Ольга Свириденкова - Письмо императрицы
Когда они, наконец, добрались до посольской резиденции, Куракин не допускающим возражений тоном объявил, что поместит раненого в своих покоях.
– Поверьте, графиня, так будет гораздо надежнее, – ответил он на робкое возражение Наташи. – Во-первых, он будет находиться под моим постоянным присмотром, а во-вторых, вы все равно не сможете ухаживать за ним лучше врача. Да и вам нужно больше отдыхать: ведь ваши дела еще не закончены, и нужно сохранять силы и бодрость духа.
«Бодрость духа!» – с горькой иронией повторила про себя Наташа. Откуда ей взяться, когда неприятности сыплются на ее бедную голову, словно из рога изобилия, и конца затянувшейся эпопеи с письмом не видно?
– Поступайте, как считаете нужным, князь, – со вздохом сказала она, понуро направляясь к лестнице.
Глава 29Остаток дня Наташа провела, расхаживая из угла в угол по гостиной. Только два раза она оторвалась от своего занятия. Первый – чтобы пообедать, а второй – чтобы принять ванну с розовым маслом, аромат которого, как она надеялась, хоть немного поднимет ей настроение. Ничего такого, правда, не произошло, но, по крайней мере, она почувствовала себя бодрее.
Высушив волосы, Наташа уложила их в свою любимую ракушку, а затем облачилась в легкое травянисто-зеленое платье с короткими рукавами и глубоким треугольным вырезом. Потом подошла к зеркалу, чтобы нанести на бледные щеки немного румян, и внезапно почувствовала, как ее сердце учащенно забилось. Это платье… Она надевала его только один раз за время путешествия – в тот памятный день, когда они с Павлом гуляли по Магдебургу. В тот самый день, когда она впервые поняла, что не равнодушна к Павлу, когда они первый раз поцеловались, и когда она впервые оттолкнула его от себя, наполнив его сердце горечью и унижением.
– Боже ты мой! – прошептала Наташа, стискивая руки. – Сколько времени мы могли наслаждаться счастьем разделенного чувства! А вместо этого мы только и делали, что враждовали и старались причинить друг другу боль. И кто в этом больше всех виноват, если ни я?
Не такой уж Павел и бессердечный злодей, если разобраться. Конечно, он тоже не всегда вел себя должным образом, но в большинстве случаев это ведь она провоцировала его на недостойное поведение. В конце концов, он же первый открылся ей в своих чувствах, сдался, что называется, «на милость победителя». И ему, наверное, было очень нелегко это сделать. А как повела себя она в тот момент? Не просто отвергла его, а еще и жестоко посмеялась над ним, унизила его так, что больше уже некуда. И после этого она еще удивляется, что он больше не испытывает к ней добрых чувств!
Горько рассмеявшись, Наташа отвернулась от зеркала и снова заходила по комнате. Она поняла, что больше не держит на Павла обиды за то, как он поступил с ней два дня назад. Он имел полное право устроить ей эту месть: ведь она столько мучила его и издевалась над его чувствами! Как она однажды выразилась, она получила по заслугам, не более того. И если сейчас она жестоко страдает, то винить ей некого, кроме самой себя.
Самое ужасное, что теперь ничего нельзя поправить. Наверное, это было бы возможно, если бы она не побывала в постели Стентона. Причем, Павел прекрасно понял, что Стентон не принуждал ее к близости, а все произошло с ее согласия. И то, что она надеялась таким способом заполучить письмо, не служит ей оправданием в его глазах. Он скорее согласился бы провалить их миссию и впасть в немилость у императрицы, чем отдать любимую женщину другому. Да и какой нормальный мужчина мог рассуждать иначе?!
Последний шанс спасти их отношения был у нее, когда Павел, уличив ее в обмане, спросил, почему она солгала ему. Если бы она тогда все объяснила, может, он бы и сумел ее простить. Но она лишь подлила масла в огонь, вызывающе заявив, что ни о чем не сожалеет и ни в чем не раскаивается. И тогда любовь, которая еще теплилась в сердце Павла, сменилась глубоким презрением…
Деликатный стук в дверь прервал тягостные размышления Наташи. Она рассеянно откликнулась, и в комнату вошла горничная.
– Желает ли госпожа графиня ужинать? – спросила девушка, приседая в реверансе.
Наташа взглянула на часы, и ее брови взлетели от удивления. Оказывается, был уже одиннадцатый час вечера, да и в комнате стало почти совсем темно. Попросив горничную зажечь люстру, Наташа немного подумала и сказала, что ужинать она сегодня не будет.
– Принеси-ка ты мне лучше чашечку кофе и рюмочку коньяка, – попросила она служанку. – И еще… – из ее груди вырвался глубокий, протяжный вздох, – пожалуйста, загляни к его сиятельству господину Куракину и спроси, как чувствует себя господин Ковров.
Горничная кивнула и выскользнула за дверь. Минут через десять она вернулась, поставила на столик поднос и сообщила, что господин Ковров чувствует себя вполне сносно и что в данный момент он не спит.
– Он не просил, чтобы я навестила его? – спросила Наташа.
– Прошу прощения, мадам, но я не разговаривала с самим господином Ковровым, – ответила девушка. – Я лишь спросила о нем камердинера князя Куракина.
Отпустив горничную, Наташа плеснула в кофейную чашку немного коньяка и медленными глотками осушила ее до дна. Она блаженно вздохнула, почувствовав, как по телу разливается приятное тепло. И тут же снова нахмурилась, вспомнив, что коньяк – любимый горячительный напиток Павла, и что до встречи с ним вкус коньяка никогда не казался ей привлекательным, а о том, что его можно смешивать с кофе, она даже не подозревала.
Нет, так больше невозможно! Если она не перестанет заниматься самоистязанием, то просто сойдет с ума. Надо чем-то отвлечься, хотя бы почитать книжку или… «Или навестить Павла, – внезапно пришло на ум Наташе. – Если он и в самом деле «чувствует себя вполне сносно», мы сможем немного поболтать. Да и невежливо с моей стороны за целый день даже не поинтересоваться, как он там».
Допив оставшийся коньяк, Наташа поправила перед зеркалом прическу и платье и решительно направилась к дверям.
Гостиная Куракина оказалась не заперта, и Наташа беспрепятственно вошла туда. Она хотела позвать камердинера, но потом передумала и наугад открыла одну из дверей, ведущих в смежные комнаты. И сразу встретилась глазами с Павлом. Он лежал в кровати, подложив под спину пару подушек, и перелистывал книгу. Кроме него, в комнате никого не было, и это порадовало Наташу. Не хватало им еще общаться при свидетелях, которые будут жадно ловить каждое их слово.
– Бог мой, я просто не верю собственным глазам! – оживленно проговорил Павел, захлопывая книжку и поворачиваясь в сторону Наташи. – Неужели вы все-таки снизошли до того, чтобы навестить меня?
– А вы разве хотели меня видеть? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал вежливо и в то же время несколько отчужденно. – В таком случае, нужно было послать ко мне горничную, и я бы, разумеется, заглянула к вам.
Павел окинул ее быстрым, изучающим взглядом.
– Какой официальный тон, – усмехнулся он. – Можно подумать, что мы с вами не лежали в одной постели и не выделывали такие штучки, при воспоминании о которых у меня до сих пор захватывает дух.
– Послушайте, Павел! – вспыхнула Наташа. – Если вы собираетесь снова оскорблять меня, я сейчас повернусь к вам спиной и уйду!
– Ладно, я прошу прощения, – поспешно сказал он, и его лицо внезапно сделалось серьезным. – Пожалуйста, дорогая Натали, присаживайтесь. – Он подвинулся на кровати, освобождая для нее место. – Ей-богу, я не хотел говорить вам гадостей, это вышло как-то случайно.
Расправив юбки, Наташа опустилась на краешек кровати и внимательно посмотрела на Павла. Она ощутила огромную радость, обнаружив, что его дела не так уж плохи. Лицо Павла показалось ей несколько бледным и осунувшимся, но на умирающего он явно не походил.
– Как вы себя чувствуете? – мягко спросила она. – Вам лучше?
– Гораздо, – ответил он. – Доктор говорит, что если ночью не начнется жар, то дней через пять я уже смогу стоять на ногах.
Наташа тяжко вздохнула, покачивая головой.
– Это было просто ужасно, – сказала она, содрогнувшись от еще свежих воспоминаний. – Я думала, что он убил вас, я чуть с ума не сошла от страха и волнения!.. К счастью, этот мерзавец оказался не слишком метким стрелком. – Ее лицо на мгновение исказилось от гнева. – Как вы думаете, кто подослал к вам убийцу? Роялисты?
Павел сделал протестующий жест.
– Ради бога, давайте не будем сейчас об этом. Мы уже обсуждали эту тему с Фабьеном, и у меня нет ни малейшего желания возвращаться к ней еще раз.
– Хорошо, – поспешно согласилась Наташа, – не будем. Скажите мне только одно, – ее глаза наполнились неподдельным сочувствием, – эта проклятая рана доставляет вам не слишком много мучений?
