Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга третья
– Питера никто в армию не отпустит… – присев на подоконник, Стивен закурил последнюю, перед Реймсом, сигарету:
– Он варит сталь, добывает уголь, делает бензин… – в чистом, ясном небе кружил черный ворон. Метеопрогноз был отличным, над проливом ожидалась хорошая погода:
– Через полтора часа окажемся на месте… – Стивен поднялся:
– Напишу ей из Франции. Скажу, что ошибся. Ничего не произойдет, я был осторожен. Просто слабость, мимолетная. Надо ждать любви, как у меня, с Изабеллой покойной… – выйдя на порог штаба, он скомандовал: «По машинам!»
Банбери
7 сентября 1939
Лимузин леди Юджинии вымыли и заправили. В черной краске отражалось яркое, утреннее солнце. Герцог, в траурном костюме, сидел на каменном подоконнике библиотеки, держа фарфоровую чашку с кофе. Питер устроился за большим, дубовым столом, обложившись бумагами. Мистер Бромли уехал первым поездом в Лондон, вскрыв и огласив последнюю волю покойного. Маленькому Джону переходил майорат, Тони назначались пожизненные выплаты, Уильяму дед завещал дом в Саутенде и банковский вклад. Средствами управляла контора Бромли. По достижении восемнадцати лет, юноша мог получить деньги на руки. Опекуном Уильяма, по распоряжению деда, стал его дядя.
Тихие похороны прошли вчера. В газетных объявлениях указывалось, что вместо цветов, семья просит посылать пожертвования военному госпиталю в Челси и Королевскому Фонду по исследованиям рака. На погребение приехал сэр Уинстон Черчилль. Они с леди Кроу заперлись в кабинете герцога, разбирая бумаги. Питер подозревал, что мать, с новым Первым Лордом Адмиралтейства, обсуждает будущий пост в правительстве, но спрашивать ничего не стал. Маленький Джон, с Черчиллем и леди Юджинией возвращался в Лондон. Его ждали на Ладгейт-Хилл. Леди Кроу должна была завтра оказаться в парламенте. Дядя Джованни тоже ехал с ними.
Маленький Джон повернулся к Питеру:
– Хорошо, что мы коллекцию Холландов государству отдали. Семейные портреты и ценные книги с манускриптами я в подвал отправлю… – Питер отложил ручку:
– Никто не станет бомбить Банбери, Джон. Это не Лондон. Военных баз поблизости нет… – дядя Джованни сказал, что Британский музей, Национальную Галерею, и галерею Тэйт готовят к эвакуации. Оставшись с герцогом наедине, за кофе, он добавил:
– Потом ты позвонишь в Блетчли-парк, мистеру Мензесу, с которым я шапочно, благодаря Лауре, знаком, и устроишь нашу встречу.
Маленький Джон сидел с закрытыми глазами.
Новости из Польши приходили неутешительные. Армия, под ударами немецких частей, откатывалась на восток. Авиация, вернее то, что от нее осталось, пока дралась с немцами в воздухе, но все понимали, что это ненадолго. Британское посольство в Варшаве готовилось к отъезду. Он телеграфировал Меиру, в Вашингтон и дождался ответа. За вечерним обедом, Джон, облегченно, сказал:
– Аарон в безопасности. Он уехал в Литву, в первый день войны, с эшелоном польских евреев.
Столовую освещали тяжелые серебряные канделябры. После войны в замок провели газ и электричество, но покойный отец предпочитал, есть при свечах. Большой зал, с гобеленами и ткаными панно времен королевы Елизаветы они открывать не стали. За столом сидело всего четверо. Черчилль приезжал прямо к похоронам. Тони, с ребенком и няней, ела в детских комнатах. Обед подали в малую столовую, обставленную в стиле Уильяма Морриса, при герцогине Полине. Юджиния посмотрела на Маленького Джона, поверх бокала с бордо: «В Польше миллион евреев».
– Я знаю, тетя Юджиния, – Джон повертел вилку. Еще он знал, что сегодня, пятого сентября, гитлеровские войска находились в двух сотнях милях от Варшавы:
– Я знаю, – повторил он, переведя разговор на завтрашние похороны.
Джон, несмотря на смерть отца, все время, возвращался мыслями к будущей встрече в Венло, в Голландии. На первый взгляд все было безопасно. С британской разведкой вошел в контакт один из политических беженцев, живущих в Нидерландах, некий доктор Франц Фишер, социалист. Он утверждал, что действует по поручению группы офицеров немецкого генерального штаба, недовольных политикой Гитлера. Питер, по возвращению из Германии, докладывал о подобных настроениях в армии. Они решили, что Фишеру можно верить. В Венло, кроме Маленького Джона, ехали резиденты британской секретной службы в Голландии, Бест и Стивенс. Больше никого он брать с собой не хотел. Джон, с неудовольствием, услышал приказ отца отправить туда Звезду.
– Ей что на встрече делать… – размышлял Маленький Джон:
– Она содержит безопасную квартиру, работает на передатчике. И вообще, она женщина… – он посмотрел на каштановую голову Питера: «Ты говорил, что наш друг, с началом польской кампании, переходит в СС?»
Питер нажал кнопку портативного арифмометра:
– По возрасту, ему год остался, но Гиммлер сделал исключение, в его случае. Он будет работать в административно-хозяйственном управлении, заниматься лагерями… – лазоревые глаза Питера помрачнели:
– Они собираются возводить в Польше новые Дахау и Бухенвальд… – Джон вздохнул:
– Скорее всего, он сейчас на востоке. С ним никак не связаться. С Теодором тоже… – позавчера майор Кроу позвонил из Реймса, с авиационной базы. Выяснилось, что кузен Мишель получил звание капитана, но не мог отправиться на фронт. Теодор и мадемуазель Аржан застряли где-то на Корсике. Мишель не хотел уезжать из Парижа, не передав тетю Жанну на попечение сына.
– Она в деревне… – удивился Питер. Юджиния кивнула:
– В деревне. Но все равно, так безопасней. Мишель звонил в Аяччо, в префектуру. Он даже не знает, где находится вилла, что Теодор строит. Вице-президент компании Ситроен, заказавший здание, сейчас в Америке. Мишель пытается его найти. Мне тоже туда никак не поехать… – Чемберлен сформировал новый, военный кабинет. Парламент заседал, чуть ли ни круглосуточно.
– Еще чего не хватало, – буркнул Питер, наливая матери вина:
– Немецкие подводные лодки и самолеты шныряют в проливе. Расстреливают мирные суда… – в первый вечер, после объявления войны, в Ирландском море торпедировали пассажирский лайнер «Атения». Корабль шел из Ливерпуля в Монреаль. Движение по трассе было оживленным, пассажиров спасли, но на следующий день три британских торговых корабля потопили в Бискайском заливе. Одним из первых распоряжений Черчилля стал приказ об обязательном конвоировании, мирных судов. Джон знал, что военных кораблей отчаянно не хватало.
Питер вернулся к работе. Джон вспомнил разговор, с дядей Джованни:
– Если надо научиться обращаться с радиопередатчиком, – отрезал мужчина, – я это сделаю. Ты понял меня, до Рождества я должен оказаться в Блетчли-парке. Видишь, – он похлопал по костылю, – я не прошу послать меня на континент, но я хочу быть полезным и буду. Отправлю коллекции на запад, в Уэльс, и присоединюсь к Лауре… – он ловко поднялся: «Пошли в библиотеку. Я отберу наиболее ценные издания. Надо упаковывать книги и спускать в подвалы».
После похорон, Питер ехал на север, в Ньюкасл. Стали для военных верфей и бензина для самолетов требовалось много. Он считал, иногда записывая что-то в блокнот. Джон думал, что прибалтийским странам, судя по всему, недолго осталось:
– Сталин их приберет к рукам, а Гитлер не вмешается. Надо, чтобы Аарон не торчал в Литве, а уехал куда-то еще. Он американец. США, пока что, нейтральная страна. Например, в Швецию, где Наримуне подвизается. Давно мы с ним не встречались, с Кембриджа… – Джон вспомнил вечеринку, где Лаура играла Шопена, темные, мягкие, с золотистыми искорками волосы девушки:
– Эстер меня не любит, и никогда не полюбит. Она профессора Кардозо помнит… – Джон, невольно, покраснел. Эстер, напрямую, не говорила подобных вещей, но Джон, все время, чувствовал, что женщина сравнивает его с бывшим мужем. Джон боялся, что сравнение окажется не в его пользу:
– Поеду в Венло, и объяснюсь, – решил он, – раз и навсегда. Незачем рисковать, сидеть в Голландии. Гитлера мы разобьем, но все равно, Эстер слишком близко к фронту. И она, и дети. Мальчиков можно в Мон-Сен-Мартен отправить. Дядя Виллем и тетя Тереза обрадуются. Но Эстер никогда на такое не пойдет… – Джон покачал головой:
– Она никогда не оставит детей, не уедет в Англию. И ее бывший муж, еще в Маньчжурии. Даже если он вернется в Европу, он не даст согласия на вывоз детей. Тем более не даст, если мы с Эстер поженимся… – Джон, иногда, мечтал о браке, но обрывал себя: «Никогда подобного не случится».
Пошарив на столе, Питер щелкнул зажигалкой:
– Значит, теперь Тони может оформить паспорт Уильяму только с твоего согласия?
Он откинулся в кресле, выпустив сизый дым, помешивая серебряной ложечкой в чашке. Джон, кисло, отозвался:
– Учитывая, как бы это сказать, недавнее прошлое, папа, видимо, посчитал, что так надежней. Да и куда ей ездить, война на дворе… – Питер выровнял стопу бумаг:
