Юрий Вахтин - Приговор
- Нет, Вить. Давно ничего нет. Лет молодых, напрасно потерянных, жаль, и судьба по-другому повернула. Куда мне было идти? Сыну два года. Пошла в СИЗО, здесь и ясли круглосуточные, и общежитие дали, все рядом: и на очередь на квартиру поставили. Я сначала контролером на коридоре работала - жуть! Летом заключенные в открытые кормушки кричат, руки тянут: "Женя! Дай подержаться!" И прочее хамство. Я молодая, краснею вся, даже плакала много раз от обид. Потом старый начальник мне здесь место предложил. Вот и вся моя любовь, - Евгения вздохнула.
- Разве так может быть? А память? - Виктор уже приготовился отстаивать свою точку зрения, что любовь стереть из памяти просто невозможно. Если это была любовь.
Но на удивление Виктора Евгения не стала с ним спорить, а немного подумав, сказала:
- Может, это и не любовь была... Есть притча: первая любовь как солома - быстро вспыхивает, быстро прогорает. Хотя некоторые и живут с первой любовью всю жизнь. Работала я уже здесь, ребята все молодые, ухаживать стали, кто-то и виды имел - молодая, разведенная. У нас здесь многие парами, муж с женой, работают с районов, с области. В основном, идут сюда из-за квартиры. Вот и стали на меня бабы коситься, сплетни пошли: раз баба одинокая, постоял с ней мужик, значит договариваются. Я в облсуд всегда обеды возила, а муж мой в конвойном взводе служил. Он и ухаживал за мной месяца два всего, предложил жить, я согласилась...- Евгения Ивановна снова замолчала.
- И вы его не любили? Так бывает, жить столько лет и не любить?
- Ты поэт, Вить, лирик в душе. Тяжело тебе будет в жизни, если не встретишь родственную душу, которая сумеет тебя понять. В жизни все проще, наверное, - Евгения задумалась. - Почему не любила? Он интересный, симпатичный, нравился мне и к сыну хорошо стал относиться. Квартиру получили и живем. А так, чтоб до дрожи в сердце, конечно, не было. Потом он выпивать стал. Автомеханик он хороший, пошли машины у людей, его часто звали, то посмотреть, то починить, расплата бутылкой. Он о своей машине тогда мечтал. Так и не купил, а пропил, наверное, три. Из милиции выгнали, я все просила, умоляла, до развода доходило не раз. Он клялся, обещал, что все, последний раз. Но пройдет время, и все по-новому. Водка ему дороже, чем моя любовь, наверное. Видишь, Виктор, как бывает в жизни. И твоя любовь пройдет обязательно. Все ты забудешь, и растает, как дым от соломы. Да и стоит она того, чтоб по ней так убиваться? Что вас связывало? Кровать? Полгода. Какие трудности, испытания прошла ваша любовь? Да и была ли она у нее?
Евгения посмотрела на Виктора.
- Да никаких! Отец у меня вторым секретарем райкома был, сейчас директор пивзавода нового. Конечно, вы правы, Евгения Ивановна, смешон, нелеп и обыден весь мой роман. Она мне лгала, а я верил. И все...
Виктор допил большими глотками остаток кофе, поблагодарил и вышел на лестничный марш. Здесь повара по разрешению завпроизводства курили. Виктор присел на перевернутый ящик, закурил.
Какие простые слова говорила Евгения Ивановна, но как доходчиво, как осели они в душе. Наверное, так просто и понятно не говорил с ним никто. Действительно, что называл он этим громким словом - любовь? Какие испытания их чувств были пройдены? Что связывало их? Ему хорошо было с ней как с женщиной и все? Если учесть, что у него был не очень богатый подобный опыт, то, наверное, любой искушенный в интимных вопросах женщине нетрудно было бы его приручить. Он лирик, душа поэта, он сам искал того, кто его приручит.
Виктору даже стало стыдно за себя, за свою слабость. Разве слово любовь заключается только в слове постель? Других слов для объяснения своей любви у Виктора не было. Ложь, одна ложь со стороны Вики и слепая вера всему, что она говорит. Вот и все. Значит, не было у него даже объяснения своему поступку, и если он даже не толкал Игоря Фокина, то наказан справедливо, при том, что в первый раз он бросился на Игоря с кулаками только за то, что тот сказал правду. По крайней мере, о моральном облике Вики он сказал правду. Виктор выкурил две сигареты, одну за другой.
"Что же, осужденный Захаров, надо жить, искупать вину за содеянное. И никакой жалости к себе. Все по заслугам. Как говорится: всем воздастся за дела их". Виктор встал, пошел в варочный цех. Шипели паровые котлы, повара доставали сваренное мясо в большие кастрюли, все шло по расписанию. День продолжается.
- Бугор!
Виктор даже вздрогнул от неожиданного голоса Евгении Ивановны. Виктор вышел в коридор.
- Возьми еще повара, пойдем на склад, получим продукты, сегодня пятница, на три дня. И еще просьба, личная - стихи свои дашь почитать?
Виктор хотел сказать что-то язвительное по отношению к своим стихам, но Евгения Ивановна опередила его:
- Знаю, что хочешь сказать, но сначала дашь мне почитать, а потом решишь, что с ними делать. Хорошо?
- Хорошо, - тихо ответил Виктор, удивившись при этом: "Как это женщина всего на шесть лет его старше, так сумела убедить его и даже мысли его читает".
- Хорошо, Евгения Ивановна, я дам вам почитать все свои стихи, - уже громче пообещал Виктор.
- 29 -
Судья Андреева после похорон мужа взяла отпуск вне графика. Председатель облсуда Меркулов пошел ей навстречу, учитывая состояние Ларисы Сергеевны. Она жила с отцом и племянниками на даче в Урывском районе. Лариса стала ловить себя на мысли, сумеет ли она после случившегося, после смерти любимого человека объективно выносить приговор? Отец старался не заводить на эту тему разговор с дочерью. Взрослая она, пусть сама все решит, в крайнем случае, юрист - это не только судья, это нотариус или адвокат.
Сегодня к ним приехал адвокат Митин Федор Федорович. Он приехал к Ларисе, так как с Сергеем Павловичем они не были хорошо знакомы. Накануне Лариса позвонила старому адвокату просто узнать о здоровье, она приезжала в город за продуктами и в разговоре пригласила Митина в гости на дачу. Митин пообещал, что в среду обязательно приедет. Лариса назначила время, она встречала его на трассе. Федор Федорович своей машины не имел, хотя ему как участнику и инвалиду войны неоднократно предлагали получить автомобиль, сначала "Запорожец", а затем уже "Москвич".
- Зачем мне? - отвечал Митин.
- Продашь, если не нужна, бесплатно же, - советовали знакомые.
Но надо быть Митиным, чтобы понять его душу. Федор Федорович был в шляпе, темных очках, джинсах и рубашке "ковбойке", Лариса даже не сразу узнала его среди сошедших на остановке пассажиров. Привыкла к Митину, всегда в костюме, наглаженной рубашке. Все стирал и гладил себе он всегда сам. Хотя учитывая возраст и ранения, это было ему нелегко.
- Наверное, это из-за склероза, - шутил Митин на комплименты о его наглаженных, накрахмаленных рубашках. - Я забываю время, когда глажу, и глажу, глажу несколько раз подряд. Лариса Сергеевна, у вас здесь рай. Я лет пять не был на природе. Спасибо за приглашение, - с искренним восторгом и задором говорил Митин, глядя на зеленые сады и цветники из окна "Жигулей". - Какая прелесть, больше сотни роз! Это чья дача, не знаете, Лариса Сергеевна?
- Знаю, Захарова Ивана Егоровича, помните, в январе вы защищали его сына, Виктора.
Жигули проезжали мимо дачи Захаровых, и не обратить внимание на цветник, где росли розы всех красок и оттенков, было невозможно.
- Конечно, помню! И знаете, до сих пор не могу логически понять и рассудить, было это преступление или несчастный случай. Но Виктор Захаров - парень-характер. Он отбывает наказание в СИЗО. Я ему это посоветовал, он остался. Я видел его, он не жалеет, что послушал старого адвоката. Бригадир пищеблока и Молодцов о нем хорошо отзывается. Ремонт на пищеблоке под его руководством провели. Даже они, руководители, не верили, что возможно так качественно сделать и за короткий срок. По ночам делали ремонт, днем готовили пищу. Хороший парень, но видите, как судьба распорядилась.
- Федор Федорович, вот я и хочу с вами поговорить на эту тему. Вы мой учитель. Я еще с университета им вас считаю. Конечно, я не знаю, имею я на это право? - Лариса посмотрела на Митина.
- Вы мне льстите, Лариса Сергеевна! Что за вопрос? Я скромный адвокат. Пусть и наградили меня за долгие годы званием "Почетный" и ввели в расширенный список Адвокатской коллегии. Но какую я там роль играю? Я простой провинциал. Я никогда не гнался за славой. Работаю как могу, как понимаю своим умом работу советского адвоката. Я никогда не забывал, что за словом преступник стоит первое слово - человек. Человек, совершивший преступление, так, наверное, точнее. Я ведь следователем после университета начинал, но не смог. Мягок для этой работы: начинал изучать личность, психологию, что побудило человека, привело на скамью подсудимых. А надо просто искать и констатировать факты. Вы, когда у меня на практике были, я думал - мы родственные души. Ошибся. Из вас получился отличный судья, не взирая на возраст. Мы уже приехали?
