Олег Михайлов - Александр III: Забытый император
– Нет, нет, – утешил его Александр III. – Это очень хорошо, что ты соблюдаешь порядок!..
Поднявшись на борт яхты, он велел отвезти чухонцу золотые часы со своим портретом и направился дальше в шхеры.
Удобное место было вскоре обнаружено. Минни занималась детьми, а царь уединился с Черевиным и предался наслаждению рыбной ловлей. Клев под принесенную начальником охраны русскую горькую был отменным, и государь задержался в шхерах. Поутру Черевин заметил косые паруса приближающегося корабля.
– Не иначе как яхта министра иностранных дел, – доложил он.
И в самом деле, не прошло и двух часов, как появился смущенный, взволнованный министр иностранных дел Гирс.
– Европа третий день ждет ваше императорское величество! – обратился он к Александру III.
– Когда русский император ловит рыбу, – последовал ответ, – Европа может подождать…
2Делу время, потехе час. Помимо обожаемой государем рыбной ловли и охоты, помимо других любимых занятий – упражнений на валторне в на басе, помимо лаун-тенниса и коньков, игры в шахматы и карты, помимо русской, французской и итальянской оперы, помимо всего этого была у государя одна малая страстишка, которая, однако, по евангельским заповедям могла быть причислена к смертным грехам. Правда, в ряду всех смертных грехов этот грех оставался, можно сказать, наименее смертным.
Речь шла о любви выпить.
Желание приложиться к бутылке развивалось медленно и неуклонно – сперва как возможность хоть на время освободиться от тяжкого бремени государственных забот, а затем как стойкая привычка, дарящая блаженные часы тихой гармонии. Мария Федоровна, как могла, боролась с этим пристрастием и производила постоянные досмотры в покоях мужа, обнаруживая в самых неожиданных потаенных местах бутылки, фляги, пузыри, шкалики, мерзавчики, косушки, беспощадно реквизировала их и уничтожала содержимое. Но сколько фантазии и изобретательности проявляет русский выпивоха мужеска пола!
В лице генерал-адъютанта Черевина Александр Александрович нашел не только верного и преданного слугу, но и соучастника веселых застолий, который, случалось, даже опережал августейшие желания. Как-то в Гатчине, выйдя рано поутру на прогулку, император встретил начальника своей охраны, что называется, под большой балдой и строго спросил:
– Черевин! Где вы успели нализаться?
– Везде, ваше императорское величество! – ответил генерал и был тотчас же прощен.
Вообще Александр III снисходительно относился к лицам, страдающим той слабостью, которую разделял он сам. Каждый год 30 августа, в день своих именин, он получал поздравительные телеграммы со всего света, и прежде всего от сановных и именитых российских подданных. Но вот 3 сентября государю доставили телеграмму генерала от инфантерии Драгомирова, старого чудака и заслуженного ветерана, который в Русско-турецкую войну получил тяжелое ранение в ногу. Михаил Иванович сообщал:
«Третий день пьем здоровье вашего величества. Драгомиров.
На это царь ответил: «Пора и кончить. Александр».
Однако сам государь после трудов праведных не упускал случая вечерами расслабиться и, как говорится, расширить сосуды, мешая коньяк и водку с наилюбимейшим напитком – ледяным квасом пополам с шампанским. Вместе с Черевиным они изобрели хитроумный способ усыпить бдительность «душки Минни».
Были заказаны особенные сапоги с очень широкими голенищами, куда можно было спрятать плоскую фляжку коньяку вместимостью в половину литра. Теперь, под строгим взглядом царицы Александр Александрович увлеченно играл со своим начальником охраны в картишки. Но едва она, успокоенная, удалялась, быстро приказывал:
– Раз, два, три!
Они вытаскивали фляжки, чокались ими и глотали добрую порцию, причем государь добавлял:
– Голь на выдумку хитра!..
Мария Федоровна возвращалась и только удивлялась, видя, как раскраснелось лицо мужа. А ведь врачи уже говорили ей, что у государя существует опасность заболевания почек.
Но не терпевший медицинского контроля император неизменно отвечал:
– Не лечись у докторов и будешь здоров!
Государыня весь вечер обходила игравших в карты, но ровно ничего не могла приметить. И снова, когда она удалялась, следовало выразительное перемигивание заговорщиков, которым становилось все веселее и веселее:
– Раз, два, три! Хитра голь, Черевин?
– Хитра, ваше величество. Раз, два, три!
И государыня лишь тогда понимала, что была обманута, когда Александр Александрович перегружался и терял над собой контроль. Тогда он ложился на спину и, заливаясь веселым смехом, начинал ловить проходящих мужчин и детей за ноги.
– Сашка! – строго говорила тогда Мария Федоровна. – Ты пьян! Немедленно в постель!
И русский император, перед которым трепетала Европа, покорно выполнял приказания своей маленькой жены.
Впрочем, далее семейных покоев власть «душки Минни» не распространялась. Обожая жену, Александр III не допускал ее вмешательства не только в государственные, но и в служебные дела. Однажды во время похорон генерал-адъютанта Бистрома, помощника главнокомандующего, несколько кавалергардских офицеров отлучились из строя в ближайший ресторан, чтобы помянуть покойника. А в это время на похороны приехал великий князь Николай Николаевич и приказал арестовать провинившихся.
В тот же день императрица давала в Аничковом дворце танцевальный вечер. Будучи шефом кавалергардского полка, она пригласила на вечер всех его офицеров. Марии Федоровне было неприятно, что несколько кавалергардов находятся под арестом, и во время вечера она попросила Николая Николаевича освободить их.
– Никак не могу исполнить вашу просьбу, – соблюдая этикет, почтительно ответил дядя Низи. – Я не имею права отменить наложенное мною же взыскание.
Их разговор услыхал император, подошел и сказал жене:
– Сколько раз я тебе говорил – не вмешивайся в дела! Дядя поступил совершенно правильно, и взыскание не следует отменять.
Куда больше, чем императрице, Александр III позволял своему любимцу, главному охраннику и даже шуту Черевину.
Впрочем, это был давний выбор. С самого начала царствования государь решил воспользоваться услугами помощников, на которых он мог положиться, что называется, с закрытыми глазами. Его выбор пал на трех – графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова, генерал-адъютанта Оттона Борисовича Рихтера и Черевина. Все трое были против этого предложения. Они указывали, что такое решение императора представляется не только неудобным, но даже опасным. При всем желании не удастся сохранить их участие в делах в тайне. Министры, конечно, воспримут такой новый порядок как знак недоверия к ним, а в обществе пойдут разговоры и пересуды об ограничении самодержавной власти в пользу триумвирата. Может создасться впечатление, будто вместо самодержавного монарха Россией правит олигархия. Но Александр III сказал:
– Я не желаю этого слышать.
И триумвират принялся за работу. И Рихтер, и Воронцов-Дашков были людьми средних способностей, а граф к тому же и любитель выпить. Зато Рихтер имел большой опыт в делах, так как многие годы занимал пост главноуправляющего Собственной Его Величества канцелярии. И, всецело доверяя им, император страстно желал знать правду, как и чем живет Россия. Он мучительно страдал от сознания, что на Руси нет правды. Однажды Александр III вызвал Рихтера и попросил его откровенно сказать о внутреннем положении страны.
– Я чувствую, – говорил он, – что дела в России идут не так, как следует. Я знаю, что вы мне скажете правду. Скажите же, в чем дело?
– Государь, вы правы, – ответил Рихтер. – Дело в том, что у нас есть страшное зло – отсутствие законности.
– Но я всегда стою за соблюдение законов и никогда их не нарушаю… – удивился император.
– Я говорю не о вас, а о нашей администрации. Она слишком часто злоупотребляет властью! И не считается с законами!
– Как же вы представляете себе положение России?
Рихтер после паузы сказал:
– Я много думал об этом, ваше величество. Я вижу себе теперешнюю Россию в виде колоссального котла, в котором происходит брожение. Кругом котла ходят люди с молотками. И когда в стенах котла образуется малейшее отверстие, они тотчас его заклепывают. Но когда-нибудь, государь, газы вырвут такой кусок, что заклепать его будет невозможно. И тогда все мы задохнемся…
Александр III вздохнул:
– Да, котлу необходим предохранительный клапан.
И все же ближе, чем министр двора Воронцов-Дашков и Рихтер, был государю Черевин, которому он многое прощал. Человек острого ума и замечательный администратор, он еще молодым полковником получил приглашение генерал-губернатора Виленского края Муравьева на должность начальника канцелярии, когда того назначили для усмирения Литвы. Манера и речь Черевина были довольно прямые и резкие, что соответствовало характеру Александра III. Однако и он не мог рассчитывать на податливость императора.
