KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Александр Западов - Опасный дневник

Александр Западов - Опасный дневник

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Западов, "Опасный дневник" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Доклад из Лейпцига пришел в Петербург, когда государыня путешествовала по Волге, и Панин переслал его к ней на галеру.

— Государыня изволила назвать это происшествие бунтом, — сказал в заключение Олсуфьев. — Она приказала нашему послу в Дрездене, князю Белосельскому, ехать в Лейпциг и студентов привести в покорность Бокуму. В донесениях называются имена зачинщиков — Федор Ушаков, Насакин, Радищев. Всех держат под стражею саксонские солдаты. Ведутся допросы.

— Это не на бунт похоже, а на восстание против произвола властей, — ответил Порошин. — Я знавал одного из этих студентов, когда он учился в Пажеском корпусе, — Радищева. Жаль, если студентская история скажется на его службе. Это человек и умный и ученый. В искусствах он тоже сведущ.

— И все же я хочу моего Сергея через год или два в Лейпциг отправить. К тому времени Бокум смирится, студенты успокоятся. Сергей кончит курс, будет юристом, а здесь ему карьеру открыть сумеем.

На том и расстались.

Генерал Румянцев поблагодарил Порошина за исполнение его комиссии — доставку в Москву депутатов — и разрешил возвратиться в полк.

— Да, трудно пришлось нашим студентам с таким руководителем, — думал Порошин, вспоминая рассказ Олсуфьева. — Но, видно, худа без добра не бывает. Зато, наверное, как сблизились между собою студенты, выступая против притеснений наглого Бокума! Высшее благо — дружба. И как жаль, что великий князь все занятия свои должен проводить в одиночестве, что нет у него друзей! И могут ли быть по его монаршему положению? Ну, да что вспоминать о нем!»

Глава 14

Судьба

Скользим мы бездны на краю,
В которую стремглав свалимся:
Приемлем с жизнью смерть свою,
На то, чтоб умереть, родимся.

Г. Державин
1

В Ахтырку Порошин возвратился как в родной дом — это был «его город», как своими стали офицеры и солдаты Старооскольского полка, чьим воспитанием и обучением ему теперь надлежало заниматься. Прежний педагогический опыт — каждодневная и ежечасная работа с одним человеком, к тому же наследником престола, — на новом месте ему пригодиться не мог, но ведь Порошин преподавал в корпусе, командовал там кадетами, а такие навыки были нужны и здесь.

Подполковник Огарев сдал, а Порошин принял Старооскольский пехотный полк и вступил в командование им, страшась возникшей ответственности, но довольный тем, что напряженный труд будет отвлекать его от печальных мыслей, связанных с высылкой из Петербурга и отлучением от великого князя, которого он искренне любил.

По штату в пехотном полку должно было состоять более полутора тысяч рядовых. Десять рот полка объединялись в два мушкетерских батальона, каждый по пятьсот семьдесят солдат, а кроме них было еще две гренадерские роты по двести солдат. Гренадеры от мушкетеров отличались только названием, потому что гранат, которые им полагалось метать в противника, у них не было, и вооружались они, как и прочие рядовые, только ружьями.

Обер-офицеров состояло в полку около сорока, штаб-офицеров, от майора до полковника, — четыре. Кроме того, трое лекарей и подлекарей, священник, квартирмейстер и судебный чиновник — аудитор.

Офицеры числом своим соответствовали штату, но рядовых солдат не хватало. По спискам рот в каждой был комплект, однако на работы или на ученья батальоны выходили неполными. Спрошенные командиром полка, офицеры ссылались на расписание караулов, на болезни людей, на поездки за провиантом.

Порошин сократил полковой наряд, проверил сведения о больных — у лекаря в околодке собралось всего десять больных, страдавших лихорадкой, — и спросил подполковника Огарева: отчего в ротах нет комплекта солдат?

Огарев помялся, стал жаловаться на писарей, на желудочную болезнь, унесшую много жизней солдат, которых еще не успели исключить из списков, потом запутался в своих объяснениях, махнул рукой и сказал:

— Пора бы вам знать, Семен Андреевич, что для полкового командира полк — его усадьба, а солдаты — его крепостные люди. Батальонные и ротные командиры вслед за ним так смотрят и на свои подразделения. Они отправляют солдат работать в свои поместья и хорошо, если возвращают через полгода или год, а чаще люди совсем у них остаются. Пополнить полки посылают рекрутов, и те до места не доходят: кто мрет в пути от голода и болезней, кого офицеры в имения к себе посылают, а в бумагах показывают умершим.

— И у нас в полку… — начал Порошин.

— И у нас то же самое, — сказал Огарев. — Ваш предшественник в свою усадьбу командами отправлял. Он собрал солдат, плотничье, столярное ремесло знающих, и здесь, в Ахтырке, открыл мастерскую. Мебель делали, кареты, а доски привозил из России. Тут с лесом неважно, и полковник цену брал дорогую.

— Все прекратить! — воскликнул Порошин. — Вернуть в строй!

— Распоряжения даны, Семен Андреевич, — доложил Огарев. — Мастерская была закрыта еще до вашего приезда, а людей офицеры не торопятся возвращать.

— Пишите приказ. Или нет, не станем разглашать нашу беду. Я буду говорить с каждым офицером по этому поводу…

Другой темой беседы с офицерами послужило их отношение к солдатам. Некоторые командиры били своих подчиненных, пуская в ход собственные кулаки, приказывали бить капралам; бывали наказания строже — прогоняли сквозь строй солдат, наносивших своему товарищу удары длинными, толстыми прутьями — шпицрутенами. И хотя жестокое обращение не выглядело в полку системой, лучше всего, был убежден Порошин, людей не бить, над ними не издеваться, а воспитывать с помощью доброго слова и разумного наставления.

Многие офицеры находили эти требования Порошина чудачеством, но так как о его петербургских связях — учитель его высочества! — и о близости к генералу Румянцеву было всем известно, то полковнику перечить не решались и поступали, как было приказано, срывая гнев на солдатах без крика и подальше от полкового двора.

На площади у собора стоял дом, занятый командиром Ахтырского гусарского полка, и Порошин нередко бывал там. Командовал гусарами генерал-майор Иван Михайлович Подгоричани. Родом серб, он прибыл на русскую службу с берегов Адриатического моря, из Далмации, и со званием бригадира принял Молдавский гусарский полк. Во главе его Подгоричани сражался с пруссаками в Семилетнюю войну, отличился при взятии Берлина и арестовал своего начальника, генерала Тотлебена, заметив его тайные сношения с неприятелем.

Ахтырские гусары жили весело, вели знакомство с помещиками и казацкой старшиною. Сделать это им было не мудрено, потому что гусарский подполковник Михаил Боярский происходил из местных дворян. Брат его Василий занимал должность полкового обозного и от дворянства Ахтырской провинции был выбран в Комиссию нового Уложения.

Порошин, желая расширить свое понятие об Украине, расспрашивал Боярского о настроениях дворян, сравнивая его ответы с тем, что было известно ему из поездок по южным губерниям.

Разницы большой не было — господа дворяне смотрели на вещи везде одинаково.

— Беда здешних мест в том, — объяснял депутат Боярский Порошину, — что казаки наши, не желая нести службу ее величеству, разбежались со Слободских полков, опустошив свои заимки, закрепляются за помещиками либо тащатся в Польшу, прельщенные праздностью и льготами, которые там обещают. Пьянство и леность, Семен Андреевич, — вот народа нашего господствующие, так сказать, пороки. От них все зло.

— Я знаю другое, — возразил Порошин. — Казаки бегут со своих мест оттого, что старшина — все начальники и богатые люди — жить им не дают, обременяют нестерпимою работою, отнимают жалованные земли, покосы, дома, — словом, немалое грабительство и утеснение чинят. И вольные украинские люди находятся за ними, владельцами, будто их купленные крестьяне.

— Слышали мы не один год, — сердито сказал Боярский, — что в уходе работников будто виновата казацкая старшина. Ничуть не бывало! Не раз приезжали комиссии от правительства, и те по рассмотрении за старшинами никаких провинностей не отыскивали. И старшины штаб - и обер-офицерскими чинами одаривались. А земли и угодья, которыми казаки без крепостей доныне пользуются, надлежит отобрать и за нами, дворянами, и детьми нашими оставить.

— Казаки думают иначе, — ответил Порошин. — Они считают земли своими и предлагают от всех, кто поселился на казачьих землях в противность законам и жалованным грамотам, те слободы, села и хутора отобрать и вернуть в общество, отчего и казне будет немалое приращение, и мы здесь обретем тишину и спокойствие.

В конце августа Порошин лишился своего собеседника — Боярский уехал в Москву, где должны были начинаться заседания Комиссии нового Уложения. А затем выступили в поход и ахтырские гусары. Путь их лежал на границу с Польшей. Правительство императрицы Екатерины собирало армию, показывая готовность направить ее в сопредельное королевство.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*