Эйдзи Ёсикава - Честь самурая
Гора Дэнгакухадзама на фоне горной цепи, окружавшей долину, казалась всего лишь маленьким холмиком. Время от времени росшие на нем деревья вздрагивали от свежего ветерка с вершины Тайсигадакэ.
Один из воинов мазал лекарством натертую ступню и, случайно взглянув вверх, присвистнул.
— Что там? — спросил его сидевший рядом воин.
— Сам посмотри.
— Куда?
— Тучи набегают, к вечеру дождь, пожалуй, соберется.
— Дождь сейчас был бы очень кстати, но для тех из нас, кто починяет дороги и таскает поклажу, ливень может оказаться похуже любой схватки с врагом.
Ветер трепал развешенные полотнища.
Подошел командир и, оглядев подчиненных, скомандовал:
— Пора заканчивать. Князь остановится на ночлег в крепости Одака. Он намеренно ввел врага в заблуждение, изобразив, что направляется в Одаку через Куцукакэ. Срезав дорогу через Окэхадзаму, он прибудет сегодня вечером. Надо опередить его и позаботиться о мостах и опасных участках дороги. Пошевеливайтесь!
Люди ушли, и горы погрузились в привычный покой, только цикады стрекотали в траве. Вскоре тишину нарушил конский топот. Не было ни барабанного боя, ни сигналов раковин. Отряд продвигался вперед, стараясь не шуметь. Усилия оказались тщетными — ни пыли, поднимаемой множеством лошадей, ни стука копыт не утаить. Цокот подков по камню и по утоптанной глинистой тропе загудел в воздухе, а холм Дэнгакухадзама и его окрестности усеяли всадники, пешие воины, знамена и шатры громадной армии Имагавы Ёсимото.
Ёсимото исходил потом. От спокойной жизни он к сорока годам безобразно располнел. Все видели, как мучителен для него этот поход. Его несуразно длинное и толстое туловище было облачено в алую парчовую накидку с белой нагрудной пластиной. Огромный шлем с пятью нашейными пластинами венчали восемь драконов. На поясе были большой меч по имени Мацукураго, которым род Имагава владел несколько поколений, и малый меч, сделанный руками искусного оружейника. Доспехи дополняли железные перчатки, наплечные латы и тяжелые сапоги. Снаряжение непомерным грузом давило на измученное жарой и усталостью тело князя.
Распаренный Ёсимото скакал под палящим солнцем, кожаные части его доспехов и черное перо на шлеме чуть ли не дымились от зноя. Наконец он добрался до Дэнгакухадзамы.
— Как называется это место? — спросил Ёсимото, усевшись в наспех воздвигнутом шатре.
Его окружали люди, заботившиеся о благополучии своего повелителя: оруженосцы, командиры, старшие советники, лекари.
— Мы находимся на холме Дэнгакухадзама, — ответил один из командиров. — До Окэхадзамы меньше одного ри.
Ёсимото кивнул и передал шлем оруженосцу. Слуги расстегнули на нем доспехи, и он с облегчением освободился от промокшей нижней одежды и переоделся в белое кимоно. Дул ветерок. Ёсимото облегченно вздохнул.
Походный стул князя поставили на середине холма, подстелив леопардовую шкуру. Слуги распаковывали затейливую походную утварь, которую Ёсимото повсюду возил за собой.
— Что за грохот? — воскликнул Ёсимото, едва не захлебнувшись чаем.
Отдаленный звук походил на выстрел из сотни мушкетов.
Оруженосцы насторожились. Один из них, приподняв полог шатра, выглянул наружу и поразился зрелищу, представшему его взору. Огнедышащий солнечный диск, проглядывавший сквозь водоворот черных туч, завораживал игрой света и тени.
— Это гром. Вдалеке грохочет, — доложил оруженосец.
— Гром? — Ёсимото натянуто улыбнулся, хлопнув себя ладонью по колену.
Оруженосцы подметили, что князь чем-то недоволен, но не осмелились задавать вопросы. Сегодня утром, при выезде из крепости Куцукакэ, Ёсимото упал с лошади. Расспросы о самочувствии прогневали бы князя.
Послышался шум, и одновременно множество пеших и конных появилось у подножия холма, устремляясь туда, где можно было преградить выход из долины.
— Что это значит? — негодующе спросил Ёсимото у одного из оруженосцев.
Не дожидаясь распоряжений князя, несколько вассалов выскочили из шатра. Шум не был отдаленным громом. Топот конских копыт и тяжелая поступь пеших воинов отчетливо слышались на вершине холма. Это был отряд сотен из двух воинов, нагнавший князя по пути из Наруми. Воины несли отрубленные головы защитников крепости.
Головы подданных Оды сложили к ногам Ёсимото.
— Вот что осталось от самураев Оды из Наруми! Полюбуемся! — Ёсимото сразу же повеселел. — Подайте мне стул!
Обмахиваясь веером, он внимательно осмотрел более семидесяти отрубленных голов. Когда унесли последнюю голову, Ёсимото воскликнул:
— Кровавая бойня! — и отвернулся, приказав закрыть полог шатра. Черные тучи бежали по полуденному небу. — Прекрасно. Ветер все свежее. Скоро полдень, верно?
— Нет, мой господин, уже настал час Лошади.
— Не зря я проголодался. Подать мне обед и накормить воинов!
Оруженосец вышел из шатра, чтобы передать распоряжение князя. В самом шатре забегали командиры, повара и слуги, но беспорядка не возникло. Из соседних храмов и деревень потянулись посланцы с дарами. Они приносили сакэ и кушанья, которыми славились эти края.
Ёсимото не допускал посторонних до себя, однако же распорядился:
— Передайте, что мы вознаградим их, когда вернемся из победоносного похода на столицу.
Посланцы ушли, и Ёсимото, удобно устроившись на леопардовой шкуре, велел подать сакэ. Командиры один за другим докладывали из-за полога о своих успехах, и каждый поздравлял князя с победой над Наруми, одержанной вслед за взятием крепостей Марунэ и Васидзу.
— Вам, должно быть, стыдно — слишком слабое сопротивление нам оказывают, — с улыбкой произнес Ёсимото, угощая самураев и оруженосцев сакэ.
— Хвала вашей стратегической мудрости. Но, как вы изволили заметить, если и дальше нам предстоит иметь дело со слабым врагом, то наши воины начнут роптать на то, что, мол, напрасно они мучились на учениях.
— Потерпите немного. Завтра вечером мы возьмем крепость Киёсу. Какими жалкими вояками ни оказались люди клана Ода, но мне кажется, за свою главную крепость они постараются постоять. Каждый из вас сможет проявить себя и получить заслуженную награду.
— Хорошо бы задержаться в Киёсу дня на три, чтобы отдохнуть и поразвлечься.
Солнце скрылось за тучами, но после обильных возлияний никто не заметил, что небо грозно нахмурилось. Порывом ветра приподняло полог шатра, пошел дождь, и загрохотал дальний гром. Ёсимото с приближенными весело беседовали, спорили, кто завтра первым ворвется в Киёсу, и злословили о Нобунаге.
Пока Ёсимото в шатре на холме потешался над своим незадачливым противником, Нобунага с трудом продвигался по диким склонам Тайсигадакэ. С каждой минутой он все ближе подходил к войску Ёсимото.
Тайсигадакэ — гора невысокая и пологая, но густо поросшая дубами, шелковицей и другими деревьями. Сюда обычно заходили только дровосеки. Для быстрого продвижения воины Нобунаги валили деревья, выравнивали почву. Они перебирались через валуны и переправлялись через ручьи.
Нобунага кричал воинам:
— Если лошадь подвернула ногу, бросай ее! Если знамя запуталось в ветвях, оставьте его там. Быстрее! Быстрее! Главное — поскорее овладеть лагерем Ёсимото и получить его голову. Лучше идти налегке. Стремительно врежемся во вражеские ряды! Не тратьте время на отрубание голов. Убил одного, сразу берись за следующего, пока самого не обезглавили. Не нужно совершать подвигов. Удаль напоказ — сегодня не для нас! Бейтесь самозабвенно, и докажете истинную преданность клану Ода!
Воины внимали его словам, как раскатам дальнего грома перед бурей. Полуденное небо быстро темнело, словно его заливало огромное пятно туши. Ветер дул отовсюду — с неба, из ущелья, из зарослей, даже из-под корней деревьев. В воздухе сгустилась тьма.
— Мы близки к цели! Дэнгакухадзама за той горой, остался всего один переход. Готовы ли вы умереть? Отставший от войска навсегда покроет позором себя и своих потомков.
Войско Нобунаги по-прежнему шло беспорядочно. Часть воинов отстала, другая брела гурьбой. Голос князя объединял разрозненное войско.
Нобунага кричал все громче и одержимее, и его воины с трудом понимали смысл его слов. Впрочем, слова были лишними. Достаточно того, что Нобунага рядом, что он возглавляет их отчаянный бросок. Начался дождь, первые капли засверкали, как острия копий. Крупные капли больно били по лицам воинов. Порывы ветра срывали с деревьев листья, бросая их охапками в глаза воинов.
Удар грома едва не расколол гору. На мгновение небо и земля слились воедино. Дождь низвергался дымно-белесыми потоками, увлекая водопады грязи и камней со склона на узкую тропу.
— Вот они! — воскликнул Токитиро, показывая на лагерь Имагавы своим пешим воинам.
