Льюис Уоллес - Падение Царьграда
Три дня он не показывался на берег, но лодка постоянно возила на судно и обратно поставщиков верблюдов, фуража и продовольствия.
Последние описывали его человеком лет шестидесяти, хотя ему могло быть и до семидесяти пяти, среднего роста, чрезвычайно энергичным и решительным. Он говорил по-арабски, но с индусским акцентом. Одежда на нем была индусская и состояла из шелковой рубашки, короткой куртки, широких шаровар и громадного белого тюрбана с пером, украшенного такими крупными драгоценными камнями, которые мог иметь только могущественный раджа. Свита его была немногочисленная, но великолепно одетая, и она безмолвно, раболепно исполняла все его желания. Один из слуг постоянно находился за ним и держал над его головой громадный зонтик. Чужестранец говорил мало, но каждое его слово было толковое и деловое. Ему требовалось двадцать вьючных и четыре под верх верблюдов. Высказывая эти требования, он пытливо смотрел на поставщиков и, к их величайшему удивлению, ни разу не спрашивал о цене.
– А как велика твоя свита, князь? – спросил один из шейхов.
– Четыре человека.
– О Аллах! – воскликнул шейх, подняв руки. – Зачем тебе четыре верблюда под верх и двадцать вьючных для четырех человек?
– А разве ты хочешь, чтобы я явился с пустыми руками в святейший из городов и ничего не роздал бедным? – отвечал спокойно чужестранец.
Наконец нашелся поставщик, который взялся устроить все, что было нужно, и на четвертый день своего прибытия в Эль-Катиф князь Индии сошел на берег и осмотрел приготовленный для него в окрестностях города паломнический стан, состоявший из четырех палаток, а также приведенных лошадей и верблюдов. За все была уплачена уговоренная плата, и тридцать нанятых им слуг, из которых десять были вооружены, немедленно приступили к выгрузке из судна багажа и распределению его по верблюдам. Палатку, предназначенную для князя Индии, выкрасили снаружи в зеленый цвет, а внутри разделили ее на два помещения: приемную и спальню, украшенные диванами, коврами и драгоценными шалями.
Наконец все было готово и оставалось только назначить день для отбытия, но об этом дне князь Индии никому не сообщал, так как он был, по-видимому, человеком необщительным и любившим одиночество.
III. Желтый воздух[1]
Однажды вечером князь Индии сидел перед своей палаткой. Солнце закатилось, на небе уже виднелись звезды. Верблюды спали, вытянув свои длинные шеи, а часовые, расставленные вокруг стана, так же как все слуги князя Индии, творили вечернюю молитву, обращая свои лица к Мекке. Их господин также молился и делал те же движения, как правоверные мусульмане, но его молитва была совершенно иная.
«О Господь Бог Израилев, – говорил он про себя, – все окружающие меня молят о жизни, а я молю Тебя о смерти. Я искал ее на море и не нашел, а теперь я пойду в пустыню навстречу ей. Но если мне суждено жить, о Господи, то даруй мне счастие служить во славу Твою. Тебе нужны орудия добра, и прими меня в число их. Дозволь мне совершить великие дела во славу Твою и тем заслужить блаженный покой. Аминь».
Окончив молитву, он встал и начал ходить взад и вперед перед своей палаткой, скрестив руки за спиной и опустив голову на грудь.
В эту минуту к палатке подошел шейх и, низко поклонившись, сказал:
– Князь, завтра на рассвете караван отправится в путь.
– Хорошо. Мы готовы, можешь идти.
– Князь, сегодня пришло судно из Гормуза на восточном берегу и высадило целую толпу нищих.
– Хорошо. Я сейчас раздам им часть того продовольствия, которое ты нагрузил на верблюдов.
Шейх покачал головой:
– Если бы они были нищие, то это еще не беда. Аллах милостив ко всем существам, но они заражены желтым воздухом, и они вынесли на берег четыре мертвых тела, а одежду с мертвецов продали в лагерь паломникам.
– Ты, значит, боишься, чтобы мы не занесли чуму в Каабу? Не тревожься, все в руках Аллаха. Помни, что молитва – хлеб веры.
На следующее утро при восходе солнца караван числом в три тысячи душ выступил в поход, и князь Индии занял место в последних его рядах.
– Отчего ты, князь, идешь позади всех? – спросил шейх и услышал в ответ:
– Аллах благословляет тех, кто подбирает отсталых и мертвых, на которых не обращают внимания люди, гордо идущие впереди.
Шейх передал эти слова всем паломникам, и они единогласно воскликнули:
– Да будет благословенно имя князя Индии!
IV. Эль-Зариба
Вместе с караваном паломников князь Индии посетил Медину, где он исполнил все обряды, обязательные для правоверного в мечети пророка, а оттуда прибыл 6 сентября в долину Эль-Зариба, бывшую с незапамятных времен сборным местом для всех караванов, так как оттуда оставался только один день пути до священного города.
Раскинув палатки на возвышенном месте, князь Индии позвал около полудня своего проводника и приказал привести нескольких брадобреев для превращения, согласно правилам, установленным самим пророком, его самого и свиты в настоящих паломников, достойных вступления в Мекку. Прежде всего были подвергнуты омовению и посыпаны мускусом волосы, усы, руки и все тело верующих, а затем надеты на них белая одежда без швов и сандалии. Вся эта церемония сопровождалась молитвами, а когда все было окончено, то каждый, обратившись лицом к Мекке, произнес древнюю молитву посвящения себя Аллаху. Князь Индии наравне со всеми совершил этот обряд, а затем, усевшись на ковре, положенном перед палаткой, стал ждать прохода караванов.
Вскоре на востоке показалось облако пыли, а из-за него мало-помалу выделился отряд всадников в полном вооружении и с копьями в руках, ярко игравшими на солнце. Ехавший впереди вождь остановился у палатки князя Индии. На голове его был шлем с поднятым забралом и большой кольцеобразной сеткой, покрывавшей шею и плечи. Кольчуга защищала тело, руки до локтей и ноги. Шлем и звенья кольчуги были украшены золотом, и воин казался золотым. На спине у него висел светло-зеленый плащ, полускрывавший небольшой круглый металлический щит, в правой руке он держал копье, а с левой стороны виднелась сабля, спереди же седла был прикреплен лук с колчаном. Он был так воинствен и так красиво сидел на кровном караковом коне, что князю Индии показалось, что перед ним один из славных сподвижников Саладина. Он невольно вскочил, чтобы приветствовать гостя, но тот лишь бросил на него взгляд и отвернулся в другую сторону, обнаруживая тем, что он остановился тут не ради обитателя самой красивой из палаток, а для того, чтобы с возвышения следить за проходом караванов. Но этого мгновения было достаточно, чтобы рассмотреть его лицо: это был молодой человек двадцати двух или трех лет, с черными глазами, такой же бородой и усами и серьезным, хотя приятным выражением загорелого лица.
Через некоторое время к нему подъехал вооруженный, но не столь блестящий всадник и, соскочив с коня, водрузил в землю желтое шелковое знамя с красной надписью и золотым полумесяцем, со звездою на древке.
– Кто этот юноша в золотом вооружении? – спросил князь, подзывая к себе шейха.
– Эмир эль-хаджи[2].
Князь Индии стал еще с большим интересом смотреть на эмира.
– Такой молодой – и уже пользуется доверием старого Мурада. Я познакомлюсь с ним, быть может, он будет мне полезен. Кто знает, кто знает?..
В эту минуту на возвышении показался отряд турецкой кавалерии с музыкой и пестро украшенные верблюды с подарками султана меккскому шерифу. Эмир обратил все свое внимание на всадников, вождем которых он, очевидно, состоял, и зорко следил за тем, как они спешились и стали разбивать стан. Но пока он был этим занят, к нему подошел шейх князя Индии и с низким поклоном сказал:
– Мой господин, высокопочтенный хаджи, сидящий вон там перед своей палаткой, приказал тебя приветствовать и предложить тебе гранатовой воды, которая действует очень освежительно.
По его знаку следовавший за ним громадный негр в белой одежде поднес эмиру на блестящем медном подносе глиняный кувшин и два кубка, серебряный и хрустальный.
Сняв с левой руки стальную перчатку, эмир взял один из кубков и, поклонившись вставшему с ковра князю, выпил воду.
До самого вечера эмир и князь Индии были поглощены шумным, пестрым зрелищем прихода и размещения караванов. Их было три: из Эль-Катифа, Дамаска и Каира. Толпы, составлявшие эти караваны, были самые разнообразные и разноплеменные. Рядом виднелись арабы, персы, индусы, турки, курды и кавказцы. Одни шли пешком, другие ехали на лошадях, третьи двигались на верблюдах, четвертые медленно колыхались на спинах ослов. Все это человеческое море быстро залило долину Эль-Зариба, наполняя воздух криками, звуками музыкальных инструментов и всем сложным шумом человеческой сумятицы. Все торопились занять для стоянки место поудобнее, толкались, суетились, разгружали верблюдов, раскидывали палатки. В общей суматохе старались водворить какой-нибудь порядок всадники с большими палками, но еще более усиливали ее, порождая рукопашные схватки. «Это не люди, а черти, бегущие от гнева Божьего», – думал князь Индии, смотря с удивлением на происходившую оживленную, но беспорядочную сцену.
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
