Григор Тер-Ованисян - Геворг Марзпетуни
— Послание? — удивился князь.
— Печальное послание. Оно меня очень опечалило.
— Что он пишет? Почему его письмо опечалило тебя? — быстро спросил князь.
— Он болен.
— Болен? Чем?
— Он был ранен в бою на озере.
— Я этого не знал, — сказал встревоженно князь.
— Да, был ранен отравленной стрелой. Говорят, лекарь потерял уже надежду.
— О, это ужасное несчастье! — воскликнул князь. — Нельзя оставлять его на Севане. Поспешим привезти его сюда.
— Мы завтра же можем отправиться.
— Не разрешишь ли мне прочесть послание царя? — нерешительно спросил князь.
— Ты верный друг царской семьи, у нас от тебя нет тайн, — твердо ответил Абас. — Вот оно, прочти!
Сказав это, он подошел к ларцу и, вынув оттуда свиток, передал его Марзпетуни.
Послание гласило следующее:
«От армянского злосчастного царя Ашота его любимому брату, царевичу Абасу привет!
Десница божья, любимый брат, коснулась меня. За совершенные мной преступления бог жестоко меня покарал. Я видел разорение своей страны, видел, как отвернулись от меня мои близкие, видел, как потускнел блеск моей короны.
Заслужил ли я все это, не знаю. Я знаю только, что провидение не делает ничего несправедливого. Я преклоняюсь перед его святой волей и благословляю за милость, которую оно мне ниспослало: это твердая надежда, что я скоро расстанусь с миром и перестану страдать. В бою с Беширом я искал смерти, но получил только рану. Эта рана будет долго меня мучить и, напоминая о совершенных грехах, терзать не только мое тело, но и душу. Конечно, на все воля божья, и я благословляю ее. Но так как мой лекарь уже потерял надежду и предвидит мою близкую кончину, тороплюсь обратиться к тебе, мой любимый брат, и просить, чтобы ты поспешил принести мне поцелуй примирения. Я решил умереть на Севане. Мое тело вы повезете в Багаран, чтобы похоронить в усыпальнице наших предков, но душу свою я должен отдать здесь, на месте своего покаяния. Такова моя воля. Итак, выслушай мою последнюю просьбу и выполни ее.
Я умираю бездетным. Ты остаешься наследником моей короны и престола. Но я хочу, чтобы ты унаследовал престол не как враг, а как брат. Привези мне братский поцелуй и получи от меня законный престол. Вместе с ним я хочу вручить тебе завет, который я могу доверить только тебе, единственному родному человеку!»
Прочитав письмо, князь взволновался.
— Когда ты получил это послание, великий князь?
— Три дня тому назад, — ответил Абас.
— И ты медлишь?
— Медлю и страдаю. Если бы царь говорил только о примирении, я тотчас же поехал бы к нему. Но он пишет о том, чтобы я наследовал царство. Вот что меня угнетает. Он может подумать, что я приехал к нему с корыстной целью.
— Твоя медлительность может причинить ему больше страдания, — сказал Марзпетуни и посоветовал поторопиться с отъездом.
Через несколько дней великий князь Абас и князь Марзпетуни выехали из Еразгаворса и направились на Севан. Их сопровождала тысяча прекрасно вооруженных воинов.
Желая ободрить окрестное население, они двинулись к Гугарку не через Ширак, хотя это была кратчайшая дорога, а спустились на юг, к подножью Арагаца, и проехали провинциями Ниг и Варажнуник. Перед каждым селом и деревней они трубили в трубы и проходили торжественным маршем. Народ радостно встречал их, склоняясь перед царским знаменем, и обильно угощал воинов.
Видя все это, Абас взволнованно обратился к Марзпетуни:
— В народе столько душевных сил, почему же мы, князья, так бессильны?
— Потому что личные счеты поглощают все ваше внимание, потому что вы заняты только собой, — ответил князь. — А народ силен. Народ это поток, который, разлившись, может разрушить горы и снести все преграды. Но у нас нет человека, который доверился бы народу, воодушевил его.
— Кто же может быть таким человеком? — спросил Абас.
— Тот, кто готов принести себя в жертву родине, — ответил князь.
— Одного такого человека я знаю!
— Кто он?! — оживился князь.
— Вот он, передо мной… Это ты, — с улыбкой сказал Абас и, протянув руку, прибавил: — Второй сейчас примкнет к тебе, он будет твоим неразлучным и самоотверженным соратником.
— И моим повелителем! — воскликнул Марзпетуни, горячо пожимая руку Абаса. — С этого дня восходит новое солнце! Оно согреет застывшие сердца и поведет народ к победе.
В то самое время, когда царский брат Абас и Марзпетуни вступали через северную границу в Сюнийскую область, на юге той же области совершались другие события. Востикан Нсыр, узнав из письма Ашота Деспота, что победитель арабов Марзпетуни собирается идти на Двин, собрал сейчас же свои войска, организовал многочисленные отряды из персов Атрпатакана и вступил в Васпуракан. Для начала он решил занять несколько сел Васпуракана. Но войска Гагика Арцруни разбили его полки. Не желая ввязываться в войну с царем Гагиком и этим ослаблять свои силы, Нсыр оставил Васпуракан, быстро перешел Ерасх и вступил в Сюник. Он знал, что двое из владетелей этой области находятся в плену в Двине. Оставался один, князь Смбат, который, конечно, не осмелится выступить против него. Ворвавшись в область Ерынджак, Нсыр направился к Ерынджакской крепости. Он решил ее занять и перебить все население. Точно так же он собирался поступить и со всеми населенными местностями по дороге в Двин.
Но каково было его удивление, когда в горах Дарва его встретил князь Смбат со своими войсками.
Пример Марзпетуни воодушевил армянских князей, они все готовились к обороне. Отважный князь Смбат оказался одним из первых.
Узнав, что войско Нсыра перешло Ерасх, князь Смбат, находившийся в это время в Ерынджаке, приказал своим войскам двинуться навстречу врагу. В ущелье Дарва они встретились. Князь, расположившийся со своими отрядами на склоне горы, послал к Нсыру гонца.
«Карающая рука провидения привела тебя в это ущелье. Ты обманом задержал моих братьев и получишь здесь отмщение за их страдания. Войска твои окружены моими храбрецами. Ни один араб не выйдет отсюда живым, если я этого не захочу. Для спасения твоего войска и тебя лично я предлагаю тебе по возвращении в Двин сейчас же освободить моих братьев. Я требую от тебя письменной клятвы и заложников из числа твоих старейших князей. В противном случае ущелье Дарва станет могилой твоему войску».
И действительно, арабской армии грозила большая опасность. Сюнийцы заставили ее остановиться в узком ущелье, по которому протекала река Ерынджак. С двух сторон поднимались горы, сплошь занятые сюнийцами. Их угрожающий вид, как и само местоположение ущелья, внушали арабам ужас. Они видели, что армяне могут обрушить на них град камней, уничтожив в течение часа. Отступать было некуда.
Востикан, взвесив положение и видя мощь противника, прибегнул к хитрости. Он принял посланцев князя и согласился на все условия. Князь спустился в лагерь востикана, дружески поговорил с ним и, получив заложников и клятвенную грамоту, проводил Нсыра до границ Ерынджака, преподнеся при этом ему ценные дары. Востикан же прошел Нахиджеван и вступил в Шарур и Урцадзор, которые считались его поместьями. В Урцадзоре он ограбил и разрушил все армянские села за помощь, оказанную ими Марзпетуни. Затем, вступив в Двин, он не только не освободил сюнийских князей, но еще более усилил их охрану.
Кроме того, узнав у Бешира о понесенных арабами убытках, Нсыр нашел, что они неисчислимы, и в возмещение всего этого немедленно занял патриаршие покои. По его мнению первоисточником всех зол был армянский католикос. Если бы он не скрывался от востикана, арабы не имели бы повода сталкиваться с войсками Марзпетуни и царя. В патриарших покоях Нсыр поселил своих служителей и захватил все церковные поместья, доходами с которых жили сотни церковных братий.
Узнав обо всем этом, князь Смбат горько раскаялся, что оставил на свободе вероломного араба. Он поклялся когда-нибудь отомстить Нсыру за беды, нанесенные урцадзорцам, и с божьей помощью освободить патриаршие покои и своих братьев.
* * *В цитадели Багарана беседовали католикос и Ашот Деспот. Ашот пришел утешить католикоса в тяжелой утрате, которую понесла армянская церковь, лишившись своих поместий.
Но католикос был безутешен. Он страдал от угрызений совести.
— Если бы я послушался Марзпетуни, выполнил свое обещание, патриаршие покои не были бы захвачены, мы не потеряли бы церковных владений, — говорил он Ашоту с упреком.
— Наоборот, я избавил тебя от позора и неизбежной смерти, — ответил Деспот. — Ты уже несколько раз скрывался от востикана. Своим возвращением ты не избежал бы его гнева. Рано или поздно он заточил бы тебя и, может быть, умертвил бы в темнице… План Марзпетуни принес бы тебе только позор и смерть.
