Альфред Дагген - Деус Вульт!
Рожер вернулся к костру вместе со священником. Он по-прежнему боялся насмешек, но чувствовал себя спокойнее, чем днем. Если отец Ив прав, он может упорным трудом и смелостью вернуть себе уважение товарищей.
В день Сорока Мучеников, десятого марта 1099 года, Рожер задумчиво смотрел на укрепления Акры, как год назад — на стены Антиохии. Небольшое войско нормандцев и провансальцев представляло собой куда менее грозную силу, чем армия пилигримов, осаждавшая столицу Сирии, и лагерь их занимал лишь малую часть равнины между невысокими, но крутыми холмами в стороне от моря и вытянутым мысом, на котором стоял город. Снова над ними нависли тяжкие византийские стены, и воспоминание о последней восьмимесячной осаде наводило тоску.
На дорогу до Акры у маленького войска ушел месяц. Обычно из Антиохии в Иерусалим путники шли через широкую долину, лежавшую между Оронтом и Литанией, и выходили к верховьям Иордана. Но эту долину с севера защищали хорошо укрепленные крепости Хама и Хомс, поэтому паломники отклонились на запад и двинулись к крупному порту Лаодикея. Однако греческий гарнизон этого города не разрешил им приблизиться к стенам, и усталым пилигримам пришлось двинуться на юг по приморской дороге. Здесь им довелось изведать немало тягот — Триполи и Бейрут оставались в руках неверных. В городах этих правили турецкие, египетские, а то и местные властители, но все они без исключения были настроены враждебно. Враг был напуган крупными поражениями последних двух лет и не рисковал нападать открыто, однако пришлось обойти эти города, оставив большую приморскую дорогу, и двинуться по сильно пересеченной местности. И все же в день Святого Валентина, четырнадцатого февраля, армия достигла стен Акры. Граф Тулузский, с обычной для него осторожностью, отказался идти дальше, пока в тылу у них не останется открытый для пилигримов порт. Кончилось тем, что паломники скрепя сердце начали готовиться к очередной продолжительной осаде, успех которой казался весьма сомнительным.
Позиция их была хуже, чем в Антиохии; Акра стояла на мысу, и паломники могли подойти вплотную только с юго-восточной стороны. Взять обитателей крепости измором нечего было и надеяться: провизию осажденным всегда могли доставить по морю из других прибрежных городов, захваченных неверными.
После двух лет толкотни и беспорядка нормандцы и прованцы решили действовать по-другому. Понимая свою малочисленность, они вели осаду осторожно и тщательно, чтобы избежать больших потерь. Для этого каждый был обязан плести заборы из веток и кустов и устанавливать их как можно ближе к крепостным стенам. Плетни скрывали наблюдателей от дозорных на стенах, так что баллисты неверных метали каменные ядра вслепую. Обнаружив, что шкуры, содранные с забитых коров, отлично защищают от стрел, паломники пустили в ход и эту военную хитрость.
Итак, в день Сорока Мучеников Рожер, высунувшись из-за обшитого шкурами-плетня, внимательно следил за городской стеной, а механики в это время суетились вокруг большой катапульты, пытаясь добиться, чтобы каждый выпущенный камень попадал точно в старую брешь, заложенную кирпичами. Разумеется, Рожер не поленился надеть доспехи. Ремень натер ему правое плечо, поэтому он снял щит, прислонил его к плетню и для верности подпер камнями. Стоя за щитом, он был надежно защищен от стрел, но если бы в него угодил камень из катапульты, не помог бы и щит… Граф Тулузский действительно был опытным и искусным полководцем, хотя в таком безнадежном деле, как осада, чересчур осторожничал. Он строго-настрого приказал часовым дежурить только по двое, чтобы они могли разговаривать между собой, а не уснули на посту. Напарником Рожера был нормандский норманн Эд д'Аркур. От скуки они уже давно переговорили обо всем на свете и прекрасно знали, что именно каждый из них думает о перспективах этой осады. Сейчас Эд смотрел в другую сторону. Он сидел, вытянув перед собой ноги и привалившись к щиту правым плечом. Его задачей было следить за катапультой, которая по высокой дуге метала камни, пролетавшие у них над головой, и предупреждать Рожера, что готовится новый залп.
— Еще один, — хрипло пробормотал он. Оба слышали глухой звук, с которым пал на место огромный деревянный черпак метательной машины. Была середина дня, солнечные лучи отражались от гладкой поверхности моря и слепили глаза так, что Рожеру приходилось прикрывать глаза ладонью. Он видел, как в небе мелькнул огромный булыжник величиной с человеческую голову и исчез в тени крепостной стены. Ему показалось, что камень попал в нижний ряд кладки. Это был отличный удар: взметнулся столб пыли, и от стены отлетело несколько осколков. Наконец-то христианские механики наладили прицел. Все их снаряды попадали в одно и то же место, площадь которого не превышала нескольких квадратных футов, однако траектория полета ядер была слишком высока, чтобы нанести крутой стене серьезный ущерб.
— Прекрасный залп, — отозвался Рожер, — но что толку? Уже двадцать камней попало в одно и то же место. Большей точности от катапульты и требовать невозможно. Ложись! Сейчас они пришлют нам ответ!
Другой огромный камень сверкнул в солнечных лучах, но летел он в противоположную сторону. Его выпустила катапульта поменьше, установленная неверными на городской стене, чтобы отстреливаться от осаждающих. Но машины христиан были недосягаемы, а укрывшиеся за плетнем наблюдатели представляли собой слишком незначительную цель. Камень упал далеко позади, ударился о скалистую почву и отлетел в сторону. Хотя уже три машины пилигримов обстреливали один и тот же участок стены, дальность их действия была слишком мала, чтобы поставить еще несколько катапульт и уберечь механиков от стрел неверных. Конечно, продолжай они неуклонно бить в одну точку, стена рано или поздно обрушится, но похоже было, что при таких темпах осаждающие состарятся раньше, чем это произойдет.
Рожер и Эд вновь впали в дремотное состояние. Уставший после бессонной ночи Эд протяжно и громко зевнул, а потом заговорил — чтобы не уснуть.
— О боже, мы тут всю жизнь проторчим, — проворчал он. — Есть хоть намек на то, что эта проклятая стена когда-нибудь рухнет?
— При такой скорости? Можешь быть уверен, в ближайшие недели этого не случится. Последние один-два залпа откололи от стены приличный кусок, но остальные летели слишком высоко и ударили в стену под неправильным углом. В Никее у греков были машины, которые метали камни более горизонтально; ты сам видел, что они сделали со стеной за один день работы.
— Да, эти греки горазды по части всякой осадной чертовщины, — лениво ответил Эд. — Жаль, что их здесь нет. Пара-другая таких ребят нам не помешала бы…
— Лучше не надейся, — посоветовал Рожер. — Похоже, что гарнизон Лаодикеи на стороне неверных. Стыд и срам! Жаль, что не князь Боэмунд взял этот порт прошлой осенью.
— Князь сделал ошибку, затеяв ссору с императором как раз тогда, когда нам позарез понадобилась помощь греков.
В ответ Рожер издал непристойный звук и высунул голову из-за плетня, чтобы проследить, куда упадет очередной камень, посланный христианской катапультой. Но Эда распирало желание поговорить, и вскоре он снова подал голос:
— А что ты делал в это время три года назад? Рожер честно постарался припомнить. Казалось, это было так давно… Три года назад он еще не встретил Анну, а теперь его супружеская жизнь кончена. И вдруг перед его глазами возник заливной луг на берегу Разера; к нему подходит отец и говорит, что конь достаточно потрудился и пора ехать в Бэтлское аббатство.
— Три года назад… — мечтательно повторил он. — Знаешь, похоже, в это время я колол копьем чучело, стоявшее в поле. Помню, мне пришлось одолжить кольчугу у старшего брата, потому что своей у меня еще не было. И скакуном я учился управлять — конечно, он давно умер. Сомневаюсь, что после этого паломничества останется в живых хотя бы сотня коней, на которых мы выступали в поход. Было бы куда полезнее учиться копать и плести заборы, а не махать мечом и копьем, как я тогда… Похоже, война — это совсем не то, о чем мы мечтали. Она вовсе не такая, как в песнях труверов.
— А я три года назад грабил Мен [58], — медленно и со вкусом произнес Эд, как говорит каждый, вспоминая о событиях своей жизни. — Вот это была настоящая война — как раз такая, как в песнях труверов! Там пришел к власти незаконный сын старого графа, и мы отправились в набег вслед за королем Вильгельмом и герцогом Робертом. Ох и весело было! А если кому-то больше нравилось драться, чем грабить, так можно было взять с собой несколько приятелей и устроить поединок с отрядом анжуйцев — на равных. Замки там, конечно, тоже были сильные, но мы либо проходили мимо, либо их осаждала пехота, а мы скакали по полям и радовались жизни. Да, такие маленькие войны — сплошное удовольствие! Это паломничество слишком серьезное и утомительное дело. Так мы никогда не избавимся от наших вождей. Опять же, эти неверные не щадят рыцаря, которому не повезло во время битвы, а грабить здесь чересчур опасно. Когда я оставил войско и отправился в Киликию, так еле унес оттуда ноги.
