ЖАК ДЮКЛО - На штурм неба. Парижская коммуна – предвестница нового мирового порядка.
Парижская Коммуна была разгромлена, но Эжен Потье знал, что дело коммунаров – это дело трудящихся
всего мира. Он был уверен, что грядущие бои, которые он предвидел, развернутся на более широкой арене, чем то было во времена Парижской Коммуны.
Вставай, проклятьем заклейменный, Весь мир голодных и рабов!
Вслед за этим призывом, обращенным к эксплуатируемым всего света, Эжен Потье указывал цель, которую следует поставить и достигнуть:
Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим, Кто был ничем, тот станет всем!
Этот боевой гимн, написанный в 1871 году и переложенный на музыку в 1888 году рабочим Пьером Дегейтером [282], стал гимном международного рабочего движения. И можно даже сказать, что предсказание Эжена Потье: «Мы наш, мы новый мир построим» – в значительной мере уже осуществилось.
Целый миллиард человеческих существ сбросил с себя оковы и гнет империализма. Они строят социализм, а Советский Союз, идущий в авангарде, находится на стадии построения коммунизма, который является завершающим этапом социалистического развития.
Отправной точкой всех этих побед социализма явилась Октябрьская социалистическая революция 1917 года, победоносно осуществленная под руководством Ленина. Не случайно один реакционный писатель в эпилоге своей книги, посвященной Коммуне, писал:
«Перед нами высится гора трупов – сорок тысяч человек- мужчин, женщин, детей…
30 мая под последним пролетом моста со стороны Тюильри по течению реки тянется длинная полоса крови. Это – следствие бойни. В сквере Сен-Жак побежденных зарыли, едва присыпав землей, и вот раздувшиеся трупы пробили этот тонкий слой, и глазам окружающих предстали руки и ноги позеленевших трупов, распространявших страшный смрад. Когда же наконец будет покончено с этой Коммуной?
И вот на Шомонских высотах запылал гигантский костер. Его обливают керосином и в течение многих дней в него бросают вперемешку дрова и трупы…
И это конец?
Нет. Консерватор, прячущий в шкаф свою нарукавную повязку и полагающий, что восстание задушено и что вскоре все вернется – деловая активность, празднества и привольная жизнь, – ошибается. Да, вернется, и очень скоро, но не надолго.
Однако лагерь Сатори переполнен. На суднах, превращенных в плавучие тюрьмы, заключенных что сельдей в бочке. Нумеа кишит каторжниками. Резня была страшная. Те, кто уцелел, будут теперь трепетать от страха…
Но вот в Симбирске, маленьком городе России, расположенном на правом берегу Волги, инспектор народных училищ Илья Николаевич Ульянов читает газету, ибо надо же знать об этой революции.
«Парижская Коммуна, – говорит он, – раздавлена. Так. Эта революция подавлена». Он думает о Париже, которого он не знает и никогда не узнает.
Коммуна… Парижская Коммуна… Он, вероятно, сочувствует революционному движению. Но надо быть осторожным.
Все чиновники города радуются подавлению Коммуны. По-видимому, в «верхах» это событие расценивается как победа…
Илья Николаевич размышляет по этому поводу с газетой в руках. Его жена Мария Александровна кормит грудью ребенка, взгляд ее добрых глаз устремлен на мужа… «Владимир, – думает отец,- маленький Владимир…»
А в это время в Париже Тьер отправляет рабочих в лагерь Сатори, в плавучие тюрьмы, на каторгу… Семь дней боев после двухмесячной осады. Парижский народ, по-видимому, совершенно обескровлен. Но в маленьком провинциальном городе на Волге, в Симбирске, в доме Ульяновых, Владимир, или Володя, как его называют, растет и наливается соками.
Этот ребенок, сын Ильи Николаевича, инспектора народных школ, и его жены Марии Александровны, действительно появился на свет в 1870 году, в том самом году, когда в осажденном Париже зарождалась Коммуна, когда предпринимались первые попытки создать ее. А когда она пала в следующем году, ее участники в пороховом дыму, в огне пожарищ мысленно искали своих наследников и, быть может, отчаивались в будущем. Меж тем их наследник живет на берегах Волги. Судьбы мира сложились так, что на смену парижским федератам придет русский. Мальчик вырастет… Он станет Лениным».
Да, руководимая Лениным Октябрьская социалистическая революция 1917 года отомстила за парижских коммунаров и открыла новую эру в истории человечества.
Воспитанные на идеях Ленина трудящиеся различных стран имеют в настоящее время то, чего так сильно недоставало парижским коммунарам: партии, вооруженные учением, доказавшим свою правоту, марксистско- ленинским учением; партии, которые стоят на страже идеологического единства своих рядов и делают все, чтобы добиться боевого единства рабочего класса; партии, которые извлекли уроки из битв прошлого и имеют богатый опыт борьбы; партии, которые, учитывая национальные особенности каждой страны, не забывают о международном значении основ и принципов марксизма- ленинизма.
Парижская Коммуна не успела показать народу благие результаты социалистического строя. Она продержалась только 72 дня. В Советском Союзе социалистическая власть существует с 1917 года, а в странах народной демократии она существует уже 12 лет и более.
Народы всего мира, народы передовых стран, народы бывших колониальных стран, которые совсем недавно добились независимости, и народы стран, которые еще изнывают под игом колониализма, могут ныне сравнить результаты, достигнутые в социалистических странах в деле улучшения положения масс, с тем положением, которое существует в империалистических странах, и это сравнение весьма поучительно.
В экономическом соревновании с капиталистическими странами социалистический лагерь обнаруживает свое превосходство, которое будет проявляться со все большей силой. Это обстоятельство играет огромную роль в
повышении сознательности масс и способствует значительному усилению влияния идей социализма во всем мире.
Оценивая итоги Совещания 81 коммунистической и рабочей партии, состоявшегося в ноябре 1960 года, товарищ Хрущев указывал, что влияние идей социализма и коммунизма неизменно возрастает. Говоря о социалистических странах, он сказал:
«Если в прошлом лозунг борьбы за социализм, за коммунистические преобразования был лозунгом коммунистических партий, то теперь борьба за социализм, за коммунизм уже стала всенародным делом в этих странах, всенародной борьбой за торжество нового, коммунистического мира» [283].
Этому новому миру, предвестником которого была Парижская Коммуна, принадлежит будущее. Благодаря усилиям сотен миллионов мужчин и женщин благородные, гуманные мечты о братстве, с которыми шли на бой и смерть герои и мученики Парижской Коммуны, уже стали реальностью на обширной части земного шара. Они неизбежно победят во всем мире.
Вот почему, оценивая в мировом масштабе то, чего достигли преемники версальцев, и то, чего достигли продолжатели дела коммунаров, мы можем воскликнуть вместе с Эженом Потье: «Не умерла Коммуна!»
Март 1961 года
[1] «Материалы XXII съезда КПСС», Госполитиздат, М., 1961, стр. 111.
[2] «Материалы XXII съезда КПСС», Госполитиздат, М., 1961, стр. 264.
[3] Огромное недовольство вызвал и ордонанс, предоставлявший избирательные права одним только крупным землевладельцам, то есть в основном дворянской аристократии. – Прим. ред.
[4] Так называли сторонников герцога Орлеанского, главы младшей ветви Бурбонов, который после падения Карла X стал конституционным монархом под именем Луи Филиппа I.
[5] Руководящие деятели умеренно-либеральной буржуазии и буржуазной интеллигенции периода Реставрации. – Прим. ред.
[6] Имеется в виду восстание республиканцев в Париже 5-6 июня 1832 года, жестоко подавленное правительством Июльской монархии. – Прим. ред.
[7] Название одного из рабочих предместий Лиона, – Прим. ред.
[8] В. И. Ленин писал о Луи Блане: «Французский социалист Луи Блан в революцию 1848 года печально прославил себя тем, что с позиции классовой борьбы перешел на позицию мелкобуржуазных иллюзий, прикрашенных фразеологией якобы «социализма», а на деле служащих лишь укреплению влияния буржуазии на пролетариат. Луи Блан ждал помощи от буржуазии, надеялся и возбуждал надежды, будто буржуазия может помочь рабочим в деле «организации труда» – этот неясный термин должен был выражать «социалистические» стремления» (В. И. Ленин, Соч., изд. 4, т. 24, стр. 15).
[9] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 430.
