Валерий Замыслов - Иван Болотников Кн.1
Телятевский хоть и был польщен словами князя, но все же решением набольшего воеводы остался недоволен. Уж очень хотелось выйти в поле на ордынцев. Однако вслух промолвил:
— Волю государя не смею рушить, воевода. Спасибо за честь.
К боярам протолкался крупный большеголовый дворянин в шеломе и стальном панцире. Низко поклонился князю Мстиславскому и, ударяя себя кулаком в грудь, запальчиво произнес:
— Мочи нет смотреть на похвальбу басурманскую. Дозвольте, воеводы, мне с татарами поразмяться. Силушкой меня господь не обидел. Застоялся я тут в городке.
— Имя свое назови, молодец.
— Митрий Капуста — дворянин. Выпускай, воевода, а не то сам пойду.
К Федору Мстиславскому приблизился один из стремянных, сказал негромко:
— Сей дворянин навеселе, князь.
Воевода крякнул с досады. Дворянин виду богатырского, чисто Илья Муромец. Такой бы не осрамился, да жаль — зелена вина хватил.
Федор Иванович нахмурился, сказал строго:
— На врагов надо без хмеля выходить, братец. Здесь одной силы мало. Нужна сноровка и голова разумная. Так что посиди покуда, Митрий.
Капуста обиженно фыркнул и отошел в сторонку.
Отбирали ратников неторопко и придирчиво.
Князь Телятевский выделил из своих людей Якушку и Иванку.
— Не посрамишь меня? — спросил он Болотникова.
— Со щитом вернусь, — спокойно и коротко отозвался Иванка.
— Ну, храни тебя бог!
Телятевский протянул Болотникову свой меч.
— Знатными мастерами сей меч кован. Верно служил он мне в ратных походах. Надеюсь, и сегодня не подведет.
Иванка принял меч, молча поклонился князю и взмахнул на коня. Перед ним расступились ратники, подбадривая его выкриками.
Напутствуя Болотникова, князь Телятевский предложил ему заменить лошадь.
— Конь у тебя пахотный. На нем далеко не ускачешь. Басурманские лошади быстры и резвы. Возьми другого коня.
— Спасибо за добрый совет, князь. Однако менять коня не стану. Привык я к Гнедку, все повадки мне его ведомы. А чужой конь — потемки.
— Ну как знаешь, парень.
Перед тем как выехать из боевого городка, тысячу отобранных ратников благословил чудотворной иконой архимандрит Данилова монастыря.
— Мужайтесь, дети. Помните бога, и он дарует вам победу над нехристью.
К Иванке прорвался Афоня Шмоток и протянул маленький кожаный мешочек на голубой тесьме.
— Удачи тебе, Иванка. В поле — ни отца, ни матери: заступиться за тебя некому. Накинь на грудь мою ладанку. В ней землица с родной отчины. От ворога сохранит.
Ладанку от бобыля Иванка принял. Снял шелом и надел мешочек на широкую грудь, обтянутую чешуйчатой кольчугой.
— Может, накажешь чего-нибудь Исаю? Неровен час, — вздохнув, тихо промолвил бобыль.
— Из похода приду — сам все обскажу, — проговорил Иванка и, поправив на голове шелом, выехал вслед за воинами в ратное поле.
Глава 5
Поединок
Хан Казы-Гирей, нервно закусив нижнюю губу, мрачно восседал на коне и, прищурив темные острые глаза, молча вглядывался в свои застывшие боевые сотни.
Непривычно для хана складывается битва. Урусы сметливы. Они, как всегда, не спешат. Багатуры уже давно стоят с поднятыми копьями, а московиты все мешкают.
Сказал с издевкой:
— Презренные трусы! Они страшатся моих славных багатуров.
Находившийся вблизи повелителя Резван-паша, поглаживая рыжую бороду, произнес:
— Московиты — храбные воины. Они вышлют на джигитов достойных наездников.
— Мои багатуры не знают равных во всей вселенной. Один мой Ахмет стоит десятка урусов. Ахмет сильнее барса. Он укрощал тигра и носил на своих плечах дикую степную кобылицу. Мой могучий джигит проткнет копьем любого московита и на поднятой руке принесет его к моему шатру. И так будет!
— С нами аллах, повелитель, — опустив глаза и скрывая усмешку, сказал паша турецких янычар.
И вот наконец из укрепленного городка выехала навстречу багатурам тысяча русских воинов.
Замерли татарские тумены, замерла в дощатом городке московская рать. Тысяча сближалась с тысячей.
Тишина — тревожная, изнуряющая. Нет ничего томительнее этих беспокойных минут для обеих ратей.
Одни — защищали святую Русь. Отчизну.
Другие — хотели поработить её, истоптать конями, испепелить, обесславить.
Ордынцы ждали победы своих багатуров, русские верили в своих ратоборцев. И те и другие понимали: победа вселит в сердца воинов бесстрашие и мужество, придаст новые силы для битвы с врагом, поражение — повергнет в уныние, вызовет ужас и смятение перед грозным противником.
Покуда сближались, Болотников не вглядывался в своих недругов. Он ехал не спеша, спокойно. Почему-то вдруг опять вспомнилась ему первая теплая борозда, отец в белой чистой рубахе, с каплями пота на морщинистом лбу, рано поседевшая сгорбленная мать с узелком в руке. А потом всплыла в памяти Василиса с её ласковыми глазами, горячими руками и озорной улыбкой. И тотчас обожгла мысль — выжить! Сразить басурман! Иначе не увидеть больше ни мать с отцом, ни Василису.
Победить, победить врага!
И уже забыв обо всем на свете, Болотников весь напрягся, напружинился, словно натянутый тугой лук, и понесся навстречу ордынцам.
Сшиблись. И загуляла кровавая сеча!
Иванка бился зло, остервенело, от его меча замертво рухнул с коня один татарин, другой… Могутного уруса заприметил багатур Ахмет. Свирепо рявкнул:
— Джигитов бить, шакал!
Пригнулся к гриве, наклонил перед собой короткое хвостатое копье и полетел на уруса.
Иванка увидел багатура в трех саженях. Ахмет метнул копье. Болотников прикрылся щитом. Звякнув о металл, копье отлетело в сторону. Всадники разминулись, но тотчас вновь повернули коней. Багатур, издавая хриплые устрашающие вопли, выхватил из ножен длинную изогнутую саблю.
Ахмет был опытный и коварный враг. Он хитер и изворотлив, знал немало великих сражений. Его тяжелая сабля опускалась на головы греков и грузин, персов и армян. Все тело Ахмета в боевых рубцах и шрамах. Он принимал на себя удары каленой стрелы, остроконечного копья и сверкающего меча.
Ахмет твердо верил в удачу и знал — ему сопутствует сам аллах.
Но с московитом он встречался впервые. И при первом же наскоке, почувствовав, как со страшной силой обрушился о его крепкий щит вражий меч, Ахмет сразу понял, что перед ним отважный воин, обладающий богатырским ударом.
Вновь сшиблись ратоборцы. Заслоняясь щитами, взмахнули мечами. Зазвенела сталь, посыпались искры.
Ахмет покачнулся в седле и резко поворотил крня в сторону. Надо перехитрить уруса. Его конь тяжел и не так поворотлив. Следует закружить противника и, улучив момент, поразить его саблей.
Иванка понял, что татарин начинает уклоняться от прямого боя. Тот с диким визгом заметался вокруг Болотникова.
Внезапно поворачивая коня, на скаку ударяя клинком о металлический щит и вновь рванув удила, Ахмет стремительно налетал на Иванку, но вплотную не сближался.
Болотников разгадал хитрость татарина. Потрепал Гнедка за гриву.
— Держись, Гнедок. Не поддадимся на уловку поганого. Держись!
Знал Иванка, что исход поединка теперь во многом будет зависеть и от коня. Надо успевать поворачивать лошадь, вовремя натягивать и отпускать удила и быть готовым к любому коварному наскоку иноверца. Татарин своими неожиданными опасными вывертами заставлял думать только об одном — не попасть впросак, не угодить под внезапный разящий удар.
Ахмет, покрутившись возле уруса и поняв, что испытанный боевой прием на этот раз не приносит успеха, решил идти напролом. Он поднял клинок и стремительно налетел на московита. Иванка подставил под саблю щит, а затем мощно взмахнул мечом. Ахмет заслонился, но удар Болотникова был настолько силен, что меч, соскользнув со щита, глубоко вонзился в шею коня.
Конь вместе с багатуром рухнул на землю. Болотников спрыгнул с Гнедка и только сейчас разглядел смуглое безбородое плосконосое лицо, короткую загорелую шею и широко раскрытые, застывшие в немом ужасе черные глаза.
Близка победа!
Но Ахмет тотчас вскочил и свирепо рявкнув: «Уррагх!» — надвинулся на уруса.
И начался пеший поединок.
Блистали мечи, лязгало железо. Татарин бился жестоко. Он был крупнее и выше Болотникова. Обозленный своей неудачей, Ахмет хотел побыстрее уложить уруса и вновь поднять в глазах джигитов свою пошатнувшуюся доблесть.
Однако гибкий и верткий Болотников на земле держался цепко. Багатуру никак не удавалось поразить уруса своим клинком. Иванка умело защищался и выжидал удобного момента.
Бились отчаянно, долго. Ордынец все время визжал, издавал воинственные вопли. А Иванка сражался молча, стиснув зубы, сурово поблескивая из-под шелома зоркими глазами.
