Елена Руденко - Долгий летний праздник
— Вы уже сделали всё, что могли! — восклицаю я. — У меня к вам огромная просьба. Прошу вас принять участие в нашей маленькой встрече. Мы как раз планировали обсуждение нашумевшей петиции.
— Это большая честь для меня, — отвечает Робеспьер с лёгкой улыбкой.
Он согласен. Отлично! Хорошо было бы заполучить его в союзники. Такой человек на вес золота!
Я, Мадлен Ренар, прибыла в Париж. Мне нужно срочно найти Макса. Дома его не оказалось. Сосед сказал мне, что Макс собирался к Роберам. Что ж, придется навестить эту пренеприятнейшую семейку!
Я несмело стучусь в дверь. На пороге предстаёт Луиза Робер. Несколько секунд она вопросительно смотрит на меня, вспоминая. Я не представляюсь. Пусть сама вспомнит.
— Мадам Ренар, — наконец говорит она. — Проходите, чем могу быть полезна?
Надо играть роль испуганной, взволнованной особы. Хотя так хочется быть высокомерной и дерзкой.
— Мадам Робер, — начинаю я. — Произошло что–то ужасное!
Луиза удивленно смотрит на меня.
— Вы о чём, мадам? — спрашивает она.
— Макс написал мне письмо, — объясняю я. — Он говорит, что в эти дни в Париже должны произойти страшные события.
Я протягиваю ей записку. Ну и что, что там половина любовных признаний. Пусть знает!
Луиза быстро просматривает записку.
— Максимильен просто обеспокоен вопросом о судьбе короля, — поясняет мне Луиза. — Он опасается беспорядков в городе. Конечно, он заботится о вашем спокойствии и безопасности…
Судьба короля… Да, я знаю, что этот вопрос решает многое. Интересно, что известно Луизе, надо её расспросить.
— Судьба короля? — переспрашиваю я. — Его хотят призвать к ответственности, не так ли?
Луиза кивает.
— Народ этого хочет! — восклицает она. — Но всякие подлецы вроде Лафайета и Барнава хотят оправдать подлость Луи Тупого.
Я смеюсь… Луи Тупой… хорошее прозвище… Надо будет запомнить…
— А как народ хочет добиться осуждения Луи Тупого? — интересуюсь я.
— Петиция, требующая отстранения короля! — важно говорит Луиза.
Хм… понятно. Почитать бы эту петицию.
Мой взгляд падает на стол, заваленный бумагами.
— Роман пишете? — отвлекаясь от основной темы, интересуюсь я.
Так надо, чтобы Робер не заподозрила, что я её допрашиваю.
— Нет, гораздо более важную вещь, — таинственно говорит Луиза.
Ненавижу, когда отвечают загадками. Не понимаю таких людей. Задаёшь им простой вопрос, а они темнят, будто я расспрашиваю их об интимных подробностях.
— Я редактировала эту петицию, — продолжает Луиза.
Значит, она решила не играть в загадки. Отлично! Желание похвастаться оказалось сильнее!
— Вы пишете петицию! — восхищенно восклицаю я.
— Нет, что вы! — Луиза опускает глаза. — Автор петиции — Бриссо. А я её всего лишь отредактировала.
Я говорю несколько простеньких комплиментов. Луиза довольно улыбается.
— Как бы я хотела ознакомиться с текстом петиции, — вздыхаю я.
— Пожалуйста, — важно говорит Луиза.
Она собирает несколько листков со стола и протягивает их мне.
— Тут несколько стилистических исправлений, но в общем по смыслу это готовый текст! — говорит она. — Можете взять их себе.
Я горячо благодарю её.
— Как я могу найти Макса? — спрашиваю я.
— У него сегодня заседание, — говорит Луиза. — Всё из–за короля Луи. Даже в праздник им приходится работать.
Праздник? Ах, да. Сегодня же Праздник Федераций — 14 июля. Как я могла забыть!
— Вот что, — решает Луиза. — Я иду на праздник, он давно начался на площади. Советую вам пойти со мной. Может, мы не найдем Максимильена, но обязательно встретим того, кто знает, где его искать. Только подождите минут пять, сейчас придёт мой муж.
Я соглашаюсь пойти с Луизой. Хотя эта рьяная революционерка не внушает мне симпатии. Как она себя держит! Как воображает! Ах, ей дали редактировать петицию! Почитаю, что она там постаралась. Что–то слишком много развелось дамочек, общественная деятельность которых терроризирует население! И к ней я ревновала Макса…
Из дневника Стефани Брион
Сегодня у меня опять была встреча с Патриком Леруа! Как мы похожи, с каждым нашим свиданием я вновь убеждаюсь в этом.
Он так же серьёзен, как я, не любит глупой болтовни. Да, болтовня не главное! Многим это может показаться глупым, но мы любим вместе помолчать. Просто сидеть, взявшись за руки, вслушиваясь в тишину. Такое чувство, что мои мысли становятся его мыслями, а его мысли — моими…
Патрик признался мне в любви! Не знаю, согласится ли отец выдать меня за него! Хотелось бы. Я никогда не смогу пойти против отцовской воли. Отец обещал подумать. Я его понимаю, так просто отдать свою дочь чужому человеку тяжело. Буду молиться, чтобы он согласился!
Вечером приходили мадемуазель Ванель и художник Лесот. Меня шокирует эмоциональность и открытость этого человека. Сама я прячу свои чувства, стараюсь быть сдержанной.
Мне стыдно, но я боюсь резких звуков, движений, криков. Я чувствую себя неуютно, когда кто–то ведёт себя слишком уж экспансивно. Мне стразу же становится страшно, дрожь охватывает меня.
А эмоции Лесота кажутся каким–то безумством. Я боюсь с ним даже остаться наедине. А как он на меня смотрит? Я начинаю дрожать!
Ещё меня очень беспокоит смерть дяди Жака. Мсье Роне тоже думает, что тут что–то неладно. Бедный дядя Жак, неужели его убили?
Я, Манон Ролан, и мои коллеги–патриоты обсуждаем петицию.
— Луиза Робер неплохо поработала, — отмечает Бриссо.
Ох уж эта Луиза. Слишком много из себя строит!
— Что скажете, Жан? — спрашиваю я мужа.
В отличие от Луизы, я всегда рада выслушать совет супруга. Он очень умен! Просто кладезь мудрости! Пусть он не может, как Бриссо, нагло пробивать свои идеи. Ничего, я всегда помогаю моему дорогому Жану, поддерживаю его. Не допущу, чтобы мудрость супруга осталась незамеченной.
— В этой петиции нет ничего противозаконного, — говорит мой муж.
— Надо всё же быть порезче! — рассуждает Бриссо. — Получилось слишком мягко! Мы должны не просить, а требовать!
Жан вопросительно смотрит на меня. Он опасается сразу спорить с Бриссо, который готов смести всё на своём пути.
Я кладу мужу руку на плечо.
— Нельзя быть слишком резкими, — говорит он. — Это опасно!
— Совершенно согласен с мсье Роланом, — кивает Робеспьер. — Каждое слово могут использовать против нас.
— Чего вы трусите?! — возмущается Бриссо. — Робеспьер, короля ведь не оправдали! Вы хорошо выступили!
— Спасибо за похвалу, но окончательное решение будет завтра, — возражает Максимильен.
— Друзья, давайте не будем спорить, — вмешиваюсь я. — Нужно разобраться. Какая главная мысль петиции?
— Чтобы Национальное собрание приняло от имени нации отречение Луи XVI от престола и позаботилось о его замене при помощи всех конституционных средств, — четко отвечает Бриссо.
— Конституционных средств, — повторяю я. — Максимильен, что бы это значило?
— Регенство, — отвечает он. — Но никак не республику.
— Тогда эта бумага не представляет никакой опасности! — восклицаю я. — Что скажете, мой супруг?
— Совершенно верно, дорогая, — кивает он.
— Выходит, из–за фразы «конституционные средства» петиция теряет всякий смысл! — вскакивает Бриссо. — Понятно, почему Лакло настоял на этой фразе! Он и Дантон хотят усадить на трон Орлеанского!
Хм… Верно, верно. Это давно было понятно.
— Вычеркните это! — восклицает Бриссо.
— Никак нельзя! — возражает Жан. — Вы нас всех погубите!
Робеспьер согласен с моим мужем.
Решение остаётся за мной.
— Для нас главное — привлечь короля к ответственности, — говорю я. — Остальное пока отложим. Сейчас не столь важно, регентство это будет или нет.
— Мудрое решение, мадам, — говорит Робеспьер. — Но ещё совет… Если короля завтра оправдают, лучше будет забыть затею с петицией…
Я смотрю на мужа. Тот пожимает плечами. Слова Робеспьера взволновали его.
— Надо рисковать! — доказывает мне Бриссо.
Ох, опять дилемма. Как тяжело принимать решения! Надо рискнуть! Надо! Я так долго ждала этого момента! Это мой шанс! Я обязана его использовать! А вдруг — провал? Что тогда? Я могу потерять всё, чего с таким трудом добилась!
Я, Мадлен Ренар, испуганно мечусь в толпе. Увы, я заблудилась… Как я умудрилась отстать от Роберов?! О боже, Камилл! Может, он подскажет, где Макс.
— Мадлен! Что вас–то сюда привело? — издевательским тоном спрашивает он.
— Ах, женское любопытство! — в тон ему отвечаю я, даря фальшивую улыбку. — Но ваша проницательность сама даст ответ! Не так ли?
— Моя проницательность? — усмехается Камилл. — Уверен, вы примчались в Париж, чтобы стать свидетельницей грандиозных событий, которые развернутся в ближайшие дни!
