Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого
– Ирод, ты еще слышишь меня? Перед светлыми душами моих любимых сыновей и жены я говорю тебе: будь ты проклят! – С этими словами он вонзил нож себе в живот, согнулся и, не отнимая рук от сжатого в них ножа, рухнул в пропасть.
Ирод, как и его солдаты и недавние враги, не успевшие получить своей доли денег и потому задержавшиеся на узкой тропе, долго еще стояли, не смея произнести ни слова, потрясенные развернувшимся перед их глазами зрелищем, и страшились заглянуть в пропасть, где нашла смерть семья безумного старика с царским именем Давид. А в ушах Ирода гулом бившейся в виски крови все звучали и звучали его последние слова: «Будь ты проклят!»
Глава третья
КРОВЬ И ВИНО
Казнь стариком своей семьи и последовавшее за этой казнью самоубийство ввергло Ирода в депрессию. Он верил в довлевшее над ним проклятие, но не связывал это проклятие с последними словами старика. Как, впрочем, не связывал его и с проклятием Предвечного, якобы ниспосланным на все другие народы, кроме избранного Им. Будучи образованным человеком и обладая феноменальной памятью, он прекрасно знал Библию, хотя относился к ней не как к Откровению, данному Предвечным евреям через Моисея, а как к научному труду, содержащему заслуживающие доверия исторические факты. Потому-то корни проклятия, довлевшего над ним, равно как над всем народом идумеян, к которому он принадлежал, он находил не в наивном библейском рассказе о причинах вражды, возникшей между братьями-близнецами Исааком и Исавом, а за власть над себе подобными, которую человек получает не в силу своих достоинств, а единственно по праву первородства. Власть безусловная и абсолютная, думал Ирод, власть, освященная именем Предвечного, – вот первопричина зла, царящего на земле. Евреям, возжелавшим иметь над собой царя, чтобы он судил их, веками вбивалась в головы мысль о том, что одного слова такого царя достаточно, чтобы стать послушными [180]. Но они так и не усвоили другой истины, изреченной Предвечным: «Народ Мой! вожди твои вводят тебя в заблуждение, и путь стезей твоих испортили» [181].
Чем больше размышлял Ирод над вопросом о причинах слепого подчинения евреев власти своих царей как избранным из избранных, а любую иную власть воспринимал как покушение на их свободу и стремление ввергнуть этот народ в рабство, тем больше приходил к выводу, что главнейший враг его сегодня Антигон, который не остановится ни перед какими жертвами, чтобы евреи признали его царем даже ценой поголовного умерщвления своих семей и самоубийства. А потому чем раньше будет уничтожен Антигон, решил Ирод, тем скорее установится на земле Иудеи мир.
Вскоре после окончания восьмидневного празднования Пасхи, во время которой Ирод не предпринимал никаких боевых действий, предоставив возможность своему войску отойти телом и душой от бранных дел, ему донесли, что Антигон обнаружился в Самарии. Силон, уже изнывавший от затянувшегося безделья, предложил свои услуги по поимке Антигона, который по-прежнему считался врагом Рима. Ирод, однако, отказался от его услуг. «Это внутреннее дело самих иудеев, в которое не следует вмешиваться римлянам», – сказал он и предложил Силону отправиться в Сирию, где Вентидий продолжал войну с парфянами. Когда Силон покинул Сепфорис, Ирод вызвал Птолемея и поручил ему командование наемниками, служившими в его армии. «Твоя задача – следить за порядком в Галилее, чтобы никто и ничто не посмело нарушить мир в этом крае», – сказал он. Сам же, снарядив войско, состоящее из одних только евреев, среди которых преобладали зилоты, выступил в поход в Самарию, чтобы решить свой спор с Антигоном в открытом сражении.
Судьбе, однако, было угодно продлить дни жизни Антигона. Едва Ирод со своим войском покинул пределы Галилеи, как узнал, что евреи, скрывавшиеся со своими семьями в пещерах, вновь объединились в вооруженные отряды. Его попросту обманули! Сделав вид, что сдались и, получив от Ирода деньги, чтобы при переходе к мирной жизни не знать нужды в самом необходимом, они вновь объединились в вооруженные отряды. Ночью отряды эти напали на наемников, которым надлежало следить за порядком в Галилее, перерезали их и в довершение всего обезглавили Птолемея. После этого разбойники рассеялись по всей Галилее, грабя и насилуя ее население за то, что те признали над собой власть Ирода. Совершив злодеяние, они бежали на этот раз не в горы, где Ирод легко достал их, а в топкие болота, где, не зная потайных троп, гибли не только кони, но и люди.
Не передать ярости, какую испытал при этом известии Ирод.
– Вот оно, проклятие старика! – вскричал он и повернул войско назад.
Ограбленные мирные жители показали Ироду все тайные тропы, которые вели в болота. Ирод проник к попрятавшимся в болотах иудеям, чувствовавшим себя там в полной безопасности и потому не выставившим даже караульных постов, всех их выловил, связал и привел в Сепфорис. Здесь он перво-наперво приказал им навести в городе безукоризненную чистоту, вернув ему прежний вид, который они же сами и нарушили, восстановить в первозданном виде свою резиденцию, на что у них ушел целый месяц, а по завершении всех работ приказал всех их вывести за город на заранее расчищенное и огороженное место, и поставить там столы и скамьи. Пленные недоумевали: что нового затеял Ирод и не означают ли эти столы, за которые их рассадили, что он снова их простил? Никто не давал им ответа, а когда солдаты внесли за ограду и расставили на столах в немерянных количествах вино и воду, все решили, что Ирод наверняка и на этот раз простил их и стали пить за его здоровье, соревнуясь друг с другом, кто из них произнесет более красноречивый тост [182].
Ирод, стоя у раскрытых ворот загона, угрюмо наблюдал за пиршеством, устроенным им для пленных, которых он теперь называл не иначе, как разбойниками. Солнце достигло зенита, когда солдаты Ирода снова вошли в загон и вынесли оттуда столы и скамьи вместе с остатками вина и воды. Опьяневшие пленники, ожидая, что теперь Ирод отпустит всех их по домам, радостно кричали:
– Ирод, мы любим тебя! Да хранит Всевышний тебя и твою семью и да ниспошлет тебе долгие годы жизни и достаток, чтобы ты и дальше заботился о нас и радовал нас, как позаботился и порадовал нас сегодня! Мы готовы служить тебе до скончания дней наших! Скажи же и ты нам что-нибудь!
Ирод, все так же угрюмо глядя на пленных, поднял руку и, дождавшись тишины, негромко произнес:
– Вы получили всё, что обещал вам Антигон, но получили не из его рук, а из моих. Свободу, чтобы вы могли жить так, как повелевает вам совесть ваша и как велит вам закон. Деньги, на которые вы могли купить себе хлеба и утолить голод ваш. Вино, чтобы возвеселились души ваши. Теперь вы изъявили готовность служить мне. Я знал, что вы, получив от меня все, что обещал вам Антигон, скажете мне именно это, как скажете то же самое и Антигону, когда он сделает для вас то, что сделал я. Но вы забыли, что нельзя служить двум господам, что бы они вам ни обещали и что бы ни делали для вас. И потому все вы должны умереть [183].
Сказав так, Ирод вскочил на коня и вернулся в город. Он ни на йоту не сомневался в том, что его солдаты в точности выполнят его приказ, не оставив в живых никого из пленных единоверцев.
2Вечером того же дня Ироду доставили письмо, из которого явствовало, что Антоний, направившись в Сирию, чтобы принять личное участие в войне с парфянами, остановился в Афинах и в скором времени прибудет в Самосату [184], куда приглашает приехать и Ирода. В том же письме, подписанном командующим римскими войсками в Сирии Вентидием, сообщалось, что Антоний выразил крайнее неудовольствие действиями Силона в Иудее (равно как и в Сирии, добавил от себя Вентидий), и распорядился направить в помощь Ироду Махира с двумя легионами и тысячью всадников, дабы он, Ирод, покончил наконец с Антигоном, поддерживаемым парфянами, и ко времени прибытия Антония в Самосату смог, уже ни на что не отвлекаемый, разделить с триумвиром праздничную трапезу по случаю их общей победы над общим врагом.
В это же время возвращавшиеся домой по окончании празднования Пасхи мирные иудеи сообщили Ироду, что Антигон покинул Самарию и перебрался в Иерусалим. Туда-то и отправился со своей армией Ирод, послав к Махиру фельдкурьера с сообщением, что ждет его в Эммаусе [185].
Махир со своими легионами и конницей прибыл в Эммаус на пятый день после получения письма Ирода. Объединенными силами двух армий взять Иерусалим не стоило никакого труда. Ирод, однако, и на этот раз решил воздержаться от штурма столицы, который неизбежно привел бы к значительным разрушениям в городе и гибели его жителей. Он предложил Махиру выманить Антигона из столицы и сразиться с ним в открытом поле. Махир отклонил это предложение, заявив, что по правилам ведения войны солдаты, участвующие в сражениях, имеют право на равную долю добычи из доставшихся им людей, скота и драгоценностей.
