Элисон Уэйр - Леди Элизабет
— Что случилось, миледи?
— Королева больна, и я боюсь за нее, — со слезами на глазах ответила Элизабет. — Я хочу, чтобы вы были рядом.
Ее слова застигли учителя врасплох. До сих пор он считал леди Элизабет сильной и независимой личностью. Но сейчас она беспомощно плакала, шаря вокруг себя в поисках несуществующего платка. Он дал ей свой, а затем осторожно обнял за плечи, пока она утирала глаза, и вздохнул про себя.
— Конечно же я никуда не уеду, — молвил он с некоторой неохотой. — Но, как вам известно, моя работа здесь практически завершена, и мои услуги вам больше не понадобятся. К тому же у меня есть дела в Кембридже.
— Я знаю, — ответила Элизабет. — И все-таки я надеялась, что вы останетесь как мой учитель и друг, ибо я во всем полагаюсь на вас.
Эшем несколько приуныл. Как бы он ни любил Элизабет и ни восхищался ею, Кембридж звал его назад, и он начал опасаться, что она никогда не позволит ему туда вернуться.
— Миледи, мне хочется возобновить мою научную работу, — мягко сказал он, — которую я прервал, пойдя к вам на службу. Но не бойтесь, я отложу отъезд и еще немного побуду с вами.
— Вы настоящий друг, — ответила Элизабет.
Наступил август, и она почувствовала себя намного лучше. Единственная неприятность заключалась в том, что у нее начал расти живот. Корсаж, который ей приходилось носить, с каждым днем становился все туже и неудобнее. Вскоре ей предстояло уединиться в своей комнате, поскольку дальше притворяться она уже не могла. Ей казалось несправедливым, что она будет вынуждена скрываться от всех, тогда как сообщник по преступлению, ничего не знавший о ее положении, мог делать что вздумается.
Но последнее письмо адмирала хотя бы принесло добрые вести.
— Ей стало лучше! Королеве лучше! — воскликнула Элизабет, вбегая в спальню, где Кэт убирала простыни в сундук под окном.
— Слава богу! — ответила гувернантка, не обращая внимания на знакомый укол ревности. — Рада слышать.
— И еще, — торжествующе объявила Элизабет, — милорд пишет, что ей недостает моего общества. Как по-твоему, Кэт, значит ли это, что нас могут позвать обратно в Садли? Не сейчас, конечно, — поспешно добавила она.
— Я бы на это не рассчитывала, — предупредила Кэт. — К тому же у ее светлости и без того хватает забот. Скоро она уединится в своих покоях, а потом ей придется заботиться о ребенке.
— Да, конечно, — тоскливо согласилась Элизабет, но к ней почти сразу вернулась радость от известия, что королеве ее не хватает, — приятная неожиданность в ее разбитом вдребезги мире. Она еще раз перечитала письмо, дабы увериться, что все это ей не приснилось. — Адмирал пишет, что младенец очень резвый и так часто толкается ножкой, что королева не спит ночами. Я напишу ему и попрошу, чтобы он сообщал мне, как дела у этого малыша! Знаешь, Кэт, я уверена: будь у нас возможность присутствовать при его рождении, мы бы увидели, как его отшлепают за все те хлопоты, что он причинил королеве!
Элизабет была вне себя от восторга. Все должно было закончиться хорошо, как она и молилась, — она знала, что так и будет!
— Да поможет нам Бог — приехала герцогиня Сомерсет! — простонала Кэт, врываясь в спальню.
— Значит, я разоблачена? — прошептала Элизабет, предполагая худшее.
— Надеюсь, что нет, — ответила Кэт, — но миледи прослышала о неком скандале и наверняка решила удовлетворить любопытство. Она хочет вас видеть, — резко добавила она.
— Она не может… я не посмею… — в ужасе пробормотала Элизабет, полагая, что ее положение вряд ли укроется от орлиного взгляда герцогини.
— У вас нет выбора, — сказала Кэт. — Вставайте и одевайтесь. — Она оглядела чуть располневшую фигуру Элизабет, пока та с неохотой стягивала через голову ночную рубашку. — Ничего страшного, придется просто потуже вас зашнуровать, — заявила она, доставая чистую сорочку.
Когда Элизабет появилась в гостиной, она выглядела стройной как всегда, в розовом платье из дамаста и тугом корсаже, скрывавшем беременность. У нее кружилась голова и перехватывало дыхание, она с трудом держала осанку, расправляя плечи и втягивая живот.
Герцогиня Анна присела перед ней в реверансе.
— Миледи Элизабет, я рада видеть вас в добром здравии, — проскрипела она. — Милорд регент шлет вам свои приветствия.
— Добро пожаловать, мадам, — рассеянно ответила Элизабет, осторожно садясь в кресло у камина, которое только что освободил сэр Энтони. — Что привело вас в Чесхант?
— Я приехала проведать мою старую подругу леди Денни и поинтересоваться вашим здоровьем, миледи. Ходят слухи, будто вы недомогаете.
— Всего лишь сенная лихорадка, — беспечно отозвалась Элизабет, заметив, что хозяевам дома явно не по себе. — Мне уже лучше, спасибо, ваша светлость.
— Во многих отношениях, — согласилась герцогиня. — Вы стали намного лучше выглядеть, покинув дом королевы.
— Прошу прощения, сударыня, — возмутилась Элизабет, — ее величество была очень добра ко мне.
— Я не о королеве, — уточнила леди Сомерсет, намекая тоном, что именно королева, вне всякого сомнения, допустила распространение слухов. Все хорошо знали об их ссоре из-за того, кто важнее при дворе и кому носить королевские украшения.
— Не знаю, кого вы имеете в виду, ваша светлость, — невинно ответила Элизабет.
— Думаю, знаете, миледи, — твердо заявила герцогиня. — И должна сказать, вы поступили весьма разумно, переехав сюда. Или вас заставили?
Атмосфера становилась все более напряженной. Элизабет злила безрассудная дерзость этой женщины — злила и вместе с тем пугала. Какие сплетни слышала герцогиня?
— Я пригласила погостить у нас мою сестру, миссис Эстли, а миледи Элизабет была рада почтить нас своим присутствием, — поспешно сказала леди Денни.
— Мне оказали самый радушный прием, — добавила Элизабет. — Чесхант — прекрасный дом.
— Вряд ли настолько прекрасный, как Челси или Садли, — резко возразила герцогиня.
— Да, но королева быстро уставала из-за беременности, и мне не хотелось ее утомлять, — сказала Элизабет, чувствуя себя ввергнутой в битву. — Ее величество постоянно мне пишет, и я надеюсь увидеться с ней, когда она родит.
Поняв, что ничего больше не добьется, герцогиня отступила. Не желая смущать хозяев дома открытыми оскорблениями в адрес их царственной гостьи, она предпочла промолчать, и разговор перешел на обсуждение придворных сплетен и красот Сомерсет-хауса.
Несмотря на задувавший в открытые окна ветерок, Элизабет вдруг бросило в жар. Ладони стали липкими, по шее потекли капли пота. Ей захотелось сорвать жестоко зашнурованный корсет и упасть на постель. В комнате потемнело; светская беседа, казалось, звучала все дальше и дальше… Девушка покачнулась в кресле.
— Миледи! — Кэт встряхнула ее за плечо. — Что с вами?
Элизабет очнулась и непонимающе уставилась на гувернантку. Кровь стучала в висках, она едва могла дышать.
— Мне жарко, — прошептала она и неожиданно без чувств осела на пол.
Кэт упала рядом с ней на колени, благодаря Бога, что пышные юбки Элизабет скрывают предательские признаки беременности от ястребиного взгляда герцогини, всячески изображавшей озабоченность.
— Вина, сэр Энтони! — приказала Кэт, беря инициативу на себя.
Сэр Энтони бросился исполнять ее распоряжение, и его жена поднесла кубок Кэт, которая тем временем усадила Элизабет и облегченно вздохнула, увидев, что та пришла в себя.
— Выпейте, — прошептала она, поднося кубок к губам девушки. — Вот так, вам лучше?
— Все из-за ее возраста, — услужливо подсказала леди Денни. — В пятнадцать лет я тоже часто падала в обморок. Давайте помогу. — Она помогла Кэт поднять Элизабет на ноги.
— С вашего позволения, ваша светлость, я провожу ее в постель, — предложила Кэт и, подтолкнув подопечную к двери, вышла.
Герцогиня смотрела им вслед из-под прищуренных век, сокрушаясь, насколько хрупки современные девушки…
В том же месяце Элизабет получила письмо от мистера Уильяма Сесила, секретаря регента Сомерсета. Он писал, что его назначили ее сюрвейером [13]— помогать в управлении землями, которые оставил ей в приданое отец. Тон письма был вежлив и почтителен.
Она показала письмо сэру Энтони.
— Вы слышали про этого Уильяма Сесила? — спросила Элизабет, надеясь, что хозяин дома отнесется к ней хоть немного мягче.
Тот был по-прежнему галантен, но неизменно холоден, как будто еле сдерживал неодобрение.
Сэр Энтони прочитал письмо.
— Я его знаю, — ответил он. — Умный молодой человек, восходящая звезда при дворе. Вам повезло, сударыня, что он стал вашим сюрвейером.
Вернув ей письмо, он официально поклонился и вышел. Элизабет вздохнула — неужели он никогда ее не простит? — и снова взглянула на письмо Уильяма Сесила.
