Степан Злобин - Степан Разин (Книга 2)
Такого противодействия осажденных никто не мог ожидать: когда в первый раз Разин шел приступом на острожек и зажигал хворост, чтобы поджечь крепостную стену, осажденные заливали хворост водой, опасаясь огня. И вдруг теперь сами зажгли под стенами костры небывалых размеров... Не ожидая этого, разинцы не припасли воды... Гасить огонь им было нечем...
– Жгут! Воды! Живей, черти! – крикнул Федор, поняв, что творится. – Живей!
Пламя внизу у стены побежало по хворосту: уже высокий у крепостной стены хворостяной настил загорелся. Наумов стал явственно виден в блеске огня.
– Пушкари! Пали фитили! – закричал Наумов, выхватив саблю, которая молнией заблестела при свете. – Не давай зажигать! Бей по стенам!
Но ему в ответ затрещали дружные выстрелы с башни острожка. С Наумова пулею сбило шапку, но он словно и не заметил этого. Саблей он указал пушкарям на острожек, и из-за вала ударили пушки, загремели пищали, мушкеты, взвизгнули стрелы татар, пролетая в сторону стен... Степан не дождался, когда от ближних колодцев притащат воду.
– Робята! За мной! – призвал Разин, и с тысячью казаков, которые уже сбросили свой хворост, он пустился под самую стену топтать огонь. Однако унять это пламя не было сил, оно выбивалось.
– Вали сверху хворост! Давай! – крикнул Разин, надеясь, что огонь не успеет пробиться сквозь толщу срезанных прутьев и войско ворвется на стену раньше, чем пламя вырвется снизу.
Разинцы узнали повелительный голос Степана. Новые кучи хвороста посыпались сверху, заваливая огонь. Казаки вместе с Разиным под выстрелами с башни, под струями горящей смолы тотчас притаптывали его плотнее к земле. У иных казаков загорелось платье. Они срывали с плеч горящие зипуны и кафтаны, оставались в одних рубашках. Несколько человек тут же пали под пулями с башни, иные в бешенстве катались по земле, облитые горящей смолой...
Но пальба из пищалей, пушек и самопалов, которую подняли разинцы, была так густа, что заставила защитников крепости не высовываться из бойниц: где за стеной чуть виделся огонек, туда в тот же миг летели десятки пуль, сотни стрел. А по валу бежала и бежала бессчетная вереница людей, швыряла новые и новые сотни вязанок хвороста. И огонь под стеною был, наконец, похоронен. Хворостяной настил от вала к стене пятью мостами лег уже много выше людского роста, и привезенная в бочках вода показалась ненужной...
– Скорее вали! Скорее! Живей, окаянные черти! Братцы! Давай поспеша-ай! – кричал сверху Наумов.
Хворостяные горы высились под стеной.
– Пойде-ет! Пойде-е-ет! – раздалось на валу сразу множество голосов.
– Разойдись! Береги-ись! Эй, внизу! – грозно крикнул Сукнин с вала.
Разин едва успел отскочить, когда сверху один за другим сорвались, словно горы упали, воза, груженные хворостом. Их бросили вместе с телегами... Степан возвратился наверх наблюдать. Наумову показалось, что навал уж довольно высок.
– На при-исту-уп! – нетерпеливо выкрикнул он.
– Бра-ат-цы-ыи! – крикнул за ним Федор Сукнин. – На сте-ены-и! Али дворяне сильнее нас, братцы-и!..
Яицкий атаман сам первым спрыгнул на хворост и легко побежал к стене, увлекая сотню людей. «Эх, рано маленько!» – подумал Разин, следя за ними. Они были уже под самым острожком, когда из бойниц опять полилась растопленная смола и через стену вдруг полетели десятки пылающих головешек.
Казаки под стеной закричали от боли и ужаса Снова пламенем вспыхнул хворост. Сукнин скинул с плеч облитый горящей смолою кафтан и с поднятой саблей, в одной рубахе, вскочил на стену, сбросив двоих защитников крепости ловкими ударами сабли.
– Бра-ат-цы-ыи! – призывал он своих казаков, размахивая клинком.
Было видно, как на него напали сразу несколько человек. Ему бы еще подкрепление! Но высокий настил был узок, и Сукнин со своими казаками спинами загородили проход остальным. Казаки без дела топтались позади них, не в силах вступить в драку.
Степан с прерывающимся дыханием следил за битвой на стене. Вот казаки заслонили Федора от ударов, вот один из них сам упал вниз со стены, но тотчас же двое других вскочили на стену. Вот с Сукниным уже пятеро казаков на стене, вот-вот влезет шестой... «Рано, тезка, послал их на приступ. Узко и низко еще насыпан хворост», – подумал Степан. Вот двух казаков сбили вниз, но четверо прорвались на их места, на стену. Теперь их должно быть там семь или восемь... Видно, как с той стороны навалились в свалку защитники городка... Оттуда ударили выстрелы... Падает сверху еще казак... Вот другой упал вместе с врагом, сцепившись с ним в схватке... Сукнин дерется... «Лихой атаман!» – подумал о нем Разин. Еще прорвалось два, три, четыре казака. Один протянул сверху пику. За нее ухватились, еще вскарабкались двое... А остальным не подняться – некуда лезть. Снизу подсаживают казаков на руках... Еще подсадили двоих... Снова выстрелы. И вот вдруг один за другим упали три казака. Еще, еще один сорвался... Еще... Выстрелы бьют им в лицо... Но казаки лезут на приступ. Вот их уже десятка два на стене... Такая же свалка шла у других мостов.
Никто уже не кидал хворост связками. Снизу толпами дружно гнали на вал воза, а богатырь Чикмаз подхватывал их и один швырял вниз, в прогал между стеною и валом. Неодолимый огонь, однако, бежал по смоле, разжигая костры под стеной острожка. Разинцы на них лили воду, но огонь пробивался в другом месте, в третьем; туда опять лили воду. Огонь пробивался в четвертом месте... Дым начинал заволакивать все...
Но Степан не видел того, что творится в других местах: он не мог оторваться взглядом от Сукнина. «Пропадает Федор!» – подумал с тоскою Разин, видя, что тут он не может ничем помочь. В тот же миг на стене снова дружно ударили выстрелы, и Федор, широко раскинув руки, навзничь, без крика, видимо уже мертвый, рухнул в самое пламя внизу под стеной... Казаки ожесточенно рванулись вперед, на его место, но десятки пищальных выстрелов встретили их со стены, и они стали падать в разгорающийся все ярче огонь, вслед за своим атаманом, еще живые, с ужасными криками погибая в пламени..
– Эх! Федор!.. – отчаянно зарычал Степан. От горя забывшись, он выхватил пистоль и сам кинулся на настил, на место убитого Сукнина.
Крепкая рука Наумова схватила его выше локтя.
– Ты куды?! Ошалел?! – крикнул в ухо Степану Наумов. – Гляди, как пылает снизу! Мост горит! Казаки, назад! – заголосил Наумов, стараясь спасти хоть остатки сотни, поведенной Сукниным.
Передние десятка три казаков Сукнина отбежали назад на вал, и в то же мгновенье весь «мост», на котором они стояли, был охвачен огнем...
Языки огня с сизым дымом взметнулись выше башни острожка.
– Кидай! Что попало кида-ай вниз!.. Воды-и!.. – хрипло орал на валу Наумов. Но что еще было кидать в огонь? Едва заваливали свежим хворостом пламя, как оно выбивалось снизу в другом месте. Едва разинцы добирались где-нибудь до стены, как в этом месте лилась из бойниц смола, падали головни, факелы, и разгорался новый костер, сжигая мосты, насыпанные от вала... Огонь гнездился там, в толще хвороста, и водой его было не одолеть. Небо покрылось искрами, как сонмами красных летящих звезд. Дым душил казаков, наступавших на стены...
Кто-то додумался разобрать заборы и срубы ближних домов. Десятки людей пустились на вал, таща толстые, с прилипшей паклей, почерневшие бревна, бросали их вниз, но сухие лесины, взятые из построек, стоявших годами, разгорались так же легко, как хворост...
Разин сбежал с вала, нашел своего казака с конем и помчался вокруг острожка к Сергею, чтобы там повести казаков самому и прорваться. Только тут, в стороне от битвы, в пустом ночном поле, Степан заметил, что брезжит рассвет.
Он встретил Сергея, раненного в шею. Видимо тот только что выскочил из боя, чтобы отдышаться. Сергей шумно высморкал поочередно обе ноздри.
– Вот, Стяпан, незадача! Стоят, собаки! Бьют нас, да и только, а их не достать!.. Я сотни три казаков загубил. Там как у Наумыча дело? – спросил Сергей, прижимая одной рукой к ране кровавую тряпку.
– Сукнина на стене убили! Убили, Серега! – крикнул Степан. – Огонь они сами жгут под стеной. Мы хворосту сыплем – они его жгут, мы сыплем – они его жгут!
– Беда-а!.. Чего ж теперь нам? Как ты укажешь? – спросил Сергей.
– Там стена загорится сейчас. Хотят – не хотят, а тушить навалятся. А мы опять приступ... Веди!..
Сергей без слов поскакал к своим казакам...
Но острожек опять устоял... Когда огонь разгорелся так, что грозил пожаром стенам, осажденные вывесили со стен мокрые паруса, оберегаясь от жара... За стену лили смолу, на стену – воду... Огненный ров отгораживал разинцев от острожка с одной стороны, и это была как раз самая удобная сторона для приступа. Сергей с другой стороны повел снова вперед своих казаков, но уже рассветало, и из бойниц их били легко, не тратя задаром выстрелов...
Разин увидел, что губит напрасно свои силы. Надо было готовиться к битве с Барятинским, не утомлять больше войско, и атаман указал дать повсюду отбой...
