Николай Задорнов - Золотая лихорадка
С каждым его словом послышался дружный лязг оружия. Толпа, как вода с берега, откатилась, оставляя полицейских и офицеров.
– Ат-ставить! – скомандовал офицер. – Вольно!
– Фу, ты! – говорили перепуганные женщины.
– Наверно, еще будут стрелять, надо уходить отсюда скорей, – говорили в толпе.
– Нет, это они только пугают…
– Да это ничего.
– Семакины вон хотели ехать, да их задержали, велели возвратиться. Видишь, они сразу-то тоже не пускают… Еще неизвестно, что будет…
– Да нам с голоду помирать, продукта нету! – кричала какая-то женщина. – А они говорят, выезда до послезавтра с прииска нет. А мы собрались…
– Они заморят! Два дня! Столько ждать…
– Пекарня будет ли работать?
– Кто знает?
Тимоха поднял руку и показал, что надо отступить еще. Теперь цепью подошли полицейские. Они мрачно наблюдали.
Солдаты теперь стояли, опираясь на ружья. Караульные в белых рубахах виднелись у разбитых палаток.
– Так ты, значит, атаман? – спросил, подойдя, Оломов.
– Я атаман! – ответил Силин.
– Скажи, чтобы завтра приготовились отходить.
– Я уж объявлял.
– А где ты был до сих пор?
– Я? В шахте… Потом переоделся…
– Может, не все слышали… Народу много.
– Я обойду всех.
Тимоха забежал на холм песка и крикнул:
– Все слышали, что велено?
– Попятно!
– Как пекарня?
– Какое это имя производство оставлять?
– Кайлы, бутарки!
– А грохота?
– Грохота покупные! – отвечал Силин и покосился на полицейское начальство. – И ртуть тоже покупная.
Оломов где-то видел его, но не мог вспомнить. Вообще, ему казалось, что он всех этих хищников уже видел где-то.
Раньше ему казалось, что у всех китайцев одинаковые лица, теперь и у хищников они все представлялись похожими друг на друга. За последнее время Оломов вообще часто путал людей, с которыми встречался, и всем это было так заметно, что он не решался больше кого-либо опознавать вслух.
Память его слабела, и часто не хватало сообразительности, особенно в делах новых. Но вид его был свежий, и никто не догадывался, какая разрушительная работа шла в его душе.
Оломов осмотрел Силина от лакированных сапог до клочьев на голове. «Так вот каков президент!» – подумал он.
– Что же это ты придумал? Что у тебя за порядки?
– Да у меня как следует! – ответил Тимоха. – Надо разойтись! Попросим, ребята, начальство, они за нас радеют, без пекарни не оставят…
– А ну, скажи, что это за амбары и строения на той стороне? – тихо спросил Телятев у Жеребцова.
– Это не прииска. Там какая-то разведка. Мы туда не касаемся, – уклончиво ответил Жеребцов. – От компании, видно.
– Что же это за компания?
– Да я даже и не знаю. Тут ведь многие поиски ведут…
– Те-те-те-е… – протянул Телятев.
«Первое пенсне!» – подумал он, глядя на вдруг появившегося Советника. Широкое лицо Советника с голубыми глазами было желтое, отечное, губы посинели и вздрагивали.
Оломов отвернулся.
Советник засеменил короткими ногами, догоняя его. Заглядывая с подобострастием ему в лицо, он спросил серьезно:
– Вы получили мое письмо, ваше высокоблагородие?
– Так это вы… – обрадовался Оломов.
Советник, чувствуя всю опасность своего положения, забегал глазами по сторонам.
– Где же вы были? – спросил Оломов.
– Я случайно оказался на дальнем прииске.
– Идемте!
– Я, знаете, стесняюсь… – Советник подхихикнул и, потупясь, осторожно огляделся.
– Только не исчезайте, – ответил Оломов и пошел к себе.
– Да, я… Я тут и все доложу.
* * *– Ваша фамилия? – спросил Телятев.
– Кузнецов! – ответил Василий.
– Что вы здесь делаете? – спросил Оломов.
– Я уполномоченный фирмы Бердышова. Ведем поиск на золото.
Оломов вопросительно глянул на Телятева.
– Где ваша партия? – спросил тот.
– На той стороне.
– Сколько человек?
– Осталось десять человек. Другие оказались слабы и, пристав к старателям, ушли на промывку.
– Как же вы потерпели? Почему отпустили их?
– Я читал, что в Калифорнии с военных кораблей, присланных для разгона хищников, экипажи кинулись за борт и, вплавь достигнув берега, бежали на прииски.
– Что вы хотите сказать? Вы заметили, что кто-нибудь из наших солдат пытался хищничать?
– Нет, я говорю это в оправдание себе, что не мог задержать.
– Почему вы называете их старателями? Они хищники. Предъявите мне ваши документы. Паспорт и свидетельство.
– У меня нет документов.
– Почему?
– Когда мы шли сюда, то лодка моя перевернулась и часть инструментов и бумаги погибли в шторм.
– Хорошо, мы все проверим.
– Я послан Бердышовым из села Уральского.
– Вы оттуда?
– Да.
– Это у вас работает пекарня?
– Да, выпечка есть свежая, прошу вас прислать людей, я выдам хлеба для команды.
Оломов невольно смягчился. Он и сам давно не ел свежего хлеба. Оломов замечал, что Телятев теперь смотрел с недоумением, как бы что-то еще не совсем понимая. А до сих пор он ничему, бестия, не удивлялся и все понимал отлично. Кузнецов поставил его в тупик. Оломову за одно это понравился молодой человек.
– У меня пекарь отличный! Есть и другие запасы, которыми я могу поделиться.
– Мы расписку вам выдадим! – сказал Оломов. Он совсем сбавил тон и, казалось, устал.
– Позвольте… – окружной Телятев встал на обрубок дерева коленом, – начертите-ка мне план прииска. Где работали хищники, а где ваш участок?
– Мой за рекой, так называемый старателями – Кузнецовский. Вот здесь у нас амбар, склады, – стал рисовать Василий.
– Хищники не посягали на вашу территорию?
– Были случаи.
– А вы?
– Мы старались объяснить. К тому же пекарня у нас и мука завезена для большой партии еще в том году. А нынче весной должны были подойти рабочие. Но Бердышов зимой не вернулся из путешествия, и люди не подошли. Либо шли и разбежались по приискам.
– Так вы мукой на них действовали! А они ведь могли всех перебить и забрать муку?
– У всех у нас есть среди них родственники и знакомые. Да у них и смелости нет такой. Это только вид, оттого что ружей накупили! Пока свежий хлеб, посылайте людей, а я поеду отдам распоряжение пекарю.
– Да, пожалуйста! Мы еще побываем у вас. Покажете нам все свои планы и постройки.
– Планов никаких нет. В этом году была вода высокая, и на перекате все погибло, как я уже говорил. Действуем по своему усмотрению.
– И как? – поднося лицо к его лицу, грозно спросил Телятев.
Василий улыбнулся.
– Промывку ведем второй год.
«В самом деле, из молодых, да ранний! – подумал Телятев. – Могли быть непредвиденные неприятности. Неужели бердышовский выкормыш?»
– Вы тут на холостом положении? Тут девицы, впрочем, есть?
– Нет, я с женой, – ответил Василий.
* * *– Вася, я тебя хвалю! – сказал Советник, встречая молодого Кузнецова на переправе. – Что ты им сказал? С каким уважением тебя проводили! Никита, здорово! И ты?
– Да, пойду в свою артель, – ответил Жеребцов.
Он последнее время недолюбливал Очкастого и решил, что встречи с ним не к добру.
Старатели обступили Жеребцова.
– Кто же выдал? – спросил Кораблев. – Ты?
– Нет. Это скотские доктора! Видишь, стала, говорят, попадать рыба, брюхо ей взрежут – все хорошо, а голову начнут чистить и в жабрах находят золотой песок. Говорят, мол, мелочь, как пыль. Это мне полицейский объяснял. Ну, здорово, Тимофей! – сказал Никита, видя среди своих слушателей Силина.
– Привел себе подмогу? Силы у тебя не хватило? – спросил Тимошка.
Жеребцов остолбенел, и пена выступила у него в углах рта, но от волнения он не мог вымолвить слова.
– А были еще приятели… Я еще тебя так угощал. Речку тебе открыл… Гулял как со своим.
– Это ты предатель! Ты весь прииск погубил! – закричал Жеребцов. – Ах ты ирод! Погубил такое дело, людей перессорил, спирт в реку выливал! Сволочь ты! Из-за тебя порядка не было. Погубил, все погубил. Меня унизил, опозорил, изгнал. Меня поймали, пришлось мне на старости лет прийти врагом на свой прииск. И-и… – взревел Никита, и слезы вышли у него из глаз. – Родная! – протянул он руки, как бы желая обнять и всю артель, и прииск, и тайгу. – Гибнем!
Он шагнул к Тимохе и вдруг ударил его зло, но несильно кулаком по шее.
– Ты че?
– Какое дело ты мне погубил! – кричал Жеребцов, не в силах удержаться и чувствуя, что еще больше позорит себя, что его слушают с неодобрением, что он не вовремя сводит счеты. Но обиды Жеребцова были слишком велики. – Ты мои столбы вырвал! – со слезами на глазах орал он. – Тварь! Ты думаешь, я не понял, когда ты меня с прииска выгонял, про какие столбы ты намекал? Мои они, мои! Какое дело ты погубил! Локомобиль-то мне куда теперь? Он стоит, народ смешит на берегу, вот, мол, Никита, че хотел сотворить, а Силин-то ему дело все испортил… Да я тебя, заразу… Удавить тебя!
