Александр Горбовский - Закрытые страницы истории
В машинах с бронированными дверцами и крышей, сидя за пуленепробиваемыми стеклами, премьеры и президенты, как смерчи власти, проносятся по дорогам. Но, замкнутые в скорлупу своей безопасности, они мало походят на властителей. Больше – на узников.
Можно вспомнить в этой связи поездку президента Эйзенхауэра в Сеул в годы войны в Корее. Обстоятельства, сопутствовавшие поездке, более соответствовали детективу или водевилю с переодеваниями, чем поступкам государственного деятеля или хотя бы просто свободного человека. Следует вспомнить, что речь идет не о наследственном деспоте и не о тиране, а о человеке, пришедшем к власти в результате волеизъявления граждан демократической страны. Из соображений безопасности все приготовления к поездке проводились в глубокой тайне. Одной из нелегких задач, с которой столкнулась при этом охрана президента, была отправка его личных вещей. Сделать это следовало таким образом, чтобы не привлекать ничьего внимания. Чемоданы Эйзенхауэра для маскировки были помещены в контейнеры и отправлены как обычный груз на почту, а там незаметно перегружены в машину, принадлежавшую секретной службе.
Другая часть личного багажа президента была вынесена из его резиденции под видом вещей служанки. Роли были расписаны заранее, и все разыграно как по нотам. Выйдя из ворот, служанка, одетая по-дорожному, остановилась с вещами на обочине тротуара, ожидая «такси». Когда она стояла так, к ней подошли (будто бы случайно) две подруги, и они принялись шумно обсуждать отпуск, в который та якобы отправлялась. Любой оказавшийся рядом должен был сделать вывод, что багаж, покидавший Белый дом, не имеет никакого отношения к главному его обитателю. Потом под видом такси подъехала машина службы безопасности, забрала служанку и, главное, «ее» вещи. Как легко догадаться, маршруты служанки и чемоданов вскоре разошлись.
Сложнее обстояло дело с самим президентом. Правда, закрытая машина вывезла его через запасные ворота Белого дома задолго до рассвета, и ни один из его сотрудников не знал, что Эйзенхауэр покинул свою резиденцию. Но наступил день со всем его неизбежным ритуалом и деловыми встречами, и отсутствие президента рано или поздно должно было обнаружиться. Однако служба безопасности и здесь оказалась на высоте. В игру, начатую накануне служанкой, включились высшие чиновники и члены кабинета. Когда ничего не подозревавший государственный секретарь Джон Фостер Даллес прибыл, как обычно, для доклада президенту и был препровожден в его кабинет, вместо Эйзенхауэра его встретил там офицер службы безопасности. Объяснив государственному секретарю ситуацию и введя его в роль, офицер покинул кабинет, и около часа Даллес пробыл там один. После этого он вышел в приемную и довольно охотно и подробно поделился с ожидавшими его репортерами тем, о чем он только что «беседовал с президентом». Так же поступили и другие члены кабинета, к тому времени уже посвященные в игру.
Эпизод этот характерен в том смысле, что передает ту атмосферу постоянной тревоги, которая в равной мере присуща как носителям наследственной власти, так и избранникам буржуазной демократии. Не случайно в повседневном укладе тех и других оказалось так много общего.
Конечно, более надежный способ – вообще очистить от людей весь путь следования правителя. Так и поступали в древности на Востоке – по пути следования падишаха или султана все разбегались и прятались кто куда мог. И горе было тому, кто не успевал сделать этого. В старом Китае улицы, по которым должен был проследовать император, также заблаговременно очищались от людей. Не довольствуясь этим, один из китайских императоров приказал построить особые дороги, по которым мог передвигаться только он. Такие дороги, обнесенные высокими стенами, соединили между собой все двести семьдесят дворцовых резиденций императора.
Но какие бы меры предосторожности ни принимались, самое надежное было держаться возможно дальше от своих подданных. Чтобы обезопасить себя от непрошеных визитеров, Людовик XI окружил свой замок ловушками, волчьими ямами и западнями, число которых превышало 1800. Другой французский король, Людовик XV, отправляясь куда-нибудь из Версаля, специально делал огромный крюк, лишь бы не проезжать через Париж.
Возникнув сначала как опора и резиденция владык, столицы постепенно разрастались, пока из защиты правителя не превратились в свою противоположность. Французские короли почувствовали это задолго до того дня, когда восставшие парижане яростно бросились на штурм Бастилии. Так родилась загородная резиденция королей – Версаль.
Не случайно и русские цари обычно избегали жить в столицах. В одной из летописей мы читаем, что в 1480 году в Москве «горожане роптали на великого князя. Поэтому великий князь не жил в городе на своем дворе, боясь злого умысла от горожан; поэтому он жил в Красном Сельце». В другие годы такими резиденциями были Александровская слобода или село Коломенское.
Позднее, когда столица была перенесена в Петербург, появились Гатчина и Царское Село. Именно в Гатчину переносит свою резиденцию Александр III. Там, во дворце, построенном еще его прадедом, Павлом I, располагается сам император и весь его штат. После петербургских дворцов было трудно привыкнуть к этому мрачному зданию, окруженному рвами и сторожевыми башнями и напоминающему скорее крепость или тюрьму, чем резиденцию повелителя огромной империи. Вокруг всего здания была вырыта подземная галерея, снабженная системой сигналов, которые должны были предупреждать о возможном подкопе. Из апартаментов царя вели потайные лестницы и ходы, чтобы в случае опасности их обитатель мог незаметно скрыться.
Во дворце были введены небывалые по тому времени строгости – вход по пропускам, причем непременно с фотокарточкой. Даже такое лицо, как гофмаршал, не могло переступить порога дворца без пропуска.
Туда, в Гатчину, доносил императору русский посол в Берлине П. А. Сабуров о любопытном откровенном разговоре, состоявшемся между ним и Бисмарком. «Я начал с того, – писал он, – что сообщил германскому канцлеру известие, пришедшее от Вас, о заговоре, который должен 22 мая привести к покушению на жизнь императора Вильгельма…» В ответ на это предупреждение Бисмарк высказал следующую мысль:
– Теперь большие столицы Европы сделались необитаемыми местами для государей. Это муравейники, которые нужно было бы очистить и обезвредить. После покушения на жизнь императора Вильгельма заходила речь о перенесении правительства и дворца в Потсдам. Даже во Франции республиканское правительство признало эту истину. После Коммуны Париж был признан неподходящим местом для правительства, которое и перешло в Версаль.
То, о чем говорил Бисмарк, было хорошо известно и русскому послу, и самому императору. Как, впрочем, и другим императорам и королям – и английскому, и испанскому, и тому же Вильгельму, который в конце концов предпочел столице свою загородную резиденцию – новый дворец в Потсдаме.
Он доверяет больше иноземцам, чем своим гражданам, варварам – более, чем эллинам.
Ксенофонт об одном греческом правителеСвирепые стражи спокойствия.
В Персии их называли «бессмертными». Облаченные в блестящие кольчуги, вооруженные острыми, как бритва, мечами, они составляли личную гвардию шаха. Прозваны же «бессмертными» они были потому, что на место каждого выбывшего тотчас же назначался новый. Общее число их пребывало неизменным, вызывая столь приятную иллюзию постоянства и надежности.
Преторианцы – телохранители римских императоров, а часто и убийцы их. Временами они назначали цену, за которую обещали провозгласить императором любого, кто эту цену заплатит. И тогда начинался настоящий торг: продавалась власть
При дворе египетских халифов их собратьями были мамлюки, в Риме – преторианцы. Европейских государей охраняли гвардейцы. Такое красивое слово «гвардеец» в буквальном переводе означает не что иное, как «стражник», «охранник».
Сколько же стражников должно охранять правителя?
Римские императоры держали при себе для этой цели 300 человек отборных всадников.
На Руси рядом с царем всегда можно было видеть его телохранителей, или рынд. В красных кафтанах, с топориками на плече, они повсюду неотступно следовали за царем. В XVII веке охрана государя российского состояла из 500 человек. При французском короле Людовике XI было 4000 человек охраны – пехотинцев и всадников. Значит ли это, что охрана росла пропорционально опасностям, которым подвергался правитель?
Лучники – охрана персидских владык. Деталь фриза дворца Артаксеркса II. IV в. до н. э.
