закрывали.
Притуплялись ваши зубы – у волка занимали.
Вот я предрекаю вам, что вас ждет:
Будущее ваше горькое, как полынь и отрава.
И потонете вы в пучине вод,
Как войско фараона, стан египетской державы.
А ты, ой, ты, вошь, по мне ползущая,
Жрущая даром и мою кровь сосущая.
Чтобы я был так жив, от головы до хвоста.
Клянусь, еще солнце не взойдет,
Как не останется от тебя и следа.
А вы, ангелы смерти, комары!
Спасайтесь от беспощадной моей метлы!
За кровь, которую вы выпивали.
За то, что в падаль меня превращали,
Я вас изгоняю навсегда.
И не спасетесь вы никогда!
А ты, куча блевотины и кал!
Чтобы гнали меня, ты меня оклеветал!
Вот я возвысился над тобой.
И над гордыней твоей пустой.
И завтра, в этот же час – так будет:
Место, где ты жил, тебя забудет.
Слов своих не трачу впустую я.
Моим врагам и ненавистникам – месть и война!»
И так он излагал свои мысли сам себе
В возвышенных словах,
Как поэты пишут с воодушевлением
И оптимизмом в своих стихах.
И если можно так сказать, он блеск на себя навел,
И вскочил, и к микве пошел.
Сладок оптимизм для тела и для души,
Но последствия его – горечь и грязь… ой… нехороши!
И как только почуял он запах воды,
То протянул свои лапы с радостным лаем.
Вдруг задрожал он от страшной беды,
Вокруг – ужас и паника, такое – мы знаем.
Зубные протезы и страшные ремни,
Мужская одежда, мокрые полотенца…все они,
Все вещи, что под руку человеку попали,
Всем этим в гневе – в собаку швыряли.
Сапоги и носки такие летали,
Пред ароматом которых вы б не устояли.
Понял пес, что нет ему удачи,
Опасность грозит ему каждый миг,
Помчался он, и сам не знает,
Как оказался в доме, полном книг.
Итак, злосчастный этот в библиотеку попал.
Для научной работы зал.
Сидят там мудрецы из мудрецов именитые,
Увенчанные знанием ученые знаменитые.
Законы объявляющие, писание исправляющие.
Свои догадки предлагающие и неясное поясняющие.
И перья в их руках, и книги на столах.
И тетради, и блокноты – толстые и потоньше.
И их такое множество,
Что трудно представить себе больше.
Верблюд не снесет всего,
Разве что грузить его дважды,
Или, если поможет ему осел, да и то не однажды.
И пишут… и из старых книг переписывают.
И пишут… и всякое из газет списывают.
И публикуют труды, один за другим,
На пользу науке и на благо читателям своим.
Так они сидят, каждый на своем месте.
Мудрость и наука венчают их всех вместе.
И вдруг, появляется униженное создание,
Собака, в панике забежавшая в здание.
Выпали с перепугу перья у них из рук,
А сами мудрецы помчались во весь дух.
До смерти перепугались.
И с книгами своими расстались.
И собака тоже убежала,
Но не потому, что о запрете древних,
Наложенных на библиотеки, знала.
И как только бросился пес бежать, оказался возле домов эфиопов. Остановился там, как заколдованный, всегда купол их церкви был черным, а сегодня выкрасили его в голубой цвет. Наконец оторвал свои ноги от земли, и свернул на кривую улицу, и миновал дом Бен Йегуды, и улицу консулов, и, видимо, собирался пойти в Русское подворье, а оттуда в город через Новые ворота. Воспротивились его ноги и привели его на улицу Яффо. Но тут вдруг они поссорились, две из них хотели направиться к Махане Йегуда[67] одна – к Суккат Шалом, а одна – ни туда и ни сюда, и каждая ругалась со своей товаркой и говорила: «Так хочет наш хозяин, по его воле я иду». А тем временем они сидели без дела. Проехала мимо повозка, и увидел возчик пса. Взмахнул кнутом и вытянул им пса. И если бы лошади не рванули, он бы еще добавил ему. Очнулся пес и взвыл. Услышали его ноги и перепугались. Рванули все вместе и помчались, пока не иссякли их силы и не остановились они возле школы, принадлежащей обществу «Все евреи – товарищи».
