Евгений Анташкевич - Нашествие
– Ну как? Получилось? У меня тоже это плохо получалось, когда я в первый раз надевал эти грубые башмаки, а потом ничего, привык.
– А как вы оказались в армии, Коскэ? – Покряхтывая, Кэндзи начал примериваться ко второму сапогу.
– А случайно, господин лейтенант! Я не должен был оказаться в армии – я единственный сын у матери. Но староста нашей деревни обиделся на моего отца за то, что он сделал себе сэппуку в тридцать шестом, когда у них не получилось с путчем. Хотя мой отец не был самураем, а всего лишь школьным учителем, а староста сказал, что мой отец и вся наша семья – враги нашего императора, и отдал меня в армию вместо сына своего старшего брата…
– Вот как, а как же мать?
– А она всё поняла! Она у меня ещё молодая и очень умная, она поняла, что мне в нашей деревне так и так не жить, и не стала возражать… Я, когда вернусь домой, заберу её, и мы переедем жить к её двоюродной сестре – моей тётке в бсаке… А может, она и сама переедет, как только продаст дом… Я давно не получал от неё писем… Уже месяц!
Вторая пятка проскользнула мягко. Кэндзи потопал ногами и взялся за принесённый Коскэ френч. В новых галифе, новых сапогах, которые оказались ему точно по ноге, он чувствовал себя обновлённо, неуютные ощущения потной и тряской ночи прошли, всё, во что он сейчас оделся, было прочное, отглаженное, чистое и впору. Тугие петли новой формы даже потрескивали, когда он продавливал через них пуговицы; он надел френч и почувствовал плотные, упругие плечи, вправо и влево скосил глаза и увидел короткие поперечные красные погончики с золотыми полосками и с одной золотой звёздочкой на каждом. Кэндзи застегнул крючки на стойке воротника и почувствовал, как у него развернулись плечи и выпрямилась бы спина, если бы не низкий потолок кузова. Он снова с облегчением вздохнул, потопал сапогами, Коскэ что-то продолжал говорить снаружи, и в это время он услышал ритмичный звук, как будто бы одновременно стучат много барабанов. Он прислушался и понял, что это бежит много людей в ногу. Тут же раздался свисток, потом ещё один, и топот прекратился. Старший колонны, а это, Кэндзи догадался, была колонна солдат, прокричал несколько команд, и колонна снова побежала.
– Меняют людей на работах! Скоро придёт моя рота…
«Нет, Коскэ, в роту я тебя уже не отдам! Какой же ты тогда мне асугиру, хотя и солдат пехоты? Ты настоящий дзоритори, как тот, сказочный Коскэ, у хатамото Иидзимы, знатного самурая. Хотя я не Иидзима!»
– А за оружием вам, господин лейтенант, придётся пройти в штаб, и командир полка господин Танака вас уже ждет! У начальника штаба для вас есть какие-то бумаги, и вам, кроме всего, надо ещё позавтракать!
Кэндзи слушал Коскэ с удовольствием: оказалось правдой – он слышал об этом раньше и не очень верил, – что солдаты всегда в курсе всех дел и всё узнают раньше офицеров.
Он оглядел себя, одёрнул портупеи, подтянул ремень, расправил под ним складки френча и отодвинул полог кузова. Солнечный свет снова ударил в глаза.
Внизу стоял Коскэ и держал в руках каскетку.
– Я, господин лейтенант, не имел с чем сравнить и в темноте вас почти не видел, поэтому взял, что мне показалось подходящим.
Кэндзи спрыгнул на землю, взял из рук Коскэ мягкую каскетку с твёрдым козырьком, надел её и почувствовал, что и здесь его асугиру, нет – дзоритори, не ошибся – каскетка была как раз.
– Одну минуту, господин лейтенант, я только заберу ваши вещи из кузова и покажу вам, где находится штаб полка…
Кэндзи видел, что Коскэ смотрит на него с восхищением.
«Неужели наконец-то я похож на настоящего офицера?» – с гордостью подумал Кэндзи.
Через несколько минут он уже стоял в канцелярии начальника штаба.
– Командир вас не сможет принять, он уехал на рекогносцировку с артиллеристами и погранжандармерией, вот ваш пакет, прочитайте и идите в третью казарму, там находятся эти… кого вы должны опросить. Хотя… – начальник штаба говорил не поднимая головы, было видно, что он устал, скорее всего, после нескольких ночей без сна, – всё это вы успеете! Идите завтракайте, осмотритесь, время для опроса выберете сами и хорошенько отоспитесь, ночь у вас была весёлая! Вы свободны!
Кэндзи развернулся к двери.
– Стойте!
Кэндзи повернулся.
– Забыл спросить! Как себя чувствует полковник Асакуса? Как его нога? И присядьте на минуту, вон табурет!
Через полчаса Кэндзи вышел из штаба.
Он только что закончил рассказывать хотя и уставшему, но оказавшемуся общительным и даже весёлым начальнику штаба о его близком приятеле полковнике Асакусе, с которым они вместе начинали службу в 1-й гвардейской дивизии; о жизни в столичном, как считал начальник штаба, Харбине, куда в феврале 1932 года он вступил с передовыми отрядами наступавшей японской армии; вспоминал знакомые улицы и «заведения», которых Кэндзи не знал или мимо которых проходил, не замечая…
– Однако, – подытожил в конце беседы начальник штаба, – Харбин никуда от нас не уйдет. Асакуса-сан охарактеризовал вас очень достойно, но вы немного не успели… ваша задача себя почти исчерпала, вам поручается опросить людей, которые ходили на ту сторону, и сделать доклад, командиру полка и мне это очень поможет… короче говоря, скучать вам не дадим, скоро здесь начнётся! Советы уже подтянули с той стороны несколько своих стрелковых подразделений, так что, как говорили мои друзья французы, «на войне как на войне»…
Начальник штаба говорил, и по мере того, как он разворачивал картину, к горлу Кэндзи подкатывал набухавший комок радости. «Как на войне? На какой войне? Неужели?..»
– …Вечером, когда командир полка господин Танака вернётся с позиций, мы соберём совещание, тогда всё узнаете! Вас не оповестили раньше, я имею в виду полковника Асакусу, у вас была сложная и длинная дорога, могло всё случиться, поэтому он не стал вам ничего говорить. Не удивляйтесь! Мы уничтожаем партизан, странные они люди, мы их и расстреливаем, и вешаем, и сжигаем огнемётами, а они всё время откуда-то берутся, некоторые успевают уйти в СССР, а на их месте появляются новые… Эти корейцы как разлетевшаяся саранча! Здесь раздавишь, там появляются… так что вы вполне могли попасть в какую-нибудь неприятную историю…
Кэндзи шёл за Коскэ в третью казарму. От услышанного от начальника штаба он был, как будто бы в его ноги вставили пружины. Ему хотелось скакать вприпрыжку, хотелось затащить куда-нибудь за угол Коскэ и выпотрошить, вытрясти из него всё, что только тот слышал и видел, но он не мог этого сделать. Оставалось терпеть!
Третья казарма оказалась длинным новым, крытым черепицей одноэтажным зданием с узкими горизонтальными окнами под самой крышей, очень похожим на скотный сарай. Когда он вошёл внутрь, в узком проходе между двухэтажными кроватями стояла шеренга солдат, с которыми проводил беседу унтер-офицер карликового роста, но с длиннющей саблей на боку. Кэндзи даже подумал, что если саблю поставить рядом с унтер-офицером, то, скорее всего, они окажутся вровень.
Унтер-офицер увидел Коити, повернулся и пошёл к нему бодрым строевым шагом:
– Унтер-офицер Конои! Провожу…
– Хорошо, хорошо, господин унтер-офицер! – остановил его Коити. – Есть тут помещение, где можно было бы…
– Да, господин лейтенант… – в свою очередь перебил его унтер-офицер, – в самом конце казармы мы для вас выгородили что-то вроде комнаты, вы можете…
Кэндзи кивнул:
– Проводите меня и дайте список тех, кто ходил на ту сторону!
– Будет исполнено! – Унтер-офицер сделал шаг назад и встал в шеренгу, давая Коити возможность пройти.
Проходя мимо солдат, Кэндзи обратил внимание, что некоторые из них были одеты в форму без знаков различия либо в обычную гражданскую одежду. Кэндзи кивком поздоровался с ними и зашёл в отгороженное помещение, комнату размером три на три метра с письменным столом, двумя стульями, железной, заправленной солдатским одеялом кроватью и узким длинным окном под самым потолком. Он отстегнул меч, положил его поперёк на стол и, когда сел, понял, что всё сделал так, как делал его начальник полковник Асакуса.
«Ну что ж! Есть с кого брать пример!»
Пока унтер-офицер составлял список, Кэндзи прочитал письмо. Это было одно из писем, которые переодетые солдаты передавали советскому пограничному начальнику.
В письме было написано:
«Начальник японского отряда, квартирующегося в Хунчуне, – начальнику погранохранотряда СССР.
Ваши пограничные охранники переходят на территорию Маньчжоу-Го у озера Хасан. Они не только строят укрепления, но и расстреливают японцев. Мы не можем не возмущаться этим.
Мы, призванные охранять спокойствие на вверенном нам участке, не имеем права умалчивать об этих противозаконных действиях и требуем отступить на прежнее место немедленно. Если вы не исполните нашего требования, мы примем необходимые меры для наведения должного порядка. Вы должны понимать, что полная ответственность за возможные последствия ложится на вас.
