Серж Арденн - Герцог Бекингем
– Ну, довольно! По коням!
В этот миг, из мглы, откуда ещё доносились едва различимые удары весел, раздался истошный вопль:
– Герцога убили!
Застывшие в изумлении кардиналисты, удивленно уставились на Рошфора, который глядя во тьму, откуда донесся крик, лишь усмехнулся своей хищной улыбкой.
– Все за мной, на улицу Сен-Поль.
****
После того, как граф Монтегю поднял крик, который поразил гвардейцев, и потешил мрачного Рошфора, д'Артаньян с изумлением глядел то на британского вельможу, то на труп застреленного Николя, распластавшегося на дне лодки.
– Я не думаю шевалье, что это собьет их с толку, если среди людей преследовавших нас, был граф де Рошфор. Но нужно использовать даже самый ничтожный шанс, тем более, что они стали свидетелями смерти одного из нас.
– И вы решили убедить их, что смерть настигла именно Бекингема?
– А почему бы и нет, ведь если они в это поверят, Его Светлости будет значительно проще, выбраться из города.
Англичанин, прищурив глаза, воззрился в бледные огоньки левого берега, после чего обратился к валлону, занявшему место на веслах.
– Я полагаю, причалим выше по реке, за паромом, что пересекает Сену от Лувра, на улицу де Бак. Альдервейден, не в зависимости от того, чем закончится сегодняшняя ночь, действуйте по плану задуманному нами ранее. Высадив нас с шевалье на левом берегу, вы переправитесь на правый, выше городского рва, за «водопоем Попена», с тем, чтобы незамедлительно отправиться на Монмартр…
****
В тот миг, когда утих грохот кареты, унесшей графа Монтегю и д'Артаньяна, в облачении английского министра, во тьме квартала Маре, увлекая за собой преследователей, в особняк на улице Сен-Поль, вернулся Арамис. Поднявшись на второй этаж, где обеспокоенный Бекингем беседовал со встревоженными дамами, мушкетер, оторопевший от неожиданности, увидев британского герцога, несколькими минутами ранее, на его глазах, исчезнувшего за дверцами экипажа, с трудом вымолвил:
– Прошу меня простить, но я ничего не понимаю.
– Вот и прекрасно шевалье, то, что вас ввергло в растерянность, заставляет поверить в правильность расчетов господина Монтегю.
Глуповатый взгляд мушкетера, скользил по присутствующим, выражая полное недоумение, остановившись на невозмутимой герцогине.
– Значит вместо герцога, особняк покинул д'Артаньян?
Казалось, не веря самому себе, прошептал он.
– Это очевидно, и вы, милый Рене, прибыли как нельзя кстати.
Герцогиня, жестом пригласила Арамиса присесть, обратившись к Бекингему:
– Милорд, вам пора.
– Да, но…?
Пришло время изумиться лорду-адмиралу.
– Здесь оставаться опасно, господин Арамис, препроводит вас в убежище, где не смогут найти даже самые сведующие люди кардинала.
Британец с недоверием, взглянул на герцогиню.
– Вот, прочтите, это письмо написал граф Монтегю, велев перед отъездом, вручить его вам, если всё пойдет, как он задумал.
Развернув свиток, Бекингем пробежался по ровно начертанным строкам.
ПИСЬМО: «Ваша Светлость, если вы читаете сие послание, значит, вы на свободе, и это обязывает вас незамедлительно покинуть гостеприимный дом мадам де Буа-Траси. Довертесь провожатому, которого назначит госпожа де Шеврез, что под покровом ночи, доставит вас в условленное место, где не смогут обнаружить наши многочисленные враги. Человек же, который явится за вами поутру, есть верный друг, и Вашей Светлости, надлежит во всем положиться на него. Я не сомневаюсь в успехе предприятия, если вы, выполните в точности всё то, что от вас потребует утренний посланник.
Вечно верный вам, Уолтер Монтегю»
Бэкингем бросил на ларец королевы, где хранились подвески, взгляд, переполненный неприязнью, прошептав:
– Не этого я ожидал от Анны.
– Ваша Светлость, вам было бы не лишним понять одну весьма простую вещь – для того, чтобы получить то, чего вы желаете, порой, нужно предложить что-то взамен, например то, чего от вас требуют. Особенно, когда речь идёт о поданных, не подпадающих под законы и власть английской короны, и уж конечно, когда дело доходит до монарших особ вражеских государств.
Решительно поднявшись на ноги, будто стряхнув с себя балахон сомнений, твердо и величественно, Бекингем произнес:
– Мадам…
Обратился он к герцогине.
– …я вверяю сию святыню, память о несбывшейся любви, в ваши руки. Было бы неразумным, принимая во внимание все те опасности, поджидающие меня на каждом шагу, тащить этот ларец через пол Франции и Английский пролив. И довольно, покончим с этим! Теперь же, я готов следовать и всецело положиться на джентльмена, коего вы определите мне в провожатые.
Де Шеврез бросила строгий взгляд на Арамиса.
– Милорд, вот этот человек.
****
Когда Рошфор, прибыл в Пале-Кардиналь, Ришелье, очевидно, ещё не ложился. Утомленный неотложной политической перепиской кардинал, встретил графа равнодушной улыбкой, свидетельствовавшей о внутренней опустошенности министра, вызванной изнурительной работой. Он обессилено опустился в любимое кресло у камина, взяв на руки черного мохнатого кота, одного из трех, дремавших в просторной корзине на мягком коврике у чугунной решетки. Тонкие пальцы Ришелье, унизанные несколькими массивными перстнями, бережно, с нежностью, потрепали за ушки сонное животное, что отразилось на лице могущественного министра блаженной улыбкой, наблюдать которую можно было лишь тогда, когда урчащий меховой комочек, прижимался к голубой муаровой ленте ордена Святого Духа, висевшего на груди кардинала.
– Нужно ли Рошфор, следует так торопиться тому, кто несет неутешительные новости?
Слабым голосом произнес «Красный герцог», повергнув, неестественной мягкостью, графа в изумление.
– Но это мой долг, монсеньор.
– Что ж, тогда исполняйте… ваш долг.
С паузой, во время которой вперил в графа жесткий пронзительный взгляд, тихо вымолвил Ришелье.
– Монсеньор, опустив всё маловажное, начну с того, что сегодняшней ночью, мы наблюдали двух незнакомцев, в которых угадывались Герцог Бекингем и граф Монтегю, в тот момент, когда они вышли из особняка принадлежащего графине де Буа-Траси, на улице Сен-Поль…
****
Высадившись близ городского рва, Альдервейден, сквозь дымку над водой, увидел каменную ограду, за которой возвышались верхушки деревьев сада Тюильри. Привязав лодку, он отправился к холму Монмартр, высочившему вдалеке, к северу, от парижских стен. Сей известково-гипсовый великан, высотой 67 туазов, был славен множеством ветряных мельниц для помола гипса, который использовали в строительстве, а так же изобиловал виноградниками, покрывшими склоны древнего холма. Здесь же, располагалась деревушка, повидавшая за своё более чем полутора тысячелетнее существование, и мирную идиллическую жизнь, и чудовищные битвы, и непомерную роскошь королевского двора, и аскетическое подвижничество монахов, стойко переживая бушующие внизу страсти, свысока, равнодушно, созерцая эпидемии и войны, блеск и нищету «Города Лилий».
Именно сюда, на мрачные склоны, в предрассветной мгле, направился Альдервейден, в надежде сыскать помощи, у своего старого приятеля, угольщика Матье Блошара.
Когда валлон взобрался на вершину, где раскинулась деревушка, перед ним открылся весь Париж – застывшее, неподвижное море черепичных крыш и церковных шпилей, вырисовывавшихся в утренней дымке. Вдалеке, Сена рассекала город на две половины, поблескивая лазурью в предрассветной неге, словно извилистая лента чистого света.
Альервейден вошел в калитку, укрывшуюся в зарослях плюща, овивавшего влажными листьями невысокую каменную изгородь. Во дворе, в загоне, обрамленном дощатой оградой, визжа, протискиваясь к корыту, копошилось около дюжины откормленных свиней, оживившихся к утренней кормежке. Здесь же, с умилением наблюдая за своими любимицами, скрестив на груди руки, стоял хозяин, неунывающий метр Блошар, мужчина шестидесяти четырех лет, с пышными, закрученными вверх усами. Сей седовласый господин, славившийся на всю округу веселым нравом и отличной памятью, позволявшей мужчине столь уважаемому, декламировать словно школяр, всякие глупые стишки, коим поднабрался из книг, подаренных благодетелю-угольщику, некими парижскими клиентами, в недалеком будущем, прославившими своими гениальными творениями матушку Францию. Увидев раннего гостя, в котором Блошар, без труда, узнал лекаря и добродетеля Альдервейдена, избавившего несчастного сына угольщика от болезни святого Мэна5, он расплылся в добродушной улыбке, сжав в объятиях, дорогого друга.
– Вы ли это, любезный метр Себастьян?!
– Как видите, папаша Блошар.
– Как вам мои красавицы?
С гордостью, крестьянин указал на своих розоватых питомиц.
– Они слишком красивы, чтобы я мог любоваться ими, и не доступны для моего понимания настолько, чтобы я мог судить о них.
