Пол Блок - Ниже неба
– Росс! Сюда! – прокричал голос.
Роберт Том стоял на пешеходном мосту, перекинутом через грязный, мелкий ручеек, струящийся вдоль улицы. Росс помахал рукой Роберту в ответ и направился в сторону моста.
– Извини, что заставил тебя ждать, – сказал он, подходя к Роберту.
– Я сам здесь только что появился, – заверил Том. – Нам лучше не задерживаться: чиновник Лин ждет нас ровно в десять.
Не имея в запасе ни одной лишней минуты, Росс и его спутник быстрым шагом прошли две сотни ярдов до ворот, известных под названием Петишн Гэйт. Эти ворота находились на юго-западном углу стены, высотой в двадцать пять футов и длиной в шесть миль, окружавшей центр Кантона. Иностранцам обычно запрещалось выходить за пределы огороженного стеной города, однако Том имел на руках специальное разрешение, подписанное чиновником Лином и предназначенное для предъявления стражнику.
Пройдя ворота, Том и Росс очутились в царстве всевозможных храмов, флагштоков и небольших домиков с покрытыми красной черепицей крышами. В этом хаотичном месте проживали полмиллиона человек. Из любой точки города можно было видеть две пагоды, каждая свыше сотни футов высотой. Та, которая была повыше, называлась Пятиэтажной Пагодой и представляла собой красную башню, поднимавшуюся с холма возле центра северной стены.
В окружающем его беспорядочном нагромождении зданий Росс никак не мог распознать традиционный план, принятый для городов того времени – никаких улиц, парков или площадей, на которые можно было бы сослаться, описывая кому-нибудь пройденный маршрут. Его спутник, Роберт Том, наоборот, был довольно неплохо знаком с улочками, петляющими по Кантону. Он шел впереди, ловко пробираясь сквозь нескончаемые потоки людей, не обращая никакого внимания на их недоуменные взгляды и приглушенный говор. Жители, очевидно, были удивлены, видя парочку фан-куа вне пределов иностранного квартала.
По дороге к центру города Том рассказал Россу все, что ему удалось узнать о Лине Цзе-сю за прошедшую неделю. Лину было пятьдесят три года, он родился в Го-куане, в провинции Фуцзян, в семье, среди представителей которой было немало государственных деятелей и правительственных чиновников. Уже тогда, когда ему пошел всего лишь третий десяток, Лин был назначен на пост правителя Фуцзяна, затем начал быстро подниматься по служебной лестнице, став правителем Кьянгсу в 1832 году и верховным правителем Гу-куанга в 1837 году.
Лин пользовался особым расположением императора Тао-кунга, который доверял ему не только как государственному деятелю, но и как ученому человеку. Лин принадлежал к чин-вену31, или «современному тексту» – школе, которая признавала реформаторские идеи Конфуция; поэтому ученики чин-вена следовали практике туо-ку кай-син32, что означало в переводе с китайского: «поиск в древности разрешения на изменения сегодняшнего дня». Выдающийся сторонник этой философской школы, Лин был на переднем крае развития нового, прогрессивного течения, называемого джи-ши фы-джан ши-зье33, или знания для развития государства и для практического использования в мире. Новый революционный смысл этого течения состоял в том, что он расширял взгляд приверженцев классической философской школы на вселенную, не ограничивая ее рубежами Поднебесной Империи.
Лин Цзе-сю пользовался в народе таким уважением, что люди уже заранее признавали всю пользу его прибытия из Пекина в Кантон с целью развернуть военную операцию, которая, несомненно, закончится полным разгромом торговцев опиумом, ненавистных фан-куа. Он совершил трудную поездку, одолев двенадцать сотен миль за шестьдесят дней – примерно по двадцать миль ежедневно. Не желая возлагать дополнительной нагрузки на бюджеты местных правителей, Лин путешествовал в сопровождении своих собственных поваров и обоза с провизией, посылая впереди себя гонцов с пожеланием того, чтобы любое угощение, которое для него приготовят, было бы цыа-цанг фан-дзай34, обычной пищей, а не роскошным пиршеством. Жителей маленькой деревеньки, расположенной на берегу реки Кан, особенно впечатлило, что в канун Нового Года, четырнадцатого февраля по китайскому календарю, Лин Цзе-сю устроил церемонию в честь своих предков и совершил кау-тау35 в сторону Пекина, чтобы пожелать императору Тао-кунгу счастья в грядущем году.
– Боюсь, мы имеем дело с совершенно новым типом чиновника, – произнес Роберт, когда они с Россом входили в менее людный квартал, улицы которого были немного пошире и намного лучше ухожены. – У Лина есть ученики, изучающие происходящие в мире события, и они говорят, что он, черт подери, совершенно неподкупен – не то, что этот чванливый мужлан Теш Тьин-чен, который думает, что сможет искоренить употребление опиума, прекратив торговлю с Англией, и пытается убедить нас, что в этом случае мы погибнем.
Росс уже знал о предупредительных письмах, которые были разосланы верховным правителем провинций Квантунга и Кьянгсу, отдающим приказы из своей резиденции в Кантоне – столице Квантунга. В этих письмах Тенг угрожал прекратить поставки чая и ревеня, без которых, по его предположению, экономика иностранных держав должна была неизбежно потерпеть крах. В свою очередь, такая акция должна была заставить правительства этих держав начать ловить и казнить опиумных дельцов, вызвавших в Китае такое бедствие. Письма подвергались насмешкам со стороны иностранцев, изумленных далеко идущим предположением китайца о том, что без импорта ревеня они «умрут от запора». Это выражение родилось среди европейских потребителей слабительных средств, большинство из которых содержало в своем составе корень ревеня.
– Таким образом, тебе следует обращаться со своими соображениями к Лин Цзе-сю, а не к Тенгу, – продолжал Том. – Начиная с настоящего момента, Лин будет, вне всякого сомнения, очень внимательно наблюдать за всем происходящим.
Двое молодых англичанин направились в довольно широкую улицу, с одной стороны которой стена высотой в восемь футов охраняла спокойствие обитателей находившихся за ней зданий. Тяжелые деревянные ворота в стене обозначали входы в каждый из дворов.
– Это дом верховного правителя, Тенга, – сказал Том, когда они шли вдоль длинного отрезка крепкой стены между двумя воротами.
По расстоянию, которое преодолели двое молодых людей, можно было судить об огромных размерах особняка. Искусно вырезанные на воротах драконы, украшенные слоновой костью и нефритом, и причудливо инкрустированные массивные деревянные двери говорили о высоком положении людей, которые жили за ними.
Вдоль правой двери свисал заплетенный в косу шелковый шнурок, за который Том дважды дернул, приводя в действие звонок где-то в глубине двора.
– Так именно здесь остановился чиновник Лин, – заметил Росс.
– Нет. Он занимает комнаты в академии Ю-хуа возле Дома Консу.
– Но зачем мы вообще сюда пришли? Дом Консу находится прямо на улице Тринадцати факторий.
– Я только знаю, что он хотел увидеться с тобой здесь, в доме верховного правителя.
Росс поправил свой белый шейный платок и одернул полы камзола, затем разгладил обшлага рукавов:
– Ты имеешь хоть малейшее понятие о том, зачем он послал за мной?
Том пожал плечами:
– Всю последнюю неделю Лин провел в академии, встречаясь с представителями властей, торговцами и служащими гунхана, даже с главами некоторых иностранных торговых компаний. Становится все более и более очевидным, что он всерьез намерен прекратить доставку опиума.
– А сейчас Лин хочет говорить со мной? – недоверчиво спросил Росс.
Том усмехнулся:
– Возможно, Лин прослышал о твоем споре с мистером Иннсом в день твоего прибытия сюда.
Росс собрался было ответить, но в этот момент одна из дверей отворилась вовнутрь, и молодой человек, одетый в простую форму слуги, повел их во двор. Они проследовали по извилистой дорожке между двумя большими зданиями, миновали удивительно низкую и узкую арку и оказались в саду, где им было указано на стоящие рядом друг с другом каменные скамейки. Слуга коротко переговорил с Томом по-китайски, затем поклонился и куда-то удалился.
– Он попросил нас подождать здесь, – объяснил Том, знаком показывая Россу, чтобы тот присаживался. – И извинился за то, что верховного правителя неожиданно вызвали по делу. Чиновник Лин встретится с тобой наедине.
– Наедине? – взволнованно переспросил Росс. – А как же ты?
– Я тоже буду здесь, но как переводчик. И еще: слуга сказал, что чиновник с нетерпением ждет твоего подробного рассказа о церемонии коронации королевы Виктории.
На лице Росса отразилось облегчение:
– Так вот зачем он позвал меня.
– Скорее всего так. Информация о коронации, полученная из первых рук, будет очень интересна императору.
– Интересно, откуда Лин узнал о том, что я присутствовал на коронации.
