Александр Лавров - Варяги и Русь
— Что же, он и теперь жив? — перебил Вадима Избор.
— Говорят, и теперь… Многие, особенно в бурю, на озере его видели, а иногда около этого места, над лесом, заметен дым… сидит, верно, проклятый, и ждет.
— Так ты его боишься?
— Я ничего не боюсь… Страх мне неизвестен, — хвастливо сказал Вадим, — только я здесь не останусь.
— Твое дело! Но как же мы выберемся отсюда?
— Придумай, как. Ты эти места лучше меня знаешь… Только бы поскорее уйти отсюда…
— Но ты совсем идти не можешь!
— Нет, я пойду, я ничего, — попробовал было приподняться Вадим, но тотчас же опустился на траву.
— Вот видишь, куда же ты пойдешь? — сказал Избор, — останемся здесь до вечера, а волхва ты не бойся… Его страшиться не надо, и он, и Перун бессильны, они простые деревянные истуканы и ничего больше!
— Что ты говоришь! — с ужасом воскликнул Вадим, — ты перестал верить в могущество Перуна!..
— По правде признаться, не перестал, а перестаю… вот с тобой я убедился, что все наши боги — ничто перед тем Богом, в которого веруют некоторые народы…
— Что же это за Бог?
— Великий Бог! — с убеждением произнес Избор и рассказал Вадиму все, что ему было известно о Едином неведомом Боге, рассказал ему и о своем обращении к Нему, и о чуде, которое, по его мнению, совершил этот Бог, воскресив Вадима…
Старейшинский сын слушал рассказ Избора, но отец его так близко стоял к жрецам Перуна и Вадиму, так часто приходилось беседовать с ними, что ко всем рассказам о иных верованиях, кроме верования в Перуна, он относился с большим недоброжелательством.
— Э, полно! — отозвался он на слова своего товарища, — зачем нам искать другого бога, когда у нас есть свой, мы должны поклоняться тому, чему поклонялись отцы наши… Лучше подумай, как нам выбраться отсюда, мне во что бы то ни стало надо быть дома…
Вдруг взгляд Избора упал на мокрый песок, где ясно отпечатались человеческие следы.
— Гляди-ка, князь, это что такое? Мы здесь не одни, кажется, — показал он следы Вадиму.
Тот взглянул на следы и задрожал.
— Мы пропали! — воскликнул он с испугом, — никто не смеет, кроме жрецов, ступить сюда… Эти следы оставил не кто иной, как страшный волхв…
— Волхв? — переспросил, побледнев, Избор. — Ты так думаешь, княже? Но откуда же взялся он? Ведь о нем сколько уже лет ничего в наших краях не слышно…
— Ничего не значит! Он живет в этом лесу, это говорил мне старый Велемир, жрец Перуна… Да и кому же боле здесь быть, как не ему, этому страшному волхву… Надо бежать, бежать…
Забыв о своей слабости, Вадим вскочил на ноги.
— Веди, веди меня из этого проклятого леса, — закричал он Избору, тоже заметно взволнованному и испуганному, — это ты нарочно завел меня сюда, проклятый варяг… Ты хочешь во что бы то ни стало погубить меня.
Избор с нескрываемым изумлением посмотрел на старейшинского сына.
— Что ты, Вадим? Зачем мне желать твоей гибели? На что мне нужна твоя жизнь?.. Я погибал вместе с тобой и в страшную смертную минуту не оставил тебя… подумай сам…
— Ты должен стать виновником моей гибели! Так нет же! Не ты меня, а я тебя сотру с лица земли…
Пришла очередь удивляться Избору. Он слушал бессвязную речь Вадима и не сразу понял его. Он недолюбливал Вадима за гордость, за заносчивость, но никогда его не считал неблагодарным или вероломным.
— Ты не веришь Перуну, ты преступаешь его заветы, потому ты и не побоялся ступить в это страшное место, — задыхаясь от волнения, говорил Вадим, — ты послушный раб страшного волхва, — потому-то ты и не страшишься его… ты завел меня сюда, чтобы отдать ему на растерзание… Нет, не удастся тебе это, презренный варяг… Умри прежде сам.
И прежде чем Избор успел что-либо сделать, Вадим выхватил нож и как зверь бросился к нему…
Молодой варяг инстинктивно вытянул вперед обе руки, но не успел защититься, и Вадим с яростным криком вонзил нож в его грудь.
Как подкошенный рухнул Избор на траву…
Вадим, вытащив нож из раны, поднял руку, чтобы поразить еще раз своего соперника.
— Умри, умри! — говорил он, — кто теперь погубит меня?..
Он уже хотел ударить еще раз, как вдруг дико вскрикнул…
Прямо на него, озаренная яркими лучами заходившего солнца, двигалась фантастическая человеческая фигура, казалось, что две змеи выходят из губ странной фигуры, что глаза ее блещут, как раскаленные уголья, а распростертые руки готовы задушить его.
— Волхв, перынский волхв! — в ужасе воскликнул Вадим и, выпустив из рук нож, бросился бежать…
IV
Вадим долго бежал без оглядки… Ему казалось, что страшный волхв гонится за ним по пятам.
Ветви деревьев задевали Вадима, и ему чудилось, что чьи-то цепкие руки хватают его… Ветер шелестел листвой, и в этом шелесте слышались голоса, и весь лес казался наполненным этими голосами.
Вадим бежал все дальше и дальше, хвоя елей колола его лицо, но он не чувствовал боли.
Наконец, юноша как подкошенный рухнул на траву, ожидая, что страшный волхв настигнет его.
Вдруг ему послышались невдалеке голоса, они раздавались все ближе и ближе…
— Вот и трава здесь помята… сучья на елях поломаны, — услышал Вадим совсем рядом чей-то голос.
— Значит, я не ошибся…
— Ищите, все ищите, обойдите всю рощу из края в край, — различил Вадим старческий голос, который в одно и то же время заставил и задрожать его и обрадовал, — найдите ослушника велений нашего бога и приведите его к нам… Мы посмотрим, кто этот дерзкий, осмелившийся нарушить заветы Перуна… Ступайте, ищите…
Прошло несколько томительных, показавшихся необыкновенно долгими Вадиму минут. Он глубже забился в траву в надежде, что люди, голоса которых он слышал, пройдут мимо, не заметив его.
По голосам Вадим узнал служителей Перуна, а распоряжавшийся поисками старик был верховным жрецом Велемиром.
Юноша знал, что его ждет, и потому голоса жрецов перепугали его не менее, чем преследование страшного волхва. Как ни дружен с его семьей Велемир, как ни уважает его отца, старейшину, все-таки он не преступит заветов и жестоко накажет ослушника.
Вдруг Вадим услышал совсем близко-близко от себя шорох. Кто-то остановился рядом с ним, и Вадим почувствовал, как чья-то рука коснулась его плеча.
— Кто бы то ни был, приказываю тебе встать, — услышал он над собой голос Велемира, — покажи лицо свое и дай увидеть того, кто осмелился нарушить волю Перуна и попрать дерзкой ногой священную рощу…
— Велемир, прости! — воскликнул юноша, приподнимаясь с земли.
Перед ним стоял высокий седой старец. На груди его, скрытой под-белыми, как зимний снег, одеждами, покоилась длинная седая борода. Лицо его, покрытое множеством морщин, было нахмурено. Глаза грозно смотрели из-под густых, нависших седых бровей.
Стар, очень стар был Велемир, верховный жрец Перуна — грозного божества приильменских славян! Сколько весен он встретил, сколько зим пережил! Старики приильменских родов совсем детьми еще были, а Велемир служил уже Перуну-громовержцу.
Когда он был молод и был ли он когда-либо молод — никто не знал. Ильменским славянам казалось даже, что он и появился на свет Божий седым и старым.
Про него ходили в родах чудные рассказы. Говорили, что Перун все делает по слову его, ни в чем не ослушивается грозный бог своего любимого служителя. Захочет Велемир, и нашлет Перун на роды славянские бедствия тяжелые: голод, смерть лютую, и ничто от них, кроме просьб Велемира, народ не избавит. Оттого и боятся, и уважают верховного жреца Перуна все роды славянские…
Теперь этот грозный старец гневно стоял перед перепуганным старейшинским сыном, не смевшим поднять глаз.
Несколько мгновений старец, казалось, не узнавал юноши.
— Вадим, сын старейшины, уважаемого всеми ильменскими родами Володислава! — воскликнул он, — так это ты осмелился, дерзкий, вступить в это священное место?
— Выслушай, отец, умоляю тебя, — убитым голосом произнес Вадим, — я скажу тебе всю правду…
— Нечего мне слушать… Сейчас я созову всех верных Перуну, и мы поступим с тобой, как приказывает закон… Ты осмелился нарушить завет, и грех твой падает на твою голову.
Старик поднес было руки ко рту, но Вадим схватил его за край одежды и проговорил умоляющим голосом.
— Не зови, отец, дай мне сказать тебе правду, при других я не скажу… Помедли… ты всегда успеешь осудить меня!..
— Ну говори, — согласился, наконец, Велемир, — горе тебе, если ты солжешь… Перун покарает и тебя, и весь род твой. Говори скорей, пока не пришли сюда служители Перуна.
— Я с варягом Избором переплывал озеро, — начал торопливый рассказ Вадим, — ты знаешь, отец, какая разразилась буря, мы выбивались из сил, борясь с волнами… Вдруг огромный вал опрокинул наш челн и затем выбросил нас на песчаную отмель у этого берега.
