Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
Филли не могла любить свою мать, а Вальтер Брай внушал ей какой-то страх, поэтому первые минуты их встречи прошли несколько натянуто, но Сэррею удалось очень скоро сблизить между собой маленькое общество, и разговор сделался непринужденным.
Заговорили, конечно, о королеве шотландской, и все согласились, что необходимо содействовать ее освобождению. Джонстон сообщил об обещании Георга Дугласа, которого Сэррей видел в Дэмбертоне среди приверженцев Марии Стюарт, дать возможность Филли проникнуть в Лохлевинский замок, и это именно он придумал, чтобы она явилась к старику Дугласу в виде негритенка.
IIIКогда Мария переехала через Лохлевинское озеро и направилась в Гамильтон, за ней последовали и ее друзья. В Гамильтоне удалось поставить на ноги часть войска, пожелавшего сражаться за шотландский трон в пользу Марии Стюарт. Судьба королевы вошла в новую стадию, и, может быть, недоставало лишь немного, чтобы дело приняло благоприятный оборот для несчастной Марии Стюарт.
Большая часть дворянства, свыше четырех тысяч человек, перешла на сторону королевы, по-видимому, Мюррею не особенно доверяли, боялись его жестокости. Но в лагере королевы тоже не было полного согласия. Ее приверженцы собирались требовать для нее трона лишь при соблюдении определенных условий, и все это произошло из-за Босвела. Как раз в то время, когда судьба Марии Стюарт начала принимать благоприятный оборот, в Шотландии узнали об ирландских похождениях Босвела, и ни у кого не было желания видеть рядом с шотландской королевой какого-то искателя приключений. Поэтому Марии Стюарт было поставлено условие окончательно разойтись с Босвелом и выйти замуж за другого. Королева не соглашалась на это требование, вследствие чего между ее приверженцами возникали бесконечные споры и неудовольствия. Между тем, главный предмет раздора в лагере королевы, то есть злополучный Босвел, после своего похождения в Белфасте был захвачен в плен датчанами вместе со всеми своими судами и людьми.
Однажды по северной части шотландского полуострова, принадлежавшего Дании и представлявшего собой ровное песчаное место, лишенное всякой растительности, ехали два всадника. Несмотря на то, что лето было в полном разгаре, нигде не видно было ни одного цветка, не слышно было ни голосов птиц, ни жужжания насекомых. Палящая жара гнетуще действовала на изнемогающих от жажды всадников и их лошадей.
— Я думаю, что мы едем по ложному следу, — прервал наконец долгое молчание слуга. — Если адмирал узнает об этом, то не похвалит нас.
— Мой отец всегда доволен тем, что я делаю!
— Вам-то он ничего не скажет, капитан, — заметил слуга, а мне так достанется, что и жить пропадет охота, если он узнает, куда мы едем.
— Не беспокойся, старина, никто ничего не узнает, а если что — я возьму вину на себя. Однако наши лошади погибают от жары. Выкупаем их в море.
Оба всадника подъехали к воде. Вдруг слуга крикнул:
— Господи милосердный, там плывет какое-то тело!
Капитан глянул в ту сторону, куда слуга указывал рукой, и действительно увидел плывущий труп.
Молодой кинулся к нему и, собрав все силы, вытащил мертвое тело на берег.
Утопленник был совершенно раздет, и на его шее резко виднелась синяя полоса.
— Великий Боже, — вдруг вскрикнул слуга, — да ведь это ваш дядя Мартин. Его задушили, а потом бросили в воду.
— Возьми тело на свою лошадь и поезжай в Лоймиг, — приказал капитан. — Жди там, пока адмирал не вернется, и расскажи ему, где мы нашли труп.
Слуга повиновался и медленно поехал назад, а капитан, несмотря на томительную жару, быстро помчался вперед.
Прискакав к гавани, капитан передал лошадь стоявшему у пристани мальчику и, сев в лодку, направился к стоявшему на якоре фрегату, на котором он был командиром.
Молодой капитан был сыном датского адмирала Торденскильда и племянником его брата, тоже адмирала, которого очевидно убили и бросили в море пираты.
Капитан Торденскильд решил догнать морских разбойников, которые не могли уплыть далеко, и отомстить им за смерть своего дяди. Ему действительно скоро удалось догнать подозрительное судно, которое оказалось фрегатом Босвела.
Накануне у Босвела действительно произошла стычка с Мартином Торденскильдом, бывшим командиром сторожевого корабля. Хотя тот и погиб, но Босвелу пришлось потерять много людей, и теперь он не мог устоять против нового нападения. Капитан Торденскильд взял в плен Босвела вместе со всеми его людьми и привез его в Копенгаген, где над ним назначен был суд. Дальнейшая судьба злополучного супруга Марии Стюарт не вполне известна. Утверждают, что его приговорили к смертной казни, а затем помиловали, и в тюрьме он сошел с ума и умер через несколько лет всеми забытый.
Несогласие между Марией Стюарт и большей частью ее приверженцев не могло дать хороших для нее результатов. Королева во главе своего войска хотела двинуться в Эдинбург, но регент, собравший в течение десяти дней значительную армию, объявил Марии Стюарт, что в Шотландии имеется лишь один законный повелитель — ее сын король Иаков Шестой.
Мария Стюарт вынуждена была вернуться в Дэмбертон, где командиром был лорд Флеминг, и должна была оказаться там в осаде. Но шотландские лорды, приверженцы Марии Стюарт, и слышать не хотели об оборонительном положении, они настаивали на наступлении и двинулись вперед, навстречу Мюррею.
13 марта 1568 года состоялась битва, после которой у Марии Стюарт не осталось никакой надежды вернуть шотландский трон. Ее приверженцы сражались храбро, но были крайне неосторожны. Две тысячи человек попали в лощину и были совершенно уничтожены мушкетерами регента. Сражение длилось всего три-четыре часа и заставило уцелевшую часть людей королевы обратиться в бегство. Мюррей, увидев победу, приказал щадить жизнь побежденных и обращаться вежливо с пленными.
Окруженная небольшим количеством слуг, Мария Стюарт отправилась сначала на юг Шотландии и, достигнув бухты Солвэя, остановилась в нерешительности — повернуть ли ей во Францию или в Англию. Во Франции ее во всяком случае ожидал прием, но Англия была ближе. Мария Стюарт, усталая и измученная, склонялась бежать в Англию, хотя большинство ее свиты советовало предпочесть Францию. Лорд Геррьес бросился на колени перед королевой, умоляя ее не ездить в Англию. Он говорил ей о непостоянстве Елизаветы, ее ненависти к Стюартам, но его просьбы остались тщетны, и Мария послала именно его просить для нее разрешения вступить на английскую землю. Разрешение она получила, но, не дождавшись его и боясь попасть в руки врагов, в сопровождении лишь двадцати человек, выехала 16 мая в Кумберлэнд.
Из лиц, сопровождавших несчастную королеву, остались в Шотландии Джонстон, Брай, Филли, Тони и Георг Дуглас, в Англию же поехали Сэррей, графиня Гертфорд и сестры Сэйтон: Мария и Джэн.
Мюррей потребовал от Англии выдачи своей сестры, тогда Мария Стюарт написала письмо Елизавете, прося ее защиты.
Глава тридцать шестая
КЛЯТВЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ
В период царствования королевы Елизаветы главнейшую в государстве роль играли Бэрлей и Лейстер, но невольно бросается в глаза, что лорд Сесил Бэрлей был настолько же великим государственным человеком, насколько Дэдлей — ничтожным. Но именно это-то соотношение и обусловливало собою прочность положения каждого из них. Если бы Бэрлей захотел, то он мог бы в любой момент устроить грандиозное падение фаворита королевы. Но если бы Лейстер пал, то Елизавета могла бы направить свои симпатии на другого, который оказался бы, может быть, далеко не таким ничтожным, как Дэдлей, и стал бы оспаривать влияние и власть первого министра. Возможно, что тогда Елизавета даже склонилась бы к мысли о замужестве. Поэтому Бэрлею было выгоднее, чтобы около королевы находился льстивый и любезный, но совершенно ему не опасный Лейстер.
Когда Бэрлей получил первые донесения Вальтера Ралейга, сообщавшего о мерах, принятых им для расследования тайн, связанных с браком графа Лейстера, то он принял их более, чем хладнокровно. Он спокойно продолжал заниматься текущими делами и только покончив с ними, крикнул дежурного курьера и приказал ему немедленно отправиться к лорду Лейстеру, чтобы пригласить его для разговора о весьма важном деле.
Курьер прибыл к Лейстеру в такой ранний час, когда тот по привычке еще почивал, но инстинктивно почувствовал, что дело неладно, поэтому поспешил к премьер-министру.
Бэрлей имел привычку вести все свои дела с абсолютным спокойствием, поэтому не упустил ни одной из формальных тонкостей церемонии приема и только потом приступил к беседе.
— Милорд! — сухим голосом начал он. — Я получил рапорт сэра Вальтера Ралейга, тем не менее считаю нужным сначала поговорить с вами, прежде чем представлю этот рапорт на благоусмотрение ее величества.
