Робин Янг - Реквием
Тамплиеры сняли папу с трона и понесли к двери в дальнем конце зала. Увидев это, Скьяра зарычал от гнева и отчаянно ринулся за ними. Вместе с Ногаре. Несколько тамплиеров повернулись. Уилл увидел, как министр схватился с рыцарем, но его тут же загородили беснующиеся горожане. Тронный зал быстро наполнялся дымом: здание напротив пылало. На Уилла, размахивая булавой, пошел здоровяк, и ему пришлось защищаться.
Добраться до папы Скьяре так и не удалось. С эскортом тамплиеров он скрылся во дворцовой башне. Колонна убил одного из рыцарей и с багровым от напряжения лицом сражался с другим. Ногаре вскрикнул, получив от тамплиера удар мечом в плечо. Рыцарь замахнулся обрушить на голову министра второй удар, но его отпихнули горожане. Все пытались протиснуться к трону, где остался массивный золотой крест Бонифация и меч с хрустальной рукоятью.
Уилл увернулся от неуклюжего удара булавой и саданул нападавшего плашмя мечом по голове. Тем временем в тронный зал набивалось все больше и больше жаждущих сокровищ.
— Уходим! — крикнул кто-то. — Уходим!
Воины Скьяры начали прорубать себе путь на выход. Гвардейцы вели раненого Ногаре. Уилл убирал людей с дороги кулаками и рукоятью меча.
Когда Скьяра вывел войско из сломанных ворот, наступил уже янтарный вечер. А жители Ананьи остались срывать со стен бесценные гобелены, драться друг с другом из-за серебряных тарелок, отыскивать реликвии и до поздней ночи с жадностью пить церковное вино.
Палестрина, Италия 8 сентября 1303 года от Р.Х.
Отставшие устало тащились по неровной дороге. Потные, перепачканные кровью, с наспех перевязанными ранами. Они с жадностью пили воду из бурдюков, затем переворачивали их над головой и, закрыв глаза, лили. Коней существенно поубавилось. При ночном бегстве из Ананьи всех раненых животных пришлось прикончить.
Уилл наблюдал за ними, откинувшись спиной на потрескавшуюся стену. Ему по крайней мере удалось отдохнуть, он прибыл в разрушенную крепость на несколько часов раньше. Пока здесь собралась лишь половина группы. Никто не знал, где Райнальд и воины из Ферентино. После прорыва во дворец они исчезли. Скьяра, Годфри Бусса и Ногаре были на месте. Правда, министр потерял двух своих гвардейцев, а Бусса лежал в тени с серым от потери крови лицом.
В небе парили несколько орлов. Недовольные вторжением в свои владения хищники оглашали окрестности пронзительными криками. Эта крепость, разрушенная повелением Бонифация, вот уже несколько лет стояла брошенной, а природа, как известно, не терпит пустоты. Руины все были перевиты вьюнами, заросли травой и кустарником. Единственным напоминанием о людях служила часовня. Но и здесь корни деревьев пробились в щели, пол покрывала корка из помета летучих мышей, в воздухе висела густая паутина.
Поначалу Уиллу казалось странным, почему Скьяра привел их сюда. Видимо, в знакомой обстановке ему было легче и безопаснее зализывать раны и подсчитывать потери. Ведь он не примирился с поражением.
Сверху на Уилла упала тень. Он поднял глаза. Над ним возвышался Ногаре с окровавленной повязкой на плече.
— Вы не ранены. — Слова Ногаре прозвучали как утверждение.
— Бог миловал, — отозвался Уилл. — Ссадины не в счет.
— Наша миссия провалилась.
Уилл заставил себя подняться. Он был почти на голову выше Ногаре, но тот продолжал с вызовом смотреть ему в глаза.
— Не следовало вовлекать в наше дело горожан. — Уилл бросил взгляд на Колонна, сидевшего сгорбившись под деревом у часовни. — Мне доводилось видеть прежде, что может натворить толпа черни. Очень скоро она превращается в орду озверевших грабителей и убийц. Это опасное оружие всегда неожиданно может выйти из подчинения.
— Мы тут встретились с еще одной неожиданностью, Кемпбелл. — В голосе министра Уилл ощутил угрожающие нотки. — Ее явили спасители папы в белых мантиях. — Теперь уже Ногаре не скрывал злобы. — Тут много непонятного. Во-первых, откуда Бонифаций узнал? Предательство Бусса папу шокировало, это было очевидно. Значит, никто из гвардейцев предупредить его не мог. Наоборот, мы все слышали, как он сказал, что о предательстве ему сообщили тамплиеры. А они откуда узнали?
— Не знаю. — Уилл спокойно смотрел в глаза министру, словно не замечая подозрения. — Бусса сказал, папу предупредили верные ему гвардейцы. Возможно, он послал весть в Рим тамплиерам, прося защиты.
— Едва ли. Если бы Бонифаций знал о нападении, он бы немедленно покинул Ананьи.
Уилл пожал плечами:
— Может быть, папа не воспринял угрозу серьезно и попросил у рыцарей защиты просто из предосторожности. А возможно даже, в Темпле что-то об этом пронюхали и сами прислали рыцарей. — Он покачал головой. — Вряд ли нам удастся что-то прояснить.
— Конечно, конечно, — пробормотал Ногаре.
Их разговор прервал шум. В разрушенный город въехала группа всадников — Райнальд и его воины из Ферентино. Скьяра направился их встретить.
— Я боялся, вам не удалось выбраться из Ананьи. — Он стиснул руку коменданта крепости.
— Нам пришлось разделиться. Добирались кто как смог.
Скьяра кивнул.
— А Бонифаций? Что с ним? Я послал людей разузнать, но пока еще никто не вернулся.
— Один из них передал мне весть для тебя. С первыми лучами тамплиеры собирались повезти папу в Рим. — Райнальд глянул на солнце. — Думаю, они уже в пути.
Лицо Скьяры расплылось в улыбке.
— Как я и надеялся.
Теперь Уиллу стало ясно, почему итальянец отступил в разрушенный город. Палестрина лежала на пути к Риму. Все складывалось весьма символично. Скьяра Колонна собирался отомстить врагу у своего родного города, который тот разрушил.
Кто-то протянул Райнальду бурдюк, и он с жадностью к нему припал, а Ногаре схватил Скьяру за руку.
— Пошли поговорим.
Скьяра вырвал руку, но настойчивый взгляд Ногаре преследовал его. Он кивнул Райнальду и последовал за министром в часовню.
Никто на них не смотрел. Все внимание обратилось на прибывших, а те, пустив коней пастись, с жадностью набросились на еду, рассказывая о пережитых приключениях.
Уилл вспомнил слова Ногаре. «Я не позволю ему расправиться с Бонифацием раньше меня». Не означает ли это… Он взял пустой бурдюк и глянул на сидящего рядом гвардейца.
— Пойду принесу воды.
Тот равнодушно кивнул.
Осмотревшись и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Уилл прокрался вдоль стены часовни и вскоре нашел подходящую трещину, откуда было хорошо видно.
Ногаре остановился у хорового нефа.
— Так зачем ты меня сюда позвал? — нетерпеливо спросил Скьяра.
Министр неожиданно повернулся и влепил ему пощечину.
— Идиот!
Скьяра пошатнулся. Его рука двинулась к щеке, но остановилась на полдороге и выхватила из ножен меч.
Острие меча в нескольких дюймах от горла Ногаре ничуть не смутило.
— Скьяра, если за твою родню возьмется король Филипп, Бонифаций покажется тебе ангелом. Они ведь теперь все нашли пристанище во Франции? Смотри, как бы эта земля не стала их могилой.
Итальянец чуть покачнул меч, но не опустил. Его щека горела.
— На меня угрозы не действуют.
— Кто сказал, что это угрозы?
Скьяра помедлил и опустил меч.
— Ты все испортил, — прошипел Ногаре. — Мы собирались отвезти папу в Париж, где он, униженный, предстал бы перед судом!
— Я не мог его выпустить из дворца живым, — признался Скьяра тихим голосом. — Ты знаешь, сколько зла он нам сделал? Знаешь, как остро мы его ненавидим? И я не хочу, чтобы он дожидался в роскоши, пока законники решат его судьбу. Бонифаций должен умереть.
— Так и мы этого хотим, — бросил Ногаре, повернувшись. — Папа не доехал бы до Парижа. Я бы отравил его в пути.
— Так почему ты не сказал мне? — потрясенно воскликнул Скьяра.
— Король взял с меня клятву молчать. Даже с моими людьми. Свидетельств убийства никто бы не раскопал. Народу сказали бы, что папа умер, не выдержав позора. — Ногаре прислонился к облупленной колонне. — А теперь из-за твоего безрассудства все пропало. Как только папа окажется в Риме, он немедленно предаст анафеме короля Филиппа и всех нас. Если, конечно, уже не сделал этого.
— Еще не все потеряно, — буркнул Скьяра, помолчав. — Он скоро будет здесь.
Ногаре покачал головой:
— Но тогда все раскроется. Будет ясно, что произошло убийство и даже кто убил.
— Без свидетелей ясно не будет. А воинов у нас много больше, чем тамплиеров. Мы всех их перебьем. Бунт в Ананьи пойдет нам на руку. Все будут думать, что папа просто сбежал и, возможно, убит обезумевшей толпой. — Скьяра задумался. — А что, если тело папы доставят в Рим люди Буссы? Никто не станет думать, будто его предали собственные гвардейцы. Им поверят.
— А тамплиеры? Даже если мы их всех убьем, в ордене знают, куда они отправились и зачем.
