Владимир Савченко - Отступник - драма Федора Раскольникова
Так долго не могло продолжаться. Надо было что-то делать. Жениться бы, что ли. Да как найти жену?
Судьба была к нему милостива. У него появилась Муза.
Глава тринадцатая
По праздникам на него обрушивался шквал телеграмм, писем, звонков от старых боевых товарищей, бывших военморов, воевавших под его командованием на Балтике и на Каспии, на Волге и Каме. Его зазывали в гости, приглашали выступить с воспоминаниями в красноармейских клубах и на заводах, в общежитиях студентов, и не всегда было удобно отказаться от приглашения. В гостях, после первых рюмок, начинались рассказы о былых сражениях, и не было им конца, расходились всегда под утро, с песнями тех лет, со слезами радости и гордости за славно прожитую молодость.
Однажды Раскольникову позвонили из грузинского представительства в Москве и пригласили на вечер в представительство, где, как ему передали, его ждал сюрприз. Звонил сам представитель Орехалашвили, старый знакомый Раскольникова, человек добродушный и веселый. На вопрос Раскольникова, что за сюрприз, он, смеясь, сказал, что это секрет, Раскольников все узнает, когда придет.
Сюрприз Орехалашвили заключался в том, что ему прислали из Грузии какие-то документы о боевых подвигах в гражданскую войну группы грузин, моряков Волжской военной флотилии, и просили передать Раскольникову, чтобы он использовал в своих воспоминаниях. Раскольников удивился: разве нельзя было переслать ему эти бумаги, зачем было ему ехать за ними? "Как зачем, дорогой? - смеясь, блестя черным лукавым глазом, вертел головой Орехалашвили. - Ты не хочешь провести вечер в хорошей компании? Не хочешь выпить хорошего грузинского вина? Спеть наши песни? Не поверю, дорогой. Ты посмотри, какие у нас сегодня гости! А девушки! Вах!"
Вокруг длинного стола, уставленного бутылками с грузинскими винами, вазами с фруктами, шумно рассаживались действительно замечательные люди. Это были молодые русские и иностранные коммунисты, члены Коминтерна и КИМа, члены ЦК комсомола. Со многими из них Раскольников был знаком, иных знал по их выступлениям на международных конгрессах. Белокурый красавец Чаплин, нервный, порывистый Косарев, невозмутимый Бессо Ломинадзе - вожди комсомола, сын Карла Либкнехта Вильгельм, Гейнц Нейман. Молодые иностранцы, вольнослушатели Плехановского института, привели с собой девушекстуденток, своих сокурсниц, веселых, румяных, непринужденно болтающих с гостями и хозяевами-грузинами, должно быть, им было не впервой находиться в этой компании.
Одну из этих девушек посадили между Раскольниковым и Ломинадзе. Тоненькая и стройная, с копной светлых волос на голове, делавших ее похожей на одуванчик, девушка оглядела всех рассевшихся гостей, громко спросила, обращаясь к Ломинадзе:
- Раскольников еще не приехал? Мне сказали, что будет Раскольников.
Ломинадзе с улыбкой посмотрел на Раскольникова. И девушка посмотрела на него.
- А как вы себе представляете Раскольникова? - спросил он.
- Ну, высокий, плечистый. Усатый, - уверенно ответила она. - Вроде Буденного или Щорса.
- Боюсь, что вы будете разочарованы, - сказал Раскольников. - Ему далеко до Буденного или Щорса.
Ломинадзе засмеялся. Девушка смутилась.
- Это и есть Раскольников, - сказал Ломинадзе.
- Вы? - неуверенно смотрела она на Раскольникова.
- Вы думаете, вас разыгрывают? Почему я не могу быть Раскольниковым? спросил он.
- Я ничего не говорю. Но я подумала… Я приняла вас за иностранца, бойко ответила девушка, справившись со смущением. - Вы одеты, как иностранец. Извините. - Она снова смутилась.
Он улыбнулся.
- Ничего. Как вас зовут?
- Муза.
- Как? Муза? Я не ослышался?
- Нет. Муза Васильевна Ивановская.
- Очень приятно, - привстал он учтиво. - Муза. Какое чудное имя. Если вас полюбит поэт, у него будет двойное право говорить вам: вы - моя Муза. Кто же вас так назвал? Мама? Папа?
- Конечно, папа.
- Почему конечно?
- Он большой выдумщик и вообще натура поэтическая.
- Чем он занимается?
- Преподает русский язык и литературу в школе второй ступени.
- А мама?
- А мама - красавица.
- Это как понять?
- Она нас с папой и сестрой давно бросила. В молодости семейная жизнь ее не привлекала. Теперь у нее другая семья.
- Понятно. Но ваш папа… Хотелось бы мне познакомиться с вашим папой.
Муза смущенно умолкла. Он усмехнулся:
- Не подумайте, что я напрашиваюсь к вам в гости. Просто я люблю знакомиться с оригинальными людьми. Ваш папа, по-моему, из этой редкой породы людей.
- Спасибо. Мне это приятно слышать.
Весь вечер он болтал с Музой. Ему доставляло удовольствие смотреть на нее, слышать ее мягкий голос. Она была начитанна, говорить с ней можно было на любую тему. Она обожала поэзию. Очень скоро он узнал, что она недовольна своим институтом, ей бы учиться в университете на филологическом, но ничего не поделаешь, приходилось терпеть, ей оставался всего год до выпуска. В нежном ее лице была милая неправильность черт - нос как бы приплюснут, скулы слегка выпирали, - но это не портило ее, придавало лицу характерность. Особенно губы выделялись на лице, как бы растекались по лицу нежной алой патокой. В какой-то миг Раскольников поймал себя на том, что смотрит на них неотрывно, его неудержимо тянуло поцеловать их, он будто даже уже чувствовал на своих губах их сладкий медовый привкус.
2Они стали встречаться. Ходили на выставки художников, в театры, катались на лихачах с рысаками в попонах, заходили перекусить в "Кружок" литературно-артистическое кафе, где собирались артисты, писатели, поэты, многие из них были знакомы Раскольникову. Ему приятно было представлять им свою юную подругу.
Осенью, когда начался новый театральный сезон, он пригласил ее во МХАТ на премьеру поставленного по его инсценировке "Воскресения" Льва Толстого. Она пришла в нарядном платье из серебристого шелка, сшитом по последней моде, длинном сзади, укороченном спереди, в черных шелковых туфлях, элегантная, юная, прелестная. У него замерло сердце: может быть, это судьба? Но разница в возрасте? Во взглядах на жизнь? Что она, беззаботная комсомолочка, знает о жизни? Она принимает его ухаживания охотно, но что у нее в душе? Может быть, ей просто льстит, что за ней, совсем еще девчонкой, ухаживает зрелый мужчина, к тому же человек известный, герой гражданской войны, крупный партийный работник?
Он осторожно стал выведывать у нее заветное - ее мысли, настроения. Оказалось, она была не так уж и наивна в своих взглядах. Прятала за внешней беззаботностью свои вопросы, недоумения, которые ей не с кем было обсудить.
Однажды она ему призналась:
- Я не понимаю, что у нас в стране происходит? Можете вы мне объяснить, например, зачем нужны чистки партии? В таком виде, как они обычно проводятся? У нас в институте сейчас проходит очередная чистка. Нас, комсомольцев, заставляют присутствовать на этих собраниях. В качестве воспитательной меры. Это ужас, что такое. Сначала от человека требуют полную исповедь о себе. Кто он по социальному происхождению? Если происхождение сомнительное, то поддерживает ли связь с родителями? Что делал в революцию, гражданскую войну? Не сочувствовал ли какой-либо оппозиции? Затем начинаются допросы с пристрастием. Как он объяснит факт, что его бабка торговала семечками или что у его жены кто-то как будто видел на руке золотое кольцо? И знаете, что меня больше всего поражает? Невозможность оправдаться. Человеку просто не верят, подозревают во лжи. Раздувают мелкие факты, из мухи делают слона. Зачем?
- Да, много нелепого, - согласился он. - Люди привыкли бороться со всякими уклонами, не могут оста новиться. Со временем это пройдет.
- Или вот еще. Газеты твердят об успехах коллективизации, о том, что крестьяне валом валят в колхозы, мол, светлое будущее деревни обеспечено. А в это время у нас карточки на хлеб. Лишенцам и их не дают. Они лишены всего. А что на самом деле происходит в деревне? Моя мама недавно приезжала навестить нас, она живет в Краснодаре. Ее муж, партиец, был мобилизован для внедрения колхозов. Так он рассказывал, как на деле происходит коллективизация. Как семьям, объявляемым кулацкими, приказывают собраться в полчаса, взяв с собой в узелок самое необходимое. А их дома и все, что ими нажито, забирают в колхоз. Потом их увозят в скотских вагонах куда-то в Сибирь и там высаживают в безлюдных местах, в болотах, без продуктов, без всякого инструмента - выживай, если сможешь. Это как понять?
Что он мог ей ответить? Он честно признался, что и сам не понимает, как, почему дела в стране приняли такой трагический оборот, он тоже об этом много думает и пока не знает ответа. Но он благодарен ей за эту откровенность. Теперь он лучше знает и понимает ее, ему это важно, потому что и у него есть вопросы, которые не с кем обсудить, у него нет друзей, с которыми он мог бы быть вот так же искренен и откровенен, как она с ним, и как, теперь он это знает, и он может быть искренним и откровенным с ней.
