Роберт Святополк-Мирский - Заговор князей
Но так ли уж сильна власть великокняжеская?
Это покажет ближайшее время.
Если Ивану удастся успешно отразить неумолимо грядущее нашествие Ахмата — его трон укрепиться стократно!
Значит надо помогать ему, а вовсе не его взбунтовавшимся братьям …
Следует укреплять самодержавие, а вовсе не старые родовые порядки…
Что ж, а может, все получилось к лучшему.
Появляется хороший шанс напомнить о себе..
Надо помирить Ивана с братьями.
Надо помочь ему одержать победу над Ахматом…
Но действовать надо тонко и осторожно…
Иосиф прервал размышления и вернулся к молитве.
Теперь он молился о будущей победе в будущей битве с могущественным ханом Золотой орды Ахматом…
Столица Золотой Орды Сарай-Берке
Тем временем хан Ахмат, глубоко задумавшись, рассматривал огромную (десять на десять шагов!) карту, выложенную в библиотеке его дворца прямо на мозаике пола. Здесь были отражены пространства от Волги и Сарай-Берке в правой её части, до Днепра и Киева в левой, от Черного моря и Крыма внизу, до Новгорода и Пскова вверху. Реки — не только могучие, такие как Волга, Дон, Днепр, но даже те, поменьше — Ока, Угра, Десна и подобные им, были выложены голубыми искрящимися камешками, поля и степи — зелеными, горы и долины — выглядели рельефными, а леса, покрывавшие большую часть карты, зеленели густым мхом, создавая иллюзию огромного пространства земли, увиденного с высоты птичьего полета.
Путь от нижней Волги до Оки и ее притоков предстояло пройти огромной стотысячной ордынской армии в походе на Москву за давно не плаченой данью.
Затем необходимо выдержать сражение с не менее большой и сильной армией неприятеля, победить в этом сражении, захватить Москву, поставить Ивана Московского на колени и вынудить его заплатить, наконец, за все шесть неоплаченных лет!
Зимняя неудача Богадура, о которой доложил Саид, и смерть сына, о которой поведали двое отпущенных московитами людей, опечалила отцовское сердце, но не удивила Ахмата, как полководца. Он хорошо знал, что Богадур — младший из его многочисленных сыновей, слишком горяч, вспыльчив и самолюбив, чтобы командовать хотя бы тысячей. Да ведь он, как показали недавние события, даже с одной сотней не справился и порученное ему дело полностью провалил…
А все эти фантастические рассказы о какой-то молодой московитке-лучнице, несомненно преувеличены — у страха глаза велики, а побежденные всегда склонны переоценивать силу победителя…
Но все же есть во всей этой истории что-то странное, что бередит отцовское сердце…
Саид рассказал о мгновенной гибели девяти своих людей на льду Угры, а те двое раненных — о смерти его сына — прекрасного лучника! — от руки какой-то девчонки… Возможно ли это? Нет ли здесь какого-нибудь тайного предзнаменования? Что кроется в грядущем? Одному Аллаху ведомо…
В этот поход он возьмет с собой Азов-Шаха — старшего своего сына, опытного полководца, уже не раз наносившего московитам сокрушительные поражения…
Но не это самое главное.
Главное — поддержка короля Казимира с запада.
Легкая татарская конница бессильна и беспомощна в лесах и болотах, окружающих Москву — необходимо чтобы литовская пехота, для которой эти леса и болота — дом родной, шла, впереди, расчищая путь.
Литовский гонец доставил устное заверение короля Казимира в готовности поддержать Ахмата в походе на Москву.
Но сдержит ли король свое устное обещание…
Захочет ли, действительно?
И главное — сможет ли?
Великое Литовское княжество Королевский замок в Троках
И король Казимир тоже не спал в эту теплую весеннюю ночь.
Он тихо беседовал с маршалком дворным Иваном Ходкевичем, и тема этой беседы была отнюдь не радостной — татары крымского хана Менгли-Гирея напали на южные области княжества.
— Ты полагаешь, что они сделали это по наущению Москвы? — спрашивал король, с ноткой недоверия в голосе.
— Вне всякого сомнения, ваше величество, — твердо отвечал Ходкевич. — Мои агенты, недвусмысленно подтверждают это. Сам хан не скрывает своей дружбы с Иваном Московским и вражды с нашим союзником Ахматом. Это, безусловно, сделано для того, чтобы отвлечь силы вашего величества на юг, и не допустить помощи Ахмату, когда он через месяц выступит на Москву. К осени хан Ахмат будет ожидать наше войско где-то на Оке в районе верховских княжеств.
— Но мы ведь объявили общий сбор дворян в литовском княжестве?
— Да Ваше величество.
— Вот и прекрасно! Пусть армия полевого гетмана, князя Острожского, отражает нападение Менгли-Гирея на юге, а мы назначим хорошего полководца на западе и направим мощное дворянское ополчение с пехотой в помощь Ахмату.
— Да, ваше величество, если вам не помешают.
— Кто же?
— Ваш главный восточный соперник — Великий Московский князь. Я не случайно усилил личную охрану вашего величества, и еще раз прошу соблюдать величайшую осторожность — московиты способны на все.
— Это верно, московский Иван, после захвата Новгорода стал очень опасным. Да еще эта его супруга-гречанка с венецианским образованием… От этой парочки можно ожидать самых худших сюрпризов…
Москва, Кремль, спальня Великой Московской княгини.
— Ты не спишь, мой государь, — шепотом спросила Софья, нежно гладя щеку супруга, — раньше ты всегда засыпал после любви со мной, а сейчас все думаешь, думаешь о чем-то… О чем, скажи мне? О наших детках? О Юрии?
Чуть больше года назад Софья родила своего первого сына Василия, а уже в феврале этого года второго — Юрия. А до этого еще трех дочерей, но одна умерла в младенчестве.
— Ты не поверишь, родная. О короле Казимире, — улыбнулся Иван Васильевич.
— Чем же он тебе так дорог, что ты думаешь о нем даже в моей постели? — с обидой в голосе спросила Софья.
— Он очень опасен для меня.
— Опаснее Ахмата?
— В некотором роде. Ахмата с его ордой мы остановим. Но только если Казимир не придет ему на помощь.
— А ты сделай так, чтоб не пришел!
— Я и пытаюсь.
— А может, его просто отравить и дело с концом! — легко, как бы шутя, сказала Софья.
— Ты что говоришь, дура!? — воспринял супругу всерьез Иван Васильевич. — Во-первых, к нему не подобраться, а во-вторых, ты представляешь, какой разразится скандал на всю Европу, если это выявится?!
— Я пошутила, государь, — холодно и серьезно сказала Софья. — Но если уж на то пошло, мне известны такие яды, которых никто никогда не выявит. Однако, не будем об этом. Так ты нашел решение проблемы с Казимиром?
— Думаю, да. Я послал в Литву очень ловкого человека, который один раз уже блестяще проявил себя там…
— Ах, этого, как его… С такой звериной фамилий… Ага, вспомнила — Медведев! Ты рассказывал о нем как-то, и я видела его в Кремле, недавно, когда ты куда-то посылал его.
— Да-да именно. Я очень на него рассчитываю.
И на это одно короткое мгновение великий Московский князь и великая Московская княгиня задумались о Медведеве…
Великое Литовское княжество Загородный дом княжны Кобринской
Медведев в эту минуту как раз ложился спать, когда вдруг вспомнил, что сегодня был день его рождения, и ему исполнился 21 год.
Подумать только, как много всего случилось за этот один так быстро промелькнувший год!
Из простого великокняжеского воина Василий превратился в дворянина Великого князя, владельца поместья, женился на очаровательной юной девушке; у него появились замечательные друзья, которых он полюбил, и которые — он был уверен в этом — так же горячо полюбили его…
И вот он снова выполняет поручение Великого князя, которое государь назвал делом державной важности, подчеркнув, что от этого дела, быть может, зависит судьба всего Московского княжества.
Медведев, присягнувший служить московской короне верой и правдой, добросовестно взялся за, порученное ему дело с твердым намерением исполнить его, как всегда, самым лучшим образом и на этом сосредоточил все свои усилия.
Слова о державной важности и судьбе княжества он как-то не воспринял всерьез, и не придал им особого значения, считая это обычной риторикой, которой сильные мира сего всегда сопровождают свои приказы, полагая, что если исполнитель проникнется особой важностью своей миссии, то он выполнит ее лучше…
В этом они часто ошибаются, потому что хороший исполнитель любое порученное ему дело исполняет так хорошо, как только может, ибо это приказ, а приказы, как известно, не обсуждаются, и поэтому для исполнителя не имеет абсолютно никакого значения, выполняет ли он минутную прихоть самодурствующего командира, или совершает судьбоносный акт, влияющий на ход истории…
