KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Валериан Правдухин - Яик уходит в море

Валериан Правдухин - Яик уходит в море

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Валериан Правдухин, "Яик уходит в море" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Ребята, бросились друг на друга.

— А ну, ну! Пусти-ка ему кровь! — кричали приспешники Ставки.

Большинство казачат ждало победы Гагушина, и никто не осмеливался выражать своего сочувствия Веньке;

— Садани, садани его!

— Матри-ка, он икряный…

Драка оказалась крайне упорной. Венька уже получил два удара по виску, третий немного ниже — по скуле, и чувствовал, что еще одного такого удара ему не выдержать. Во рту он ощущал приторно-сладкий вкус крови. Но он не мог допустить своего поражения, — тогда все равно не жить ему на свете. Он чувствовал, кроме того, и это было главное, что Валя смотрит на него и ждет его победы. Сжавшись в комок, он с отчаянием бросился на Ставку и с прыжка ударил обоими кулаками его в живот, вкладывая в удар всю тяжесть своего туловища. Ставка охнул и покачнулся вперед. Тогда Венька тычками снизу начал молотить его по лицу. Последовал ряд ошеломляюще быстрых и сильных ударов. Венька увидел, как кровь обильно хлынула на рукава его светлой рубахи. Он почуял, что враг ослабел и беспомощно тыкается ему в грудь, стараясь прижаться вплотную, чтобы остановить удары. Казачонок сразу остыл, не встречая прежнего сопротивления, опустил руки. Ставка закрыл лицо обеими руками и, пошатываясь, пошел с поляны, ломясь прямо через талы…

Внизу тихо бурчала вода. Вверху на небе светло переливались звезды. На большой поляне опять лихо рванула гармошка:

Прощай лес, прощай долина,
Прощай, мамынька родима!
Отходили мои ножки
По Соколиной дорожке.

Не Венька ли это прощался с родным поселком и привычными с ранних лет степными дорогами? Он стоял посредине поляны и не знал, что ему делать. Радость победы, стыд за кровь на рубахе и жалость к Ставке мешались в нем. Мишка угодливо сунул ему в руки его картуз. И Венька надел его, конечно, немного набекрень, к правому виску, как полагается казаку. Не мог же он, в самом деле, показать перед другими, что ему жалко врага и стыдно за драку, за чужую кровь. Конечно, нет! Пусть другой раз не лезет. Мишка-Сосун заискивающе смотрел Веньке в лицо и кричал громко и льстиво:

— Продай, Вень, подо льдом икру-то Ставкину. Барыш пополам. Ба-альшой будет барыш!

Вывернулся из темноты Панька-Косая Чехня:

— Вень, иди к нам с Валей. У нас пары не хватает.

Казачата толпились вокруг Веньки, забыв про девчат.

Венька молчал. Он видел, как Валя привстала с бревна и, опустив голову, пошла в поле. Она уходила все дальше и дальше. Серая шаль свесилась концом на землю и неловко волочилась за ней. Маленькая фигурка девочки таяла на глазах. Тогда Венька с отчаянием в душе подумал:

«Зацепится шаль-то, изорвется, матри!.. Эх, будь, что будет!»

Он рванулся за Валей, догнал ее и, обняв правой рукой (словно поправляя шаль), пошел с ней рядом. Ребята испуганно и восхищенно глядели им вслед.

17

По всей линии, от Илека до Гурьева, казаки готовились к встрече царского наследника. Забот появилось много. Казачкам было приказано по-особому откормить цыплят — молоком и грецкими орехами. Во многих поселках уже людям не хватало хлеба, бедняки примешивали в муку камышовый корень, — а тут чуть не насильно пичкали птиц вкусными и жирными орехами. Казачки крепко ругали поселковых начальников; казаки бранили кое-кого и повыше.

Станичники выхаживали баранов для войскового обеда, выбирали для них по от ому случаю особо пахучие травы — молодой ковыль и зеленую вязель.

— Ради их высочества и баранам такой талан! — хмуро заметил Ивей Маркович.

Казаки льготных полков готовились к выступлению. Чинили обмундирование. Богачи шили новую одежду. Промазывали чистым дегтем сбрую. Подкрашивали седла. Главной же заботой служивых была тщательная подготовка к смотру строевых лошадей. Недаром казаки говорят: «лошадь дороже душеньки» или «конь подо мной, то и бог надо мной».

— Ну, как, Ивашка, подъяровываешь своего Савраску? А то, матри, вспашет он брюхом уральские улицы, — смеялись соколинцы над неудачливым полуказаком Дакаевым. «Подъяровывать коня» на местном языке означало откормить его так, чтобы тот ярился, плясал на ходу, но чтобы у него не свешивался барабаном живот, как у мужичьих лошадей. Поселковым атаманам было поручено отбирать казаков для караула. Из Уральска было прислано подробное наставление: желательно, чтобы избранники имели знаки воинских отличий, черную окраску, бороду средних размеров и хороший рост. Станичники подсмеивались над русыми Вязниковцевым, Астраханкиными и Ивей Марковичем, что они со своими льняными и золотыми бородами и не казаки даже… И хотя сильно не хотел Феоктист Иванович отличать Василиста Алаторцева среди других, а пришлось. Из соколинцев он и Демид Бизянов попали в почетную сотню. Им приказано было срочно шить себе особо высокую папаху и парадную тарарку. Денег на это нужно было по крайней мере сорок рублей, не меньше. Казна обещала возместить расход, но когда-то это будет да и будет ли вообще, — на водах вилами писано.

Повсюду чинили дороги, засыпали овражки песком, сравнивали редкие пригорки, строили мосты. Наследник не имел намерения путешествовать ниже Уральска, но заботливое начальство приказало на всякий случай и здесь исправить путь. Что же, это неплохо и для самого населения. «И худого без пользы не бывает», — мудро заметил по этому поводу Ефим Евстигнеевич.

Специальные чиновники разъезжали по поселкам и намечали пригожих казачек для войскового бала. Это было уже совсем смешно. Но ведь выбирали же атаманы видных казаков для почетного караула, — почему они не могли наметить приглядных женщин на танцевальный вечер? Или, может быть, у наследника было особое, своенравное понятие о красоте? Казаки зло потешались над бабьими депутатами. Осип Матвеевич сложил и на этот случай припевки:

Бабы, девки и девчата,
Разбегайтесь по лесам!
Прискакали депутаты
Оценить вас по носам.

Если нос — красивый, длинный,
Вас к царю доставят враз.
Если ж нос — курносый, жирный.
Вас оставят здесь для нас.

Бабы, девки и девчата,
Подъяровывай носы.
Депутаты, как волчата,
Чуют запахи красы!

А Ивей Маркович так тот серьезно направил казенных ценителей женской красоты к шинкарке Васене Ахилловне. Пусть поглядят, не годится ли она в пару наследнику, открывать бал. После рассказывали, что этих агентов выгнал от себя калмыковский атаман за их слишком горячее увлечение женской миловидностью и непременное желание проверить самолично патриотизм молодых казачек.

На бал приглашали казачек почти исключительно из офицерских и чиновничьих семей. Лукерья Ефимовна, как вдова заметного в свое время уральского чиновника, была извещена бумагою с печатью, что она может посетить бал, имеющий быть 30 июля 1891 года в городе Уральске. Форма убранства для замужних казачек и вдов (слово «вдов» было вписано красными чернилами сверху) — шелковые сарафаны белых и глухих цветов. Было не совсем ясно, что означало здесь слово «глухой», — всего скорее нежелательна была яркая раскраска платьев, особенно же красный тон.

Трудная задача встала перед Лушей. День и ночь она размышляла, где бы ей раздобыть на бал новое платье. В старом появиться было невозможно: Уральск помнил Лушу и знал все ее наряды.

Каждый поселок, помимо всего, обязался выставить по две лучших своих тройки лошадей. А в Уральске уже высшее начальство должно было выбрать из них самую лихую упряжку, чтобы домчать гостя от последнего пункта, станицы Красновской, до столицы Уральского казачества.

Григорий Стахеевич отказался участвовать в бегах, назначенных Феоктистом Ивановичем для отбора лошадей. Он выхаживал и берег тонконогого своего серого жеребца-кабардинца для скачек в Уральске. Но и без него бежать по степи собиралось около десяти троек. Даже Пимаша-Тушканчик решил испытать свою, когда-то неплохую, тройку буланых, теперь сильно постаревших, как и сам хозяин. У Астраханкиных править упряжкой на бегах готовилась Фомочка-Казачок. Она и до сей поры, в сорок пять лет, с любой работой справлялась не хуже заправского казака, а помимо этого умела мастерски класть печи и даже подсевать зерно для посева — одно из самых трудных занятий в хозяйстве. Но, конечно, казаки и тут не упустили случая подтрунить над боевой родительницей:

— Душенька, гляди, напугашь насмерть наследничка. Взгромоздишься на облучок выше его, а он, чай, не свычен бабам в зад глядеть. Лихоманка затрясет его от страху.

Фомочка скалила еще крепкие свои белые зубы и весело огрызалась:

— Но, но, не ахальничайте. У меня иноходцы, домчу — не встряхну.

Ивей Маркович восхищенно тряс золотисто-серой бородой:

— Видать тебя, Фомочка, что ты сама баба-иноходь. И чего я, дурак, на тебе не женился. Лежал бы как в лодочке… на печи и ел пироги.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*