Сюгоро Ямамото - Красная Борода
— Нет, — ответил Ниидэ. — Это рак поджелудочной железы. Поджелудочная железа расположена между селезенкой и двенадцатиперстной кишкой. Поскольку она относится к статичным органам, больной не испытывает болевых ощущений, даже если она поражена раком. Если появляются боли, это означает, что метастазы уже распространились на другие органы. Наступает резкое истощение, которое приводит к летальному исходу. Это редкий случай, постарайся его запомнить.
— Значит, болезнь неизлечима?
— Да. — Горько усмехнувшись, Ниидэ покачал головой. — К сожалению, мы не умеем пока лечить не только эту, но и многие другие болезни.
Нобору внимательно поглядел на Ниидэ.
— Может быть, с прогрессом медицины кое-что изменится, но и тогда она не сумеет превзойти те жизненные силы, которыми располагает сам человеческий организм, — продолжал Ниидэ. — Да, жалкий удел предопределен медицине... Чем дольше я лечу людей, тем больше убеждаюсь в этом. Когда возникает болезнь, один организм преодолевает ее, другой — сдается. Врачи могут распознать симптомы болезни, наблюдать ее течение, способны в той или иной степени оказать помощь организму, обладающему значительным запасом жизненных сил, — и только! На большее медицинская наука не способна. — Ниидэ сокрушенно покачал головой. — А пока мы можем и должны бороться против темноты и бедности. Только побеждая нищету и невежество, мы сумеем восполнить то, чего в настоящее время недостает медицине, понимаешь?
Так ведь это уже политика, а не медицина, подумал Нобору. Словно прочитав его мысли, Ниидэ сердито сказал:
— Ты, да и не только ты один, многие могут возразить, что борьба с нищетой и невежеством — дело политиков. Но назови мне хотя бы один случай, когда политики что-то ради этого предприняли. Возьмем, к примеру, борьбу с нищетой. За всю историю бакуфу были изданы тысячи всевозможных указов, но разве хоть в одном из них говорилось о том, что нельзя допускать, чтобы человек жил в нищете?
Ниидэ сжал губы — видно, почувствовал, что говорит слишком возбужденно и по-юношески запальчиво.
— Однако, сэнсэй[9], разве эта больница не оборудованна деньги бакуфу? — попытался возразить Нобору.
2
Больница... — Ниидэ печально усмехнулся. — Побудешь здесь подольше — узнаешь! Конечно, бесплатные лекарства, бесплатное лечение — это все же лучше, чем ничего. Но главное не в этом. Если бы мы могли преодолеть нищету и невежество, поверь, больше половины болезней не возникало бы вообще...
Вошел Мори и сообщил, что доставили пациента с тяжелой травмой.
— Это молодая грузчица, упала с ношей. Обширные раны в области поясницы и живота. Доктор Макино осмотрел ее, сказал, что сам не справится, и просит вашей помощи, — пояснил он.
Лицо Ниидэ сразу постарело и осунулось.
— Хорошо, сейчас иду. А пока скажи Макино, чтобы оказал ей первую помощь.
Он внимательно поглядел на умирающего, потом закрыл глаза и низко склонил голову — то ли поклонился больному, то ли просто ее опустил.
— Этот Рокусукэ был довольно известным мастером по лаку. Его лакированные столики и шкатулки пользовались успехом. Жены и детей у него нет, близких друзей тоже.
Сюда его привезли из ночлежного дома. С тех пор никто не приходил его проведать, а сам он молчит. О чем бы его ни спрашивали, не отвечает.
Ниидэ тяжело вздохнул и продолжал:
— При этом заболевании человек испытывает невыносимые боли, но Рокусукэ ни разу не пожаловался. Так, наверно, и умрет, не сказав ни слова.
Он поднялся и, предупредив, что пришлет Мори, попросил Нобору остаться.
— В жизни человека нет ничего более величественного, чем смерть. Внимательно приглядись к ней, — сказал он.
Нобору сел напротив умирающего и стал внимательно его разглядывать. Изрезанные глубокими морщинами щеки запали, подбородок заострился, на сухой, землистого цвета коже проступили лиловые пятна. В этом лице уже трудно было увидеть живые черты. Голова умирающего скорее походила на череп, обтянутый кожей.
— Вот уж не знал, что Красная Борода бывает так словоохотлив, — пробормотал Нобору, оглянувшись, нет ли кого поблизости. — Однажды он сказал: «В больнице не место для пустой болтовни», а сам вдруг разговорился — не остановишь.
Дыхание Рокусукэ становилось все более прерывистым, временами он тихо стонал. Казалось, будто жизнь мучительно пытается покинуть бренное тело.
— Отвратительное зрелище! Нет, в смерти нет ничего величественного. Она безобразна, — бормотал Нобору.
Наконец появился Мори. Он принес пиалу, которой, по-видимому, пользовался старик Рокусукэ, и палочку для еды — на конце была намотана вата.
— Я здесь справлюсь один, а ты иди к Ниидэ в третью палату, — сказал он, даже не взглянув на Нобору. — Тебе придется зашивать, так что поспеши.
Нобору припомнились слова Цугавы: «Красная Борода, не стесняясь, использует подчиненных днем и ночью». Ему даже показалось, будто Цугава где-то рядом и насмешливо подмигивает.
Первое, что бросилось ему в глаза, когда он вошел в палату, было распростертое тело женщины. Она лежала на покрытой марлей подстилке. Увидев Нобору, доктор Макино поспешно задвинул ширму, но Ниидэ подозвал его, и обнаженное тело оказалось у него прямо перед глазами.
Молодая женщина — на вид ей можно было дать лет двадцать пять — была в меру упитанна, белокожа и, пожалуй, даже красива, если не считать мощных, загоревших на солнце ног. На полных грудях чернели соски. Прикрытый марлей живот выдавался небольшим холмиком. По-видимому женщина была в начальной стадии беременности. Нобору отвернулся. Во время практики в Нагасаки ему довольно часто приходилось осматривать и лечить женщин, но обнаженное, полное жизненных сил молодое женское тело так близко он видел впервые.
— Держи ноги, — приказал Ниидэ. — Укол ей сделали, но не исключено, что начнет буянить. Крепко держи!
Нобору заметил, что руки женщины привязаны веревками к деревянным столбикам. Следуя указаниям Ниидэ, он раздвинул женщине ноги и сел на них, прижимая к полу колени. Он не знал, куда девать глаза, и почувствовал, что неудержимо краснеет. Эта сцена будоражила его воображение и одновременно вызывала в нем чувство стыда.
— Не отворачивайся, внимательно следи, как я буду зашивать, — приказал Ниидэ и снял марлю с нижней части живота. Конец иглы, которую он держал в правой руке, был слегка изогнут, сквозь ее ушко были пропущены две шелковые нитки. Нобору поглядел на живот и увидел рваные края раны, простиравшейся от бедра к пупку. Мышцы живота конвульсивно задергались. Нобору почувствовал, что теряет сознание. Последней его мыслью было: «Она сейчас меня сбросит!»
3
Обморок длился не более минуты. Потом он ощутил, как кто-то шлепает его по щекам, и пришел в себя. Ему казалось, что он бесконечно долго оставался без сознания, но, открыв глаза, увидел все ту же третью палату и склонившегося нал мим Макино. Поодаль стоял Ниидэ. Скорчив кислую гримасу, он приказал Нобору:
— Возвращайся к себе.
Стараясь не глядеть на распростертое тело, Нобору встал и поплелся к выходу. Никакая сила сейчас не заставила бы его остаться в этой палате. Ему казалось, что одного взгляда на зияющую рану будет достаточно, чтобы он снова потерял сознание.
Нобору вернулся к себе и как подкошенный упал на постель. Только не вспоминать об этом, только не вспоминать. Иначе его стошнит... Он пытался думать о чем-то другом, но мысли снова и снова возвращались к постыдному обмороку, и сегодняшний конфуз, последовавший за происшествием с сумасшедшей О-Юми, вызывал чувство унижения и непоправимости случившегося.
— Какой позор! Ах, какой позор! — Нобору закрыл лицо руками. — А еще бахвалился, что совершенствовал свои знания в Нагасаки...
Он вспомнил, с какой самонадеянностью похвалялся перед О-Суги своими познаниями в голландской медицине, новыми методами лечения, которые неизвестны Ниидэ, и застонал от охватившего его чувства стыда.
В комнату заглянул Мори и позвал его на обед. Нобору отказался.
— Советую подкрепиться, господин Ниидэ просил предупредить, что сегодня ты будешь его сопровождать.
— Куда?
— Во второй половине дня у него обход больных на дому. Нередко он затягивается до ночи.
Нобору промолчал.
— А старик Рокусукэ скончался, — уходя, сказал Мори.
У Ниидэ были разные пациенты. К аристократам и богачам его вызывали, бедняков же он посещал по собственному почину. В принципе больница Коисикава была открыта специально для лечения бедняков, но они нередко по разным причинам не шли туда сами. К таким больным Ниидэ приходил домой, осматривал и давал лекарства.
Нобору часто приходилось слышать, что некоторые из них встречали Ниидэ без особого удовольствия.
