Александр Чаковский - Победа. Книга 2
Воронов не мог знать, что, напомнив Сталину о Баканидзе, он напомнил ему и о том, чем закончился три с половиной года назад разговор между ними.
Тогда Сталин сказал Ревазу Баканидзе: «Мы делали все, что могли, Резо. Почти все. Однако у нас были ошибки. Да, были ошибки. Допущен просчет. Но прежде чем сказать это народу, надо разбить врага».
Сталин отчетливо помнил, что сказал ему на прощание Баканидзе: «Это тот ответ, который хотел от тебя услышать. Остальное после победы».
Сталин дал этот ответ. Не только одному Баканидзе. Всему народу. В своей речи по случаю Победы он выполнил обещание, которое дал старому другу и соратнику.
Молчание длилось всего несколько мгновений. Потом снова раздался голос Сталина:
– Как долго вы находитесь в Германии? – Видя, что Воронов продолжает стоять, Сталин сказал: – Садитесь.
– С того времени, как наши войска в нее вступили, – ответил Воронов.
– Скажите, как наши войска ведут себя по отношению к немецкому мирному населению? – Сталин положил на стол трубку и остановился напротив снова занявшего свое место Воронова.
Это был еще один неожиданный переход. Казалось, Сталин окончательно забыл, с какой целью он вызвал сюда Воронова.
– Затрудняюсь сказать… Не знаю, товарищ Сталин, – ответил Воронов. – После всего того, что фашисты творили на советской земле… Я думаю, наши ведут себя сдержанно. Хотя отдельные эксцессы…
– Отдельные эксцессы… – повторил Сталин. – Да. Русский человек отходчив. Ну, а немцы?
– Немцы? – переспросил Воронов. – Наверное, есть разные немцы. Одни хотели бы забыть гитлеровский кошмар и мирно трудиться. Но, конечно, есть и другие…
– Значит, две души у Германии?
Воронов не сразу понял, что имеет в виду Сталин.
– Существовало мнение, что Германию надо расчленить. Мы всегда были против. Германии следует оставаться единой. Но кое-кто уже сейчас делает ставку по крайней мере на две Германии. Мы – на ту, которая, по вашим словам, хочет мирно трудиться. На эту ее душу. Другие – на другую…
Сталин разговаривал как будто не с Вороновым, а то ли с самим собой, то ли с кем-то, кто находился за пределами этой комнаты.
– Я бываю в одной немецкой семье, товарищ Сталин, – сказал Воронов. Его недавний разговор с Вольфом имел прямое отношение к тому, что интересовало Сталина. – Глава ее – рабочий. Его завод разрушен, но он каждый день ходит к развалинам. Не может жить без работы. Недавно он спросил меня: «Что будет с Германией?»
– Что же вы ему ответили? – с интересом и в то же время строго спросил Сталин.
– Я ответил… – неуверенно сказал Воронов, – что будущая Германия должна принадлежать таким, как он. Рассказал о ялтинских решениях…
Он с тревогой ждал, как отнесется Сталин к его словам.
– Правильно сказали. Хотя и несколько упрощенно… – Сталин усмехнулся. – Если другим, – он сделал движение рукой в сторону окна, – когда-нибудь удастся расчленить Германию, товарищу Воронову придется отвечать перед этим немецким рабочим. Впрочем, вы тогда будете вправе переадресовать его к вашему другу Черчиллю.
Сталин задумался и возобновил свое хождение по комнате – от окна к двери и обратно.
Воронов с радостью подумал, что его вина, очевидно, забыта и он прощен.
– Так что же с вами делать? – остановившись перед ним, негромко спросил Сталин. – Как вы сами расцениваете свой поступок?
Воронов вскочил.
– Виноват, товарищ Сталин, – упавшим голосом сказал он, понимая, что в эту минуту решается все его будущее, может быть даже сама жизнь…
– Вам никогда не приходилось читать… – начал Сталин и вдруг замолчал, словно что-то припоминая.
– Что именно, товарищ Сталин? – спросил окончательно сбитый с толку Воронов.
– В каком-то старом романе, – видимо, так и не вспомнив, в каком, продолжал Сталин, – моряк ведет себя как герой. А потом совершает тяжелый проступок. Капитан приказывает за геройство наградить. А за проступок – расстрелять.
Воронов почувствовал, что его охватывает дрожь.
– Наказывать вас мы… не будем, – продолжал Сталин. – Однако и награждать вас не за что: смелость и резкость должны проявляться… уместно.
Он помолчал, потом медленно подошел к Воронову и, глядя на него в упор, сказал:
– Вам следует понять: мы приехали сюда, чтобы установить мирные и добрососедские отношения с союзниками. Это главная задача. Одна из главных. Поняли?
– Понял, товарищ Сталин.
– Сколько вам лет?
– Двадцать восемь, товарищ Сталин.
– Хороший возраст. У вас преимущество молодости. Но такое преимущество без чувства ответственности может нанести большой вред. В сочетании они обеспечивают победу. Я вижу, вы это понимаете. Теперь, по крайней мере.
Воронов молчал.
– Вижу, что поняли. Хорошо… – Сталин немного помолчал и спросил: – Как вы здесь устроены? Есть какие-нибудь просьбы?
– Только одна, товарищ Сталин! – вскочив со своего места, горячо воскликнул Воронов. – Если бы мне разрешили хоть один раз побывать на Конференции! Все, к кому я обращался, говорят, что это совершенно исключено…
– Правильно говорят, – усмехнулся Сталин. – До свидания, товарищ Воронов. Желаю вам успехов. И не забывайте больше о том, зачем все мы сюда приехали.
Конец второй книги
Примечания
1
Честная игра. (англ.)
2
Как поживаете? (англ.)
3
«Слушайте, слушайте!» (англ.) – возглас, которым члены английского парламента порой встречают то или иное выступление.
