Виктор Поротников - Дарий
– А чего нам, собственно, опасаться, Артабан? – спросил Аспатин. – В какую такую ловушку может завести нас Ширак, если наше войско гораздо многочисленнее войска Скунхи.
– Артабан опасается, что Ширак заведет наше войско в страну мифических шестируких великанов, а он-то и с двурукими саками сражаться боится, – пошутил Ариасп.
Все находившиеся за столом дружно засмеялись.
И лишь один Артабан недовольно хмурил густые брови, ковыряя в зубах тонкой палочкой.
После ужина Дарий с молитвой провожал заходящее за далекий степной горизонт дневное светило. Царь благодарил Митру и Варуну за то, что воинственные божества не оставляют его своими милостями.
Наутро персидское войско двинулось в путь. Ширак ехал впереди верхом на коне, сопровождаемый тридцатью индийскими всадниками. Возглавлял этих всадников Артафрен, брат Дария.
Артафрен сам напросился в передовой отряд, желая во что бы то ни стало отличиться в первой же стычке с саками.
Всю первую половину дня войско двигалось по степному раздолью, держась северо-западного направления. После полудня Ширак вывел персов к такыру[98], покрытому красным глинистым покровом, который был таким твердым, что звенел под копытами лошадей. Вся жизнь пустыни сосредотачивается вокруг такыров, все тропы, пересекающие эти равнины, так или иначе сходятся на них. Когда вода после весенних дождей падает на поверхность такыра, она образует на ней нечто вроде озера и стекает по маленьким вырытым канавкам в степь или пески, куда и впитывается. Хитроумный кочевник знает, где надо вырыть колодец, чтобы из глубины в два десятка локтей получить воду. Десятки колодцев теснятся в такырах, с ними неразрывно связана жизнь кочевых племен.
Вот и на этом такыре оказалось несколько расположенных по кругу колодцев.
Дарий повелел разбить стан и запастись водой, послушавшись совета Ширака, который предупредил царя, что дальше колодцев не будет.
Степной колодец представляет собой глубокую скважину около четырех локтей в диаметре. Стенки колодца укрепляются гибкими ветвями степной акации, переплетенными так плотно, что все сооружение напоминает своеобразный плетеный панцирь. Благодаря этому панцирю стенки колодца не осыпаются. Сверху колодец накрывают деревянной крышкой и вдобавок огораживают колючим частоколом, так что подойти к нему можно лишь с одной стороны.
До глубокой ночи к колодцам шли и шли персидские воины с бурдюками в руках. Один отряд сменялся другим. Конники поили лошадей, обозные слуги – ослов и верблюдов. Воду черпали кожаными ведрами, которые опускали в темный зев колодца на веревке.
Аспатин допоздна засиделся в царском шатре, играя с Дарием в шахматы. Заметив, что Аспатин все больше клюет носом. Дарий наконец отправил его спать.
А Дарию не спалось. Усталое тело требовало покоя, но сон не шел, даже когда царь ложился на походную кровать и закрывал глаза. Обрывки каких-то мыслей роились в голове у Дария. Все ли верно он делает? Достаточно ли войск оставлено им в Сузах и Вавилоне? Может, следовало оставить блюстителем царства не Гобрия, а кого-нибудь другого?.. И можно ли доверять этому изуродованному Шираку?
Искать ответы на эти вопросы Дарию не хотелось, тем более теперь, когда уже ничего невозможно было изменить при всем желании. Царь гнал от себя какое-то непонятное беспокойство, пытался заснуть – и не мог.
Рядом за войлочной перегородкой мирно похрапывал евнух Багапат, сраженный усталостью. Походные труды и лишения были вовсе не для него. Постепенно погружался в тишину и сон весь персидский стан, уже не было слышно ни голосов, ни выкриков, ни топота ног.
Дарий вышел на воздух, желая полюбоваться звездами. Но он был разочарован: ночное небо было затянуто тучами, отчего ночь казалась еще темнее.
Царь сделал несколько шагов вокруг шатра, ежась от зябкого ветра. За ним, не отставая, бесшумно следовали два рослых телохранителя в длинных бурнусах и черных башлыках.
Один из телохранителей кое-как подавил подступившую зевоту.
Дарий невольно позавидовал этому воину. Что-то тяготило царя, но он не мог понять, почему так щемило сердце от предчувствия чего-то неизбежного и ужасного.
На другой день, уже через несколько часов пути, началась пустыня. Длинные косы светло-желтых подвижных песков врезались в травянистые поля, покрытые цветами шпорника и весеннего горицвета.
Постепенно безбрежный океан песков поглотил персидское войско, пешие и конные колонны которого растянулись по песчаным барханам подобно гигантской извилистой змее.
Зной здесь был еще более ощутим, людей сильнее мучила жажда. Не было никакого спасения от беспощадных солнечных лучей. Воздух пустыни был раскален, как в кузнечном горне, песок под ногами обжигал ступни ног даже сквозь подошвы башмаков. Ночью, наоборот, наступил такой холод, какой бывает лишь на горных вершинах в зимнюю пору.
В последующие два дня свирепые песчаные бури несколько раз проносились над уставшим войском, на глазах меняя волнообразный ландшафт суровой пустыни. Пустыня словно мстила дерзкому человеку, осмелившемуся нарушить ее покой.
«Несомненно, здесь и только здесь живут злые демоны, прислужники Ангро-Манью», – думал Дарий, пережидая одну из песчаных бурь в наскоро поставленной палатке.
Артафрен, который в дороге почти сдружился с Шираком, как-то спросил у него, почему в этой пустыне столь часты песчаные бури.
– Там, где живут персы, тоже есть пустыня, – пояснил Артафрен. – Однако в это время года там не бывает такого буйства ветров.
Ширак ответил совершенно серьезно:
– Это Апи, богиня нашей земли, насылает на Дариево войско владыку ветров Гойтосира. С непрошеными гостями наши боги поступают только так. И можешь мне поверить, там, где находится воинство Скунхи, небо всегда чистое и нет никаких бурь.
– Когда же мы наконец доберемся до скифских кочевий? – нетерпеливо спросил Артафрен. – У нас уже осталось совсем мало воды.
– Скоро доберемся, – отвечал ему Ширак, щуря свой единственный глаз. – Совсем скоро.
– Надеюсь, там хоть есть вода? – спросил изнывающий от жажды Артафрен.
– В оазисе, куда мы идем, целое озеро чистой пресной воды, вкуснее которой нет даже за семью кругами Туманных Гор, – с непонятной ухмылкой промолвил Ширак и облизал свои пересохшие, потрескавшиеся губы.
– Что ж это за страна? – удивился Артафрен. – Где она находится?
– Далеко и высоко, – ответил Ширак, неопределенно махнув рукой. – Туда отправляются души храбрецов, павших в битвах. Мой дед находится там. И мой прадед тоже. И я попаду туда же. – Ширак хищно усмехнулся, взглянув на Артафрена. – Очень скоро попаду.
– Неужели ты полагаешь, что наше войско не разобьет Скунху? – Артафрен похлопал Ширака по плечу. – Ты меня удивляешь, дружище!
Они сидели у костра, в котором ярко полыхали колючие ветки саксаула.
Ширак почему-то не пожелал продолжать дальше этот разговор и отправился спать.
Ночь уже окутала персидский стан своим темным саваном.
– Какой-то он странный сегодня, – негромко обронил один из десятников-мидийцев, кивнув в сторону скрывшегося в палатке Ширака.
– Его можно понять, – сказал Артафрен, вороша палкой уголья костра. – Скоро Шираку предстоит сражаться с соплеменниками. Иначе как изменой это не назовешь. Ширак понимает это, потому и злится на самого себя. Я не удивлюсь, если он станет искать смерти в битве.
Сам Артафрен улегся спать прямо возле костра, завернувшись в теплый, подбитый козьим мехом бурнус. Рядом с собой он положил копье, лук и стрелы.
И вот пески остались позади.
Персидское войско углубилось в необъятные полынные стели. Впереди замаячил невысокий горный хребет, своими очертаниями напоминавший спину двугорбого бактрийского верблюда.
В тот день Ширак, как обычно, ехал впереди войска, сопровождаемый Артафреном и тридцатью мидийскими всадниками.
Когда на пути войска возник целый лес странных зонтичных растений[99], высотой в человеческий рост и выше, Ширак стал проявлять какое-то беспокойство. Он то озирался вокруг, то слезал с коня и прикладывал ухо к земле, то принимался описывать круги на своем скакуне. На расспросы Артафрена Ширак отвечал, что не узнает местность.
– Ты сбился с пути? – вопрошал Артафрен.
– Похоже, – сквозь зубы ответил Ширак и вдруг погнал коня прямо в заросли буро-зеленых кустов с голыми гладкими стволами и пышными кронами наподобие круглых зонтов, какие носят знатные женщины в Сузах и Вавилоне.
Артафрен поскакал следом, крикнув своим всадникам, чтобы те рассыпались веером. Он догнал Ширака и хотел уже схватить того за пояс, как вдруг пленник на всем скаку спрыгнул с коня и мигом исчез в густых зарослях, виляя из стороны в сторону, как лисица, уходящая от погони.
Мидийцы пытались поймать беглеца, действуя как при облавной охоте на кабана, но все было тщетно. Возвышаясь над зарослями этих необычных зонтичных кустов, всадник не мог заметить пешего беглеца, которого надежно укрывали широкие кроны. Артафрен приказал своим людям спешиться и продолжать поиски. Мидийцы рубили топорами и кинжалами сухие ломкие стволы степного кустарника, метались из стороны в сторону, спотыкаясь о кочки и ухабы. Все было тщетно – Ширак исчез.
