KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Эфраим Баух - Пустыня внемлет Богу

Эфраим Баух - Пустыня внемлет Богу

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эфраим Баух, "Пустыня внемлет Богу" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И тут он совершил промах, который мог стоить ему жизни, но, если оглянуться назад или вправо, на женщину, спящую рядом, оказался для него судьбоносным. Всего-то он попытался прикоснуться к ней и нашептать на ушко какие-то слова, как он делал со стариком, и эта глупышка, не соображая, что делает, сказала об этом супругу. Благодаря тем же шепоткам да и присущему ему чувству приближающейся опасности он понял: люди Мернептаха находятся в считанных минутах от него, и тут не поможет сам Сети, хотя корона и жезл власти всегда рядом с ним.

Он отлично помнит, как тенью проскользнул, стелясь по стенам и прячась в кустах, движимый каким-то инстинктом, к крокодильему питомнику, моля богов, чтобы там оказался знакомый служитель. Коротко и четко рассказал ему об угрозе и тут же был упрятан им в месте, где хранилось мясо для животных и куда из-за устойчивого запаха гнили и слабо ощущаемой вони никто никогда не заходил. Мясо здесь долго не залеживалось, да и его, внука правителя, служитель достаточно быстро переправил в надежное место, ибо давно был связан с уголовниками, которые занимаются главным образом грабежом пирамид и по сей день. Помня, что они спасли ему жизнь и еще оказали немало услуг, он всегда к ним снисходителен.

И еще он тогда понял, что только смертельный риск, когда на карту поставлена жизнь, открывает и неограниченные возможности и, пусть весьма редко, приводит к ошеломляющим результатам. Глава преступников, человек, не боящийся смерти, более того, все годы живущий рядом с набальзамированным и украшенным драгоценностями тленом и неплохо на нем зарабатывающий, властвующий над целым лабиринтом ходов и подземелий в городе великих пирамид, укрыл его, обеспечил его пищей, питьем и, главное, сведениями, которые получал от своих людей во дворце. У него была своя сеть осведомителей, более эффективная, чем все сети Сети, ибо работала на уровне уборщиков спален и сортиров, и не за страх, а за совесть. Естественно, у главы преступников были свои далеко идущие планы, связанные с укрывающимся у него одним из сынов или внуков самого фараона. Это он сообщил о начавшейся на севере войне и о том, что Мернептах возглавил войска, как-то глухо намекая, что и среди командиров у него свои люди, это он тайком провел его через тех же служителей к совсем запаршивевшему от ран Сети, и тот обрадовался ему, как ангелу, спустившемуся с небес.

А затем все свершилось с такой быстротой, словно бы в каком-то тумане или бессвязном сне, в котором он действовал точно и четко, как лунатик. С севера везли тело погибшего Мернептаха, а он, держа на руках умирающего Сети и уже властно распоряжаясь всей растерявшейся камарильей, нутром ощущающей, что час ее пришел, усиленно пытался вспомнить, как он вел себя тогда, слушая глухие намеки главы преступников о таинственных возможностях того в армии: поддакивал, возводил очи к небу, многозначительно помалкивал? Так или иначе, все случилось само собой: корона и жезл лежали рядом с умершим Сети и не стоило никакого труда в этой всеобщей панике, подавив внутреннюю дрожь от понимания, что он совершает, объявить, что последней волей своей умирающий возложил корону на его голову и слабеющей рукой вручил ему жезл. Все еще не веря, что это так легко удалось, он сыпал распоряжениями, чтобы никому не позволить опомниться, продолжая удивляться тому, что все приказы его тут же исполняются. И себя он пытался занять по горло: участвовал в бальзамировании обоих дорогих ему людей и, подходя к телу Мернептаха, испытал на миг тот же страх, от которого когда-то обмочился, дал обет перед всеми, что погребение полководца будет не менее пышным, чем погребение самого повелителя, а теперь и небожителя Сети.

И все же неуверенность не оставляла его еще какое-то время, и по сей день тот период всплывает скорее не в сознании его, а в обонянии — омерзительной смесью слабо пованивающего мяса и удушливых подземелий обители смерти — города пирамид.

Но именно в период неуверенности, не давая никому опомниться, он объявил, что раскрыт заговор некоторых из принцев, особо досаждавших ему в годы юности, которые виноваты в гибели Мернептаха и смерти Сети, такое совпадение не может быть случайным. Фантазия его была неистощима на формы казни — вывезти на корабле и бросить в море с камнем на шее, сгноить в трюме или тюрьме, послать в каменоломни, где уж поиздеваются над вчерашним сынком самого повелителя: до последнего вздоха будет вспоминать, как неосторожно поступил, издеваясь в юности над нынешним властителем.

Впервые он ощутил дыхание смерти, будучи слабым уродцем, потерявшим бдительность, а вместе с ней и голову от близкого дыхания этой красивейшей, да еще в обаятельном облаке глупости, женщины. Второй раз это разгоряченное, пахнущее потом и кровью дыхание коснулось его, когда уже на вершине власти он вновь потерял бдительность, доверившись окружающим его военачальникам, а они внезапно разбежались, и он увидел себя в кольце врагов неумело да и глупо размахивающим тяжким мечом и в какой-то миг даже потерявшим желание сопротивляться. Он уже видел себя великим и никому не нужным небожителем, когда в какой-то миг Яхмес со своими колесницами просто выхватил его из свалки.

Теперь же он владеет абсолютной властью, в полной личной безопасности, а ощущение того дыхания нет-нет и коснется его. Интуиция подсказывает ему, что Яхмес как-то, быть может самым странным образом, связан с этим рыжебородым, знал его когда-то, встречал где-то, но нет у него другого такого, как Яхмес, который предан ему и к тому же абсолютно его не боится. Такое сочетание при его правлении невероятно, потому он его и ценит, но ухо надо держать востро. Хотя интуиция ведь может и обмануть.

Благодаря отребью, управляемому семейством Тамит, подчиняющемуся формально Яхмесу, но в обход его тайно связанному с теми же грабителями пирамид и докладывающему впрямую ему, правителю Кемет, он знает о каждом самом незаметном движении рыжебородого. По личному его указанию денно и нощно за рыжебородым следят, как можно следить за мухой, передвигающейся перед глазами по белой стене: когда ложится, когда встает, что ест, о чем и с кем говорит, а главное, как ведет себя наедине — дремлет, взирает на небо, пишет, и если да, то где достает папирусы, перо-хартом, чернила, молится, делает ли какие-либо движения руками и телом. Твари эти лезут из кожи вон, не зная, как ему, повелителю, угодить, а его не интересует, плетет ли рыжебородый заговор или говорит против его власти, он уже и так столько наговорил, что следовало бы трижды его четвертовать и семь раз удушить. Ему важно уловить, как это существо шевелится, подобно мухе, которую так легко и, оказывается, все же абсолютно невозможно прихлопнуть, ибо нечто невидимое и всесильное стоит за ней, и такого, насколько он слышал от своих жрецов, чародеев, старейшин, да и сам копался в остатках папирусов за тысячелетия, не полностью уничтоженных гиксосами, погрузившими Кемет в рабство на века, не бывало. Из груды накопившихся донесений, кстати написанных отребьем из его же, рыжебородого, племени, понимающим их язык, но не понимающим, о чем речь, и потому точным в воспроизведении слов, его, властителя, заинтересовал обрывок разговора рыжебородого со своим братцем, и в нем странным образом упоминается он, вседержитель, да так, что на миг ощутил дрожь в теле.

— Однажды в молодости, — говорит рыжебородый, — я попал в водоворот и еле спасся. Когда ты на пороге гибели, мысли особенно точны и запоминаются на всю жизнь. Меня вертело, несло на дно, и в эти мгновения я ощутил себя частицей какого-то упрямого течения, чуждого всей массе вод, которое сумело выделить себя из этой массы, и теперь его удел — бороться за свое существование. Если смотришь со стороны, воронки вод кажутся крокодильей схваткой с жертвой. И я так отчетливо вспомнил об этом и ощутил тот ужас, глядя в лицо повелителя страны Кемет в миг, когда он скорчил некое подобие улыбки.

— Ты ощущаешь себя жертвой этой крокодильей схватки? — спрашивает братец.

Я ощущаю себя тем одиноким течением: оно должно не только бороться за свое существование, но и не терять равновесия внутри себя, не изменить себе по собственной слабости…

Все здесь вроде бы понятно: рыжебородый испытывает страх при встрече с ним, но почему-то страх этот не вселяет повелителю обычную уверенность в своей силе, наоборот, — ощутимо шевелится ужасом в извилинах души, словно бы он вместе с рыжебородым попал в одну водяную воронку, ужас, поднявшийся на миг со дна желудка, такой, какой давно его не посещал: с этим ощущением внутренностей, спекшихся камнем, он бежал в те считанные минуты, когда, казалось ему, меч Мернептаха уже касается его поднявшихся дыбом волос.

Надо немедленно встать с постели. После этих дней, когда он никого не желал видеть, надо появиться, выслушать хотя бы первое сообщение того, кто вон шевелится за портьерой его кабинета, боясь высунуть нос, хотя он, повелитель, догадывается, что весть эта о еще какой-нибудь напасти, насланной рыжебородым, а вернее, и теперь он в этом не сомневается, его богом, этим привидением из его, вседержителя, сна, после которого — страшно подумать — он явно не уверен, что это Амон-Ра ожесточает его сердце.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*