Николай Лузан - Призрак Перл-Харбора. Тайная война
— Только не переборщи. Они нужны живыми, — предупредил Дулепов и, подозвав надзирателя, приказал: — Принеси табуретки!
Палачов склонился над пленными и покачал головой.
— Часом, не подохли? — встревожился Дулепов.
— Вроде нет, но мозги, похоже, отбили. У рыжего дырка в башке.
— Начинай, пока не сдохли! — поторопил Сасо.
— Не переживайте, господин полковник, они живучие как кошки, — осклабился в ухмылке Палачов и вылил на несчастных ведро ледяной воды.
Бурые ручьи, в которых смешалась кровь с водой, растеклись по полу, и слабый стон прозвучал в камере.
— Я же говорил, живучи как кошки! — оживился Палачов, ухватил за плечи совсем юного, почти мальчишку, подпольщика, приподнял его над полом и прислонил к стене.
Сасо, Ниумура и Дулепов подошли ближе, чтобы рассмотреть свою жертву. Из-под густых прядей волос на них с ненавистью смотрели не по-юношески взрослые глаза.
— У-у-у, звереныш, — прошипел Дулепов.
— Жить хочешь? — спросил Сасо, но так и не услышав ответа, повторил вопрос: — Я тебя спрашиваю — жить хочешь?
— Бесполезно. Эти выродки понимают, когда с них шкуру сдирают, — скептически заметил Дулепов.
Жандарм сделал еще одну попытку разговорить арестованного, но, так и не добившись ничего, отошел к стене и сел на табуретку.
— Митрофан, кончай с ним лясы точить, приступай! — приказал Дулепов и занял место рядом с Ниумурой.
Палачов легко поднял тело подпольщика, сноровисто связал веревкой руки и вздернул на металлический крюк, торчавший в потолке. Японцы и Дулепов молча наблюдали за зловещими приготовлениями палача. Он достал из сумки щипцы, пилу, большие иглы, примус и разложил их на полу. Его жертва, кусая губы, следила, как Палачов разжигал примус. Пламя, набирая силу, сердито зашипело. Хорунжий оглянулся на Дулепова, тот махнул рукой и двинул примус под ноги подпольщику. Душераздирающий крик пробился сквозь метровые тюремные стены и был услышан в соседних домах.
Пытки подпольщиков продолжались до ночи. Палачов применил весь свой пыточный арсенал, но так и не смог их сломить. Измотанные безрезультатным допросом Дулепов, Сасо и Ниумура поднялись в кабинет. Их надежда добраться через пленников до советской резидентуры не оправдалась. Резидент по-прежнему оставался недосягаем.
— Остался Долговязый, — пытался как-то смягчить горечь неудачи Дулепов.
— И Гном, — вспомнил Ясновский.
Японцы никак не отреагировали и потянулись к вешалке за пальто. Их уход остановило внезапное появление Клещова. Он ворвался в кабинет и выпалил:
— Есть, Азолий Алексеевич!
— Что стряслось? — с раздражением спросил Дулепов.
— Азолий Алексеевич, не все потеряно!
— Говори толком.
— Вы как в воду глядели! Он засветился!
— Да кто он?
— Долговязый и тот, что стрелял в Люшкова, — одно и то же лицо!
— Чт-о-о? Кт-о-о? — оживились Дулепов и японцы.
— Ольшевский! Заместитель управляющего отделением компании «Сун Тайхан»! — торжественно объявил Клещов.
— Ну почему ты не разнюхал вчера? Почему? — и от досады Дулепов хватил кулаком по столу.
— Вы все знали? Как это понимать, Азолий Алексеевич? Как? — опешил Сасо.
— Знали и молчали? — возмутился Ниумура.
— Знал… Молчал… Какое это имеет значение! — в сердцах произнес Дулепов и, схватив Клещова за грудки, заорал: — Где? Где эта сволочь?
— Ищем! Ищем!
— У-у-у! — взвыл Дулепов и, отшвырнув Клещова, плюхнулся в кресло. Тот затравленным взглядом косился на японцев, но на их мрачных физиономиях трудно было что-то прочесть.
— Какие есть еще зацепки на Ольшевского? — деловито заговорил Сасо.
— Живет один, снимает квартиру в Старом городе. В компании работает больше пяти лет, близких связей с сослуживцами не поддерживает. Происходит из дворян. В двадцатом вместе с отцом бежали от красных и осели… — бубнил Клещов.
— Да засунь ты это дворянство себе в задницу! Что говорят его начальник и секретарь? — пришел в себя Дулепов.
— От начальника толку никакого, с перепугу забыл, как самого зовут. А секретарь дала ценную наводку…
— Какую? На кого?
— Прорезался один японец.
— Это был мой человек, он прорабатывал связи Гнома, — вставил слово Сасо.
— У-у! Сами себя за хвост ловим! — застонал от досады Дулепов.
— Азолий Алексеевич, давайте не будем друг друга накручивать! Шла дежурная проверка. Надо смотреть дальше.
— У нас еще осталась квартира Долговязого, — напомнил Ниумура.
— Так он там и сидит, нашли дурака, — буркнул Дулепов.
— Кое-что нашли, Азолий Алексеевич, — подал голос Клещов.
— И что? — снова оживился он.
— Вот эта записка лежала в кармане пиджака, — Клещов достал ее из пакета и развернул на столе.
Дулепов, Сасо и Ниумура склонились над ней. Ее содержание читалось с трудом. От времени чернила выцвели, отдельные буквы вытерлись на изгибах, а часть текста отсутствовала.
— Ни черта не разберешь! В сортир только сходить, — потерял интерес Дулепов.
— Азолий Алексеевич, тут есть одна интересная деталь, — обратил его внимание на абзац текста Клещов.
— Какая?
— Речь идет о каком-то докторе.
— Д-а-а? — в Дулепове снова проснулся интерес. Он дернул ящик стола, вытащил из-под бумаг лупу и склонился над запиской. Клещов действительно не ошибся. В короткой, состоящей всего из десятка слов фразе под увеличительным стеклом проступило: «…жду у доктора…», дальше в тексте отсутствовал целый клок и заканчивался он «…для нашего японского друга». Это была явно не любовная записка.
«Почерк размашистый и угловатый, вне всякого сомнения, принадлежал руке мужчины», — сделал вывод Дулепов, и его деятельный ум принялся искать недостающие звенья в шпионской цепочке.
Опыт и логика подсказывали ему — молодой, полный сил и здоровья Ольшевский вряд ли нуждался в медицинских услугах. Теперь, когда отпали последние сомнения в его принадлежности к советской разведке, эта, на первый взгляд, невинная, записка приобретала особый, шпионский смысл. В ней, вероятно, шла речь о встрече с агентом — японцем, возможно, с тем самым Гномом. Но это нисколько не приближало Дулепова к советскому резиденту. Связующее с ним звено — Ольшевский — было безнадежно утеряно. Единственной зацепкой оставался неведомый доктор. Это был последний шанс добраться до резидента. Теперь все решало время и, отшвырнув лупу, Дулепов распорядился:
— Модест, немедленно собрать всех своих топтунов!
— Есть! — не стал задавать вопросов тот.
— Мы немедленно подключим к поиску наружку! — быстро сообразил Сасо.
— Модест, переверни этот вонючий Харбин, но найди мне гребаного доктора! — потребовал Дулепов.
— Землю буду рыть, Азолий Алексеевич, но отыщу этого краснопузого докторишку! — поклялся Клещов и спросил: — Что с квартирой Ольшевского?
— Взять под колпак, особое внимание тем, кто имеет отношение к медицине.
— А если заявится сам?
— Он не сумасшедший! — отмахнулся Дулепов.
— И все-таки такую возможность не надо исключать, — возразил Сасо.
— Все понятно, господин полковник. Если появится, то не упустим, — заверил Клещов.
— Раз понятно, то чего стоишь? Ноги в руки и вперед! — рявкнул Дулепов.
Клещов пулей вылетел из кабинета, скатился в дежурку и собрал всех филеров. Пока он ставил им задачи, в кабинете Дулепова продолжался спор. Сасо с Ниумурой настаивали на продолжении допроса арестованных подпольщиков. Он не соглашался:
— Пустая трата времени! Я их сволочную породу знаю, скорее язык себе откусят, чем слово скажут!
— Даже если и узнаем, то это ничего не даст. Те, кто был с ними связан, уже легли на дно, — поддержал его Ясновский.
— В нашем деле любая мелочь может сыграть, — не сдавался Сасо.
— Сейчас не до мелочей. Доктор — наша главная цель! — твердил Дулепов.
— Азолий Алексеевич, может, пришло время активизировать Смирнова через Тихого? — предложил Ясновский.
— О, правильно мыслишь, Вадим!
— А нам накрутить Гнома и посмотреть, где все пересечется, — подхватил эту мысль Ниумура.
— Перспективная комбинация! — согласился Сасо и, завершая совещание, решил добавить прыти дулеповской контрразведке и пообещал: — Ищите резидента, Азолий Алексеевич, с нашей стороны отказа ни в чем не будет.
Взбодренный столь щедрым посулом, Дулепов довольно засопел и заверил:
— Господа, можете не сомневаться, на этот раз резидентура большевиков будет в наших руках!
— Успеха, господа, — пожелали ему с Ясновским японцы и покинули кабинет.
Еще не стихли их шаги на лестнице, как Дулепов начал действовать и распорядился:
— Вадим, хватит штаны протирать. Бегом на явку с Тихим!
— Я понял, но… — ротмистр замялся, — он и без того рискует, а после такой пальбы может пойти в отказ.
