Джинн Калогридис - Огненные времена
И она сказала ему, что ясно видела, в каком направлении двинулись воины, потом обняла его так же крепко, как раньше, а потом решительно подтолкнула к двери.
Он мчался во весь опор. Когда солнце уже почти склонилось к закату, он спешился и подвел коня к быстрому ручью, чтобы тот смог напиться. И напился сам, опустившись на колени и зачерпнув сверкающую воду руками.
– Благодарю тебя, – прошептал он смиренно, а потом поднес руки к губам и выпил.
И тут до него донесли звуки, далекие звуки: стук копыт по земле и скрип огромных колес. То была армия из нескольких сот человек. Люк тут же поднялся, вскочил на коня, а потом вынул из ножен меч. До сих пор он ехал гораздо восточнее земель, захваченных людьми Эдуарда Черного, и по модуляциям тех голосов, что доносились до него, предположил, что это французы. Но все же существовала опасность наткнуться на английский летучий отряд, да к тому же среди воинов Эдуарда было немало предателей-французов.
Поэтому он приблизился к этой армии, начавшей уже разбивать ночной лагерь, осторожно, прячась за деревьями, и оставался в укрытии до тех пор, пока не рассмотрел войско достаточно хорошо. Наконец он увидел штандарт с изображением сокола над тремя розами и, улыбнувшись, помчался вперед, громко приветствуя своих.
Расспрашивая встречных, Люк направился в центр армии, насчитывавшей не менее полутысячи человек – более трехсот из войска де ля Роза, двести из Транкавеля, под собственным флагом с изображением сторожевой башни. Он ехал мимо рыцарей и их оруженосцев, слуг, знаменосцев и их обычных деревянных телег, нагруженных доспехами, военным снаряжением, постелью, едой (включавшей блеющих овец, привязанных к повозкам), поваров и поварят. Ему казалось, что он едет по маленькому городку, по которому разливается запах жареной баранины, немедленно вызвавший у Люка приступ острого голода. Когда он добрался до красно-белого шатра гран-сеньора, солнце уже село.
Перед шатром на ковре из овчинных шкур сидел, освещенный желтым светом выложенного камнями костра, старший де ля Роза. Нижняя часть его тела была укрыта мехом. Он вел серьезный разговор над картой с другим военачальником, своим заместителем, и поэтому не видел, как его сын привязал свою лошадь рядом с другими лошадьми, а затем вышел на свет костра.
На несколько секунд Люк замер. Он семь лет не видел отца, и за это время тот удручающе постарел. Темно-каштановые волосы его теперь казались почти серебряными, хотя брови оставались по-прежнему темными и густыми и придавали ему грозный вид. От вынужденного бездействия он сильно располнел, в том числе и лицом, а печаль и бессонница оставили под его глазами темные круги. Даже движения его стали медленными, как у человека, задавленного горем. Сердце его было разбито еще раз, подумал Люк, и чем-то почти столь же трагичным, как сумасшествие жены, и вдруг с острой болью в сердце понял, что Поль потерял не только жену, но и сына.
От этой мысли и печального вида отца юный рыцарь вскрикнул, и тут же у него в горле встал ком.
Услышав этот вскрик, сеньор поднял испещренное морщинами лицо от карты и всмотрелся в темноту. Губы его раскрылись, глаза расширились, и на лице забрезжило узнавание, надежда, которая не осмеливалась превратиться в уверенность от страха, что она окажется напрасной.
– Люк, – прошептал он, вставая, не обращая внимания на то, что меха упали в костер, а его заместитель полез за ними, пытаясь их спасти.
Раскрыв объятия, двое мужчин пошли навстречу друг другу. Они сошлись у потрескивающего костра и сжали друг друга в объятиях сильно, до потери дыхания, не замечая, что из глаз полились слезы.
И в тот миг, когда Люк обнял своего отца, за спиной Поля из темноты вышел человек. Это был Эдуар. Его лицо наполовину было освещено, наполовину оставалось в тени, но на нем было выражение такого глубокого потрясения, какого его племяннику до сих пор не приходилось видеть.
Поль отпустил своего помощника и всех слуг. Эдуар стоял рядом, сложив руки, и безотрывно глядел в огонь, тогда как Люк, с тарелкой жареной баранины в руках, сидел рядом с отцом и рассказывал, как увидел свою мать во сне, а потом поехал в родной замок и обнаружил ее в здравом рассудке.
– В здравом рассудке! – прошептал Поль. – Люк, не шути со мной. Ты имеешь в виду…
– Я имею в виду то, что сказал, отец. Она здорова. Она снова стала собой. Она беспокоится о вас. – Люк быстро опустил глаза, стараясь побороть то глубокое чувство, которое он испытал, увидев выражение отцовского лица. – Она радовалась нашей встрече.
Он вовремя поднял взгляд, чтобы уловить искру, сверкнувшую в глазах Поля. Она смягчила его черты, и все лицо его словно осветилось изнутри.
Если чего-то Люк и желал так же страстно, как встречи со своей возлюбленной, так это именно этого: знать, что мать здорова и что печаль покинула отцовские глаза.
– Беатрис, – промолвил Поль, глядя в темноту перед ним. Губы его дрогнули от улыбки. – Неужели это возможно? Моя Беатрис вернулась ко мне…
– Поль! – воскликнул Эдуар, быстрым движением опустившись на колени перед своим зятем и схватив его за руки выше локтя, тем самым заставив посмотреть прямо себе в глаза. – Не хочу похитить у вас вашу радость. Но я полагаю, что это – уловка нашего врага, – предупредил он.
От этого упоминания Поль внутренне сжался и пробормотал слова проклятия.
– Уловка… Но с какой целью? Чтобы разбить старику сердце?
– Чтобы причинить вред вашему сыну.
– Дядюшка, позвольте мне объяснить, – быстро возразил Люк. – Я приехал сюда не потому, что взбунтовался против вас. Я сделал для матушки талисман, чтобы освободить ее, – и он подействовал! Если бы вы только увидели ее, вы бы поверили. И она беспокоилась о том, что вред может быть причинен моей возлюбленной. Она – Сибилль – едет сюда, дядюшка. И она будет в опасности, а если я не вмешаюсь, она погибнет. Зачем было врагу предупреждать меня об этом?
Эдуар, еле сдерживая гнев, резко повернулся к нему:
– Чтобы послать на опасный путь тебя!
Люк встал.
– Если он хотел причинить зло мне, то почему он не напал на меня, когда я был один на один с матушкой?
– Но я ведь говорил тебе, что из моего видения следовало, что опасность подстерегает тебя на поле боя. Скажи тогда, что ты приехал сюда только для того, чтобы передать эту новость отцу, и что ты не будешь участвовать в битве.
– Я пойду в бой бок о бок с отцом, дядюшка. И буду рядом с ним, пока и он, и моя возлюбленная не окажутся дома в полной безопасности.
– Эдуар! – И голос, и глаза Поля внезапно потускнели при словах его шурина, словно кто-то погасил в нем внутренний огонь. – Это правда?
Сурово глядя на него, Эдуар кивнул, а потом перевел взгляд на племянника.
Поль повернулся лицом к Люку.
– Тогда ты не должен идти с нами. Внутреннее зрение твоего дяди очень точно, сынок. Насколько я знаю, оно никогда его не подводило. Какая мне радость от такой чудесной новости, что мне до чести воевать бок о бок с тобой, если я буду знать, что тебе угрожает опасность? Возможно, – и тут он утешительным жестом похлопал Люка по плечу, – возможно, это и правда, что твоя матушка снова с нами. Кто может сказать наверняка? Но мы должны также прислушаться и к словам Эдуара.
– Но я должен поступить так, как велит мне мое сердце, – настаивал Люк.
От такого упрямства сына у Поля сердито взметнулись брови. Это был хорошо знакомый жест, заставлявший трепетать маленького Люка. Но теперь сердитое выражение быстро сменилось выражением неуверенности, и он вопросительно посмотрел на Эдуара.
Дядя Люка вздохнул.
– Мы ничего не можем поделать, разве что убить его – да и это оказалось бы для нас довольно затруднительно. Он слишком хорошо усвоил уроки Жакоба. – Он опять глубоко вздохнул и придвинулся ближе к Люку, а потом с искренним смирением, которого Люк никогда в нем прежде не видел, произнес: – Но, может быть, это я бы плохим учителем. Может, это я не смог донести до тебя, Люк, важность сохранить себя в целости и сохранности до того, как ты сможешь побороть свой страх.
– Но это произошло! – улыбнулся Люк. – Больше всего я боялся того, что матушка никогда не вернется к нам… Но теперь она вернулась.
– Ох, Люк! – Эдуар со вздохом опустился на землю, глядя на огонь. – Тебе предстоит встретиться с чем-то гораздо большим, поверь мне. Ты подверг себя опасности.
– Твой дядя – очень мудрый человек. Послушайся его и, ради меня, останься, – взмолился Поль, но сын ответил:
– Ради своей возлюбленной, я должен идти.
На следующий день медленный караван армий де ля Роза и Транкавеля слился с армиями самого короля Иоанна. Огромный и все растущий и растущий зверь, подкармливаемый прибытием рыцарей других благородных домов, продолжал двигаться на север: разведчики донесли, что войска Черного Принца намеревались переправиться через Луару к городу Пуатье, чтобы соединиться с армией герцога Ланкастерского.
